Историчка.Ru » Тексты » Русь и Орда - как это было? 265 лет вместе (1237-1502)

Текст был добавлен в базу данных 3.11.2005 пользователем admin

Дела давно минувших дней,
Преданья старины глубокой

РУСЬ И ОРДА: КАК ЭТО БЫЛО? 265 лет вместе (1237-1502)

Оглавление

0. Первый контакт. Калка. 1223
1. Go West – К "Последнему" морю 1237-1243
а) Восток
б) Запад
2. Запад против Востока & Два пути: Галицкая Русь и Залесская Украйна 1243-1257
3. Данила Галицкий и Александр Невский 1254-1262
4. В "союзе" с Ордой 1262-1280
5. Брат на брата & Две Орды 1280-1299
6. Объединение Орды под властью Тохты 1299-1312
7. Зенит. Исламская революции и смена доминанты 1313-1359
а) 1313-1319 Москва против Твери
б) 1319-1328 Появление Литовской Руси
в) 1328-1331 Выбор митрополита
г) 1331-1341 Гений Москвы
д) 1341-1353 Симеон Гордый
е) 1353-1359 Иван Красный
8. Великая замятня & Митрополит всея Руси 1359-1381
а) 1360-1366 Против Суздаля
б) 1366-1375 Против Твери
в) 1375-1379 Против Орды
г) 1379 -1381 Куликово поле
9. Объединение Орды Тохтамышем & Поединок гигантов 1381-1396
а) 1381-1383 О вреде пьянства
б) 1383-1386 Нестроения
в) 1383-1387 Кревская уния
г) 1387-1392 Первая борьба за Московский престол. Объединение митрополии. Кондурча
д) 1393 – 1396 Терек
10. Идигу & Витовт 1396-1420
а) 1396-1402 Ворксла
б) 1403-1409 Москва
в) 1409-1420 Грюнвальд
11. Последний герой. Улу-Мухаммед 1420-1444
а) 1420-1425 Накануне феодальной войны
б) 1425-1434 Юрий
в) 1434-1444 Продолжение войны. Флорентийская уния. Основание Казанского ханства
12. Развал Орды. Смещение центра тяжести 1444-1462
13. Так создавалась империя… 1462-1507
а) История о великом князе Московском 1462-1481
б) Государь всея Руси 1481-1507
14. PS Встречь солнца…
15. Список цитированной литературы и использованных сайтов

0. Первый контакт. Калка. 1223

С 1219 г империя Чингисхана находилась в состоянии войны с государством Хорезмшахов. После подавления основных очагов сопротивления на его территории, Чингисхан послал экспедиционный корпус под командованием Джэбэ и Субэдэя дальше на запад. Они имели задание разведать земли находившиеся к западу от Каспия, а также напасть с тыла на половцев, с которыми монголы вели войну уже полтора десятка лет.

В 1222 г монгольский экспедиционный корпус прошёл через Кавказ, разбив по пути войска царя Грузии Георгия Лаша. Миновав Кубань, где они вели боевые действия с аланами, монголы напали на половцев. Те позвали на помощь своего основного союзника в среде русских князей – Мстислава Удалого, князя Галицкого. Тот уговорил присоединиться ещё нескольких князей, наиболее влиятельными из которых были Мстислав Киевский и Мстислав Черниговский. Монголы направили русским князьям послов, предлагая им не оказывать помощь половцам, послы были убиты, что означало войну.

Русско-половецкие союзники не смогли договориться об общем командовании и в сражении на Калке (1223 г) три Мстислава были разбиты поодиночке, несмотря на 4-х кратное численное превосходство. Монголов в этом сражении было около 20тыс., русских и половцев около 80тыс.

После битвы на Калке монголы повернули на восток и на берегах Волги были разбиты волжскими булгарами. Уцелевшие после этого поражения, пройдя через степи, соединились с основными силами Чингисхана. Общий ход монгольских завоеваний в XIII в можно посмотреть на Карте №1.

Влияние на события на Руси – минимальное.

1. Go West – К "Последнему" морю 1237-1243

а) Восток.

На курултае 1235 г в Монголии было принято решение о походе на запад. В конце 1237 года, находясь в состоянии войны с половцами и только что разгромив Волжскую Булгарию, буртасов и башкир, к границам Рязанского княжества подешёл монгольский корпус, численность которого была от 30 до 60 тыс. человек. Номинальным командущим монголов был Бату, внук Чингисхана, который с 1226 г являлся ханом Улуса Джучи, западной окраины Монгольской империи. Фактическим командующим был опытный полководец Субэдэй, сосланный верховным сановником Монгольской империи, Елюй Чу-цаем, на самый отдалённый фронт за нелояльность. Часть монгольского корпуса (около половины наличного состава) во главе с Мункэ, будущим великим ханом, в последовавших военных действиях на Руси не участвовала, продолжая войну с половцами.

После сражения под Рязанью войска Бату-хана 12 декабря 1237 г взяли штурмом г. Рязань (который за последние годы был неоднократно разгромлен конкурирующими русскими князьями). После этого войска монголов вторглись в пределы в.к. Владимирского и в сражении под Коломной разбили русский отряд. Юрий Всеволодович, великий князь Владимирский, оставив свою столицу, начал собирать войска. Владимир, оставленный практически без гарнизона, был взят 8 феврая 1238 г после недельной осады. В.к. Юрий не сумел собрать сколько-нибудь значительного военного контингента. Его брат, князь Ярослав Всеволодович, а также большенство других князей Владимирской Руси, не предоставили ему никакой помощи. В результате небольшой могольский отряд под командованием тысячника Бурундая 4 марта 1238 г разбил войска в.к. Юрия в сражении на р. Сити. Сам в.к. Юрий был убит.

Всего за эту кампанию монголами было взято более 14 городов. Несколько городов предоставили войскам Бату-хана фураж и продовольствие (в которых монголы отчаянно нуждались) и не пострадали (Ростов, Углич и др.)

Во время рейда Бату по Рязанскому и Владимирскому княжествам русские князья особо не пытались ни организовать сопротивление самим, ни предоставить помощь соседям.

Пройдя через владимирские земли, монголы вступили на территорию Новгородской республики и после долгого сопртивления взяли г. Торжок. От Тожка в связи с приближающйся распутицей монгольские войска повернули назад, следуя по пограничью Смоленского и Черниговского княжеств. По пути после длительной осады был взят небольшой городок Козельск – центр родового княжества Мстислава Черниговского, участника битвы на Калке.

Весной 1238 г монголы покинули пределы Руси. Оккупационных войск нигде не оставлялось, дань не налагалась, каких-либо форм зависимости не устанавливлось. После ухода монголов, Ярослав Всеволодович принимает титул великого князя Владимирского и перераспределяет уделы Владимирской Руси.

Характерно, что воинский потенциал Владимирского княжества полностью сохранился, что видно из его достаточно активной внешней политики в ближайшие годы. Уже в 1239 г в.к. Ярослав с успехом ходил войной на Литву, а также сделал своего ставленника Смоленским князем. Сын Ярослава, Александр, воевал с немцами и шведами, используя поддержку владимирских полков.

«Великий западный поход Батыя правильнее было бы называть великим кавалерийским рейдом, а поход на Русь у нас есть все основания называть набегом. Ни о каком монгольском завоевании Руси не было и речи. Гарнизонов монголы не оставили, своей постоянной власти и не думали устанавливать. С окончанием похода Батый ушел на Волгу, где основал свою ставку - город Сарай. Фактически хан ограничился разрушением тех городов, которые, находясь на пути войска, отказались замириться с монголами и начали вооруженное сопротивление.»

Следует отметить, что во время этого похода в сражении под Коломной был убит Кюлькан, младший сын Чингисхана.

«В те страшные годы (1239-1241), когда кости куманов устилали причерноморскую степь, когда горели Чернигов, Переяславль, Киев и Владимир-Волынский, а Польша и Венгрия уже ощутили первый сокрушительный удар татар, папа, поддержанный своим смертельным врагом - императором, благословил крестовый поход на Балтике.»

Летом в районе р.Невы высаживается шведский десант во главе с ярлом Биргером Фольконунгом, лидером наиболее влиятельного шведского аристократического рода (с 1250 – королевского), с целью войны с Новгородом и Псковом согласно папским призывам. Его отряд ожидал подкрепления от Ливонских рыцарей, когда 15 июля 1238 г Александр Ярославич, князь Новгородский (с 1236 г), не собирая войска по Новгородской волости и не дожидаясь помощи от отца неожиданным нападением разбил этот отряд, за что и получил прозвище Невский. Однако вскоре новгородцы, недовольные самоуправством этого князя, указали ему путь чист. В 1240 г войну со Псковом начали Ливонские. Они взяли Изборск, Псков и построили крепость Копорье.

Новгородцы вновь послали во Владимирскую Русь, к Ярославу, просьбу о помощи и о князе. Ярослав сначала предложил им своего сына Андрея, но новгородцы выпросили Александра, видимо, согласившись на усиление княжеской власти. В 1241 г Александр прибывает в Новгород и начинает войну с Ливонским Орденом.

«Александр вернулся в Новгород с "низовой" ратью и показал себя мастером маневренной войны. Немедленно он взял Копорье, где перевешал изменников из води и чуди. В начале 1242 г. он освободил Псков, а 6 апреля одержал знаменитую победу на Чудском озере. Затем в результате ряда удачных операций в 1245 г. Александр Невский победил литовцев и выгнал их отряды с Руси. Тогда же бежал из Финляндии епископ Томас (англичанин) от восставшей еми, поддержанной русскими. Крестовый поход на Балтике захлебнулся.»

Влияние похода Бату на события на Северо-Западной Руси до сих пор вызывает споры. Но уже становится очевидным, что приписываемое ему полное разорение Руси сильно преувеличено.

«По своим последствиям западный поход также был типичным набегом кочевников, хотя и грандиозного масштаба. Надо полагать, современники великолепно понимали характер и цели похода. И с этой точки зрения, не стоит осуждать русских людей XIII в. за столь слабое сопротивление монголам. Никакого смысла не имело вести лишние военные действия, когда без них можно было обойтись. Ведь в течение 20 лет после Батыя с северных русских княжеств никакой дани, податей, налогов монголы вообще не взимали. Правда, с южных княжеств (Чернигова, Киева) налоги брали, но население нашло выход. Русские стали активно переезжать на север: в Тверь, Коломну, Москву, Серпухов, Муром и другие города Залесской Руси. Так все русские традиции вместе с людьми переместились с окраин лесостепи и степи в лесную полосу.»

б) Запад.

В 1239 году монголы возобновили поход и захватыватили Чернигов и Переяславль. Были посланы послы в Киев с предложение сдать город. По приказанию Михаила Черниговского послы были убиты, после чего он разбил монгольский авангард. После этого Киев был захвачен Ростиславом Мстиславичем Смоленским, а потом и Данилой Романовичем Галицким, оставившим там своего воеводу.

Зимой 1240 г монголы взяли Киев штурмом. После этого они за 4 месяца пересекли Галицкое и Волынское княжества. Проходя через Галицко-Волынские земли монголы смогли мирно договорились с князьями Болховскими, и не стали на них нападать. Галицкий и Черниговский князья бежали на Запад, но вскоре вернулись.

«Галицкие бояре были наиболее реакционной силой на Руси. Они несли самую древнюю традицию - старинную славянскую племенную раздробленность. Для бояр Рюриковичи были узурпаторами, тогда как для горожан - естественными защитниками от боярского произвола. Политическим идеалом галицкого боярства … была слабая власть, пусть даже иноземная; для горожан, наоборот, сильная власть, почему они поддерживали волынских Мономашичей. Но те, на свою беду, оказались естественными противниками князей владимирских и черниговских, а потому и галицкие бояре, и волынские князья искали союзников среди соседей.»

По возвращении Данила Галицкий начинает войну с собственными боярами, а Михаил Черниговский вновь занимает Киев. Его сын, Ростислав Михайлович, в союзе с Болховскими князьями начинает войну с Данилой Галицким, и даже временно занимает Галич (1242). В этой войне в качестве военоначальника неплохо проявил себя печатник князя Данилы – будущий митрополит Кирилл.

«В 1243-1244 гг. возникла сложная расстановка сил. Ростислав Михайлович Черниговский после долгих хлопот женился из дочери Белы IV и привлек к борьбе за Галичину малопольского короля Болеслава Стыдливого; Даниил объединился с Конрадом Мазовецким и литовским князем Миндовгом.»

В 1241 г монголы вошли в Западную Европу. Война шла на территории Польши и Венгрии. (Обе входили в гвельфский блок. Сохранилась переписка Бату-хана и императора Фридриха II. На Первом Лионском Соборе 1243 г Папа Римский Иннокентий IV предал анафеме и того, и другого.)

«Ураган, поднявший с востока "девятый вал", докатился до Адриатики. По пути он смел Польшу и Венгрию - лены Германской империи. Эти европейские страны потерпели куда более сокрушительное поражение, нежели русские князья. Те, обладая солидными военными силами, умело уклонились от решительных боев с монголами, очевидно соображая, что чем меньше сражений, тем меньше опустошений, а монголы все равно уйдут и все будет идти по-прежнему. Они были благоразумны и правы.

Те же князья, которые хотели воевать с монголами, еще более благоразумно убежали на запад...

Возникает вопрос: зачем было Батыю вторгаться в Венгрию? Этот поход был совершен по монгольскому принципу: "Друзья наших врагов - наши враги"…

Бела IV принял к себе половецкую орду хана Котяна. Половцы, согласно договору, крестились в католичество и составили крепкую силу, подчиненную королю. Но венгерские магнаты, обеспокоенные усилением короны, предательски убили в Пеште Котяна и других неофитов. Узнав об этом, половцы восстали и ушли на Балканы. Позднее уцелевшие половцы поступили на службу к императору Никеи Иоанну III Ватацу.

Так же негостеприимно были встречены русские князья, просившие Белу IV о помощи и брачном союзе, - Михаил Всеволодович Черниговский и Даниил Романович Галицкий. "Не бы бе любови межа има".

Бела IV избавился от многих союзников, которые были ему и его магнатам несимпатичны. За это расплатился венгерский народ, покинутый королем на расправу монгольским воинам…»

Монголы направили своих послов в Венгрию и Польшу, но те были убиты. Наученные горьким опытом, в Чехию послов они уже отправлять не стали. В отличие от Руси, в Западной Европе произошли достаточно крупные военные столкновения. При Лигнице 9 апреля 1241 г монгольский корпус разбил немецко-польскую армию под командованием герцога Силезского Генриха II, чья армия по оценкам могла достигать 20тыс. человек. Сам Генрих Силезский был убит, его земли немедленно делят между собой три его сына, в Польше начинаются длительные усобицы.

Спустя два дня, 11 апреля 1242 г, другой корпус монголов разбил венгерско-хорватскую армию короля Белы IV при Шайо. После этого монголы захватывают все сколько-нибудь крупные венгерские города, и фактически оккупируют всю страну. Король Бела вынужден спасаться от них на островах Адриатического моря. Также монголы захватывают и часть Польши, включая и столицу – Краков. Также война прошлась по Словакии, Хорватии и Восточной Чехии. Там, в сражении при Оломоуце, и был разбит один небольшой монгольский отряд. Войска монголов находились уже на Адриатике, когда из Каракорума были получены известия о смерти великого хана Угэдэя.

Бату-хан, ожидая всевозможных неприятностей от начавшегося междуцарствия, и сочтя свою задачу полностью выполненной, развернул свои войска обратно на восток и через Боснию, Сербию и Молдавию отвёл их на Волгу в 1243 г. Великий западный поход был окончен. Итоги похода оказались очень благоприятными для монголов, и дальнейшая война не имела для них никакого смысла. Безопасность своей западной границы монголы обеспечили, ибо ни чехи, ни поляки, ни венгры не могли достичь Монголии: для этого у них не было ни желания, ни возможностей. Исконные враги Монгольского улуса - половцы – уже тоже не могли ему угрожать.

Временно подчинённые Бату-хану царевичи-чингисиды, каждый со своими войсками, вернулись в свои улусы. А сам Бату остался на Волге. С 1243 г принято считать основание Золотой Орды.

Традиционно монголы проводили деление государства на Западное и Восточное крыло. По этому принципу был поделён и улус Джучи. Верховная власть в улусе Джучи с 1226 г принадлежала Бату-хану. Но на деле он был непосредственным руководителем только его Западного крыла. По монгольской классификации оно называлось Белая Орда, по классификации восточных народов (прежде всего персов) – Синяя Орда. На Руси её называли Золотой Ордой (по золотому шатру – ставке хана.) Восточное крыло улуса Джучи возглавлял Орду-Ичен, старший брат Бату-хана. По монгольски оно называлось Синей Ордой, по персидски – Белой.

Оба эти крыла были также поделены на две части по тому же принципу. Государство Бату-хана, которое мы будем называть Золотой Ордой, состояло из двух частей. К востоку от Волги простиралась терриотрия непосредственного ханского управления. Столицей был основанный Бату-ханом город Сарай-Бату. К западу от Волги располагались улусы других монгольских царвичей и улус беглербега – главнокомандующего.

Государсвто Орду-Ичена, которое мы будем называть Белой Ордой, также состояло из двух частей. Южная часть была подчинена непосредственно Орду-Ичену. Его ставка находилось недалеко от Балхаша, в Семиречье, а позднее была перенесена в г. Сыгнак. Северная часть принадлежала Шейбани-хану, третьему сыну Джучи. Улус Шейбани-хана мы будем называть Синей Ордой. У Шейбанидов не было постоянной столицы. Летом они держали ставку на Иргизе, а зимой на Сырдарье.

Также надо отметить, что в ходе западного похода Бату насмерть рассорился с сыном Угэдэя – Гуюком, который после смерти своего отца стал главным претендентом на титул великого хана. Что грозило молодому великому завоевателю многими неприятностями.

На Карте №2 представлена схема движения войск Бату-хана по русским княжествам.

2. Запад против Востока. Галицкая Русь и Залесская Украйна. 1243-1257

В 1243 г в.к. Ярослав, взвесив ситуацию, едет в Орду к Бату-хану. Тот вручает ему ярлык на его собственное княжество и признаёт старшим между всеми русскими князьями.

«В Великороссии согласились с тем, что Русская земля стала земля "Канови и Батыева", т.е. признали сюзеренитет монгольского хана (хотя престол в это время был вакантным) и Батыя как старшего в роде Борджигинов, и что "не подобает на ней жити не поклонившися им".

Такое решение было оправдано внешнеполитической обстановкой. На западной границе шла жестокая война, и ливонцы вешали русских пленников. Сила была на стороне крестоносцев, имевших неограниченные ресурсы в европейском рыцарстве, снабжаемом купеческой Ганзой и руководимом опытными политиками - прелатами католической церкви. Подчинение папскому престолу было обязательным условием мира. Для Владимирского княжества второй фронт в этих обстоятельствах был бы этническим самоубийством.»

Сын Ярослава – Константин – отправляется дальше, в Монголию. Возвращается он в 1245 г с приказом Ярославу ехать туда же. В том же году (1245) Александр Невский воюет с литовцами и в разбивает их в серии сражений.

1245 Ростислав Черниговский, женившись на дочери Венгерского короля Белы IV, приходит с его войсками под Галич, но их отгоняют. После этого он опять возвращается, уже не только с венгерской подмогой, но и с польской, и осаждает город Ярослав. Близ этого города, на реке Сане, произошло последнее крупное сражение между Мономашичами и Ольговичами, в котором Даниил и Василько Романовичи одержали решающую победу. Только после этой победы Даниил и Василько Романовичи окончательно утвердились в своих княжествах.

«Напряженная и весьма жестокая война, окончившаяся победой Даниила над польско-русско-венгерской армией под стенами города Ярослава 17 августа 1245 г., описана достаточно обстоятельно, но место ее в истории требует дополнительного анализа. Война на Карпатах принципиально отличалась от войны в Прибалтике. Александр Невский защищал свой суперэтнос и его культуру от железного натиска католической Европы, или, что то же, от колониального порабощения. Поэтому он отказывался от любого культурного обмена с Западом, даже от дозволения религиозных диспутов.

На юге-западе война носила другой характер. Бела IV Венгерский, Болеслав Стыдливый Малопольский и примкнувший к ним Ростислав Черниговский состояли в гвельфском блоке. Конрад Мазовецкий призвал на свою землю Тевтонский орден, стоявший на стороне Гогенштауфенов; Даниил Романович продолжил традицию своего отца, ставшего союзником гибеллинов, а Миндовг, язычник, готов был бить католиков где только возможно.

Таким образом, очевидно, что в Карпатах решался вопрос не о защите православия от католичества, разумеется не в религиозном, а в этническом плане, а об участии Южной Руси в западноевропейской политике, осью которой была борьба императоров против пап. Черниговские князья примкнули к папистам и приняли участие в Лионском соборе 1245 г., а Даниил Галицкий оказался союзником Фридриха II, отлученного бежавшим папой Иннокентием IV. А Русь? Она в этой войне была ни при чем.»

После этой победы к Даниле пришёл приказ Бату-хана: "Дай Галич!". Данил отправляется в Сарай и заключает мир с Бату-ханом, признавая его покровительство. Автоматически он тем самым прзнаёт и то, что является вассалом великого князя Ярослава Всеволодовича, которого Бату признал старшим среди русских князей. Вследствие этого, Венгерский король предлагает Данилу мир и династический союз: Лев Данилович женился на дочери короля. Находя, однако, покровительство Бату-хана для себя позорным, Даниил завязывает отношения с папой Иннокентием IV, предлагая в обмен на военную помощь против монголов воссоединение церквей.

После прибытия в 1243 г Ярослава и в 1245 г Данила в ставку Бату, Русь начинает ориентироваться (попадает под влияние) монголов.

Но никаких формальных, письменных договоров не заключается. Все договорённости князей с ханами носят исключительно личный устный характер. На самой Руси существует две «партии» с различными взглядами на будущее. Первая, антивосточная, возглавляется Даниилом Галицким, Михаилом Черниговским и Андреем Ярославичем Владимирским. Партия ориентируется на гвельфскую Европу. Михаил участвует в Первом Лионском Соборе (1243-1245). Данила получает корону от Папы Римского (1255), став таким образом его вассалом. Андрей заключают с Данилой династический союз (1250). Данила пробивает своего ставленника – Кирилла на пост митрополита всея Руси. Кирилл, однако, не соглашается с его политикой и уезжает к Александру Невскому, лидеру другой партии. Эти князья в принципе соглашаются признать главенство Папы в обмен на военную помощь против монголов. Вторая партия, антизападная, возглавляется сначала Ярославом Всеволодовичем, потом Александром Невским. Поддерживается православным духовенством. Согласны платить дань монголам в обмен за помощь против внешних и особенно внутренних противников.

«Итак, древнерусский настрой раскололся, а вместе с ним раздробился и этнос…

…Напрашивается вывод, что Даниил и Александр стоят друг друга. Один обожал немцев, другой - татар. А кто же был за русских?

Были в это время и княжества с древнерусскими традициями - между Днепром и Западным Бугом, между Припятью и Двиной. Эти так называемые Белая и Черная Русь не подчинялись ни немцам, ни татарам. А что они сделали, чем прославили свое имя, как защищали свою свободу от соседей-литовцев? Да никак!»

В Монгольской империи также борются два лагеря. Первый возглавляется Гуюком, который хочет повторить поход в Европу, так как при этом надо проходить по землям Бату. Его поддерживают потомки Угэдэя и Джагатая, и, видимо, православное духовенство. Второй возглавляется Мункэ и Бату. Их поддерживают потомки Джучи и Тулуя. А также потомки покорённых монголами найманов, кэрэитов и каракитаев (т.н. несторианская партия). Их линия внешней политики – война против исламских стран (с суннитским господством) и против Китая. Соответственно, они рассчитывали, и не зря, на поддержку шиитского меньшинства у мусульман и несторианского населения исламских стран. И даже на католиков-крестоносцев. Как показала практика, на последних - зазря.

В 1246 и 1247 г территория Пинского княжества подвергается набегу литовцев. Даниил Галицкий и Василько Волынский их разбивают. В 1247 г в Польше умирает князь Конрад Мазовецкий. Благодаря вмешательству Данилы Галицкого ему наследует его младший сын Семовит. В 1248 г Василько Волынский разбивает ятвягов при Дрогичине. А в 1251 г против ятвягов воюет уже вся троица: Данила Галицкий, Василько Волынский и Семовит Мазовецкий. В следующем, 1252 г, князь Миндовг Литовский, отправив князей Выкинта, Товтивила и Едивида воевать в Смоленское княжество, захватывает их земли. Все трое бегут к Даниле Галицкому. Данила Галицкий и Василько Волынский сколачивают альянс против Миндовга, с участием части жмуди, ятвягов, половцев и Ливонского Ордена, причём Товтивил ради этого принимает католическое крещение. Миндовг также принимает католическое крещение и высылает богатые дары магистру Ордена фон Штукланду, раскалывая таким образом альянс. Миндовг венчается королём Литовским, но, согласно летописи, "крещение его было льстиво", то есть лицемерно. По результатам войны 1252-1253 годов Миндовг, предварительно перекупив ятвягов, предложил Даниилу мир. Даниил коронуется в Дрогичине как король Малой Руси (1255), однако, видя невозможность получения военной помощи от католиков, вскоре прерывает все сношения с папством. Даниил вступает в союз с Венгрией и князем Болесловом Краковским, женит своего сына Романа на Гертруде Австрийской и выдвигает свои претензии на Австрию, где прервалась династия. По этому поводу он воюет с Чехией, другим претендентом на Австрию. Война со стратегической точки зрения проиграна - Австрия досталась Оттокару Чешскому. При посредничестве сына Миндовга - Войшелка, заключается мир между Миндовгом и Даниилом (1255). Шварн Данилович женится на дочери Миндовга, Роман Данилович получает ранее захваченные Литвой у Руси земли на правах вассала Миндовга. Войшелк принимает православие и уходит в монастырь. Летопись характеризует Войшелка так: "...убивал всякий день по три, по четыре человека; в который день не убивал никого, был печален, а как убьёт кого, так развеселится". Даниил с сыном Львом и польским князем Семовитом Мазовецким воюют против ятвягов. Даниил облагает их данью (1256).

По итогам событий 1255 г Данила Глицкий вступает в союз с Миндовогом, направленный прежде всего против монголов.

В 1245-1246 г папский легат, кардинал Иоанн де Плано Карпини совершает путешествие по Руси, Золотой Орде и Монголии.

В 1246 г году в.к. Ярослав умирает в ставке Гуюка, предположительно отравленный его матерью – регентшей Туракиной (1242-1246). Эту версию пропагандирует находившийся в то время в ставке Гуюка папский посол кардинал Плано Карпини, фактически являвшийся наиболее заинтересованным в этой смерти лицом (и, пожалуй, также являвшийся и самым ловким интриганом из тех, что присутствовали тогда при дворе Гуюка; достаточно ловким, чтобы самому организовать это убийство), так как устранялся основной потенциальный союзник Гуюка для похода на Запад. (При возвращении в Рим Карпини в Галиче встречается с Данилой, и в своём отчёте характеризует его как человека весьма сочувствующего католической церкви). Сыновья Ярослава в выборе сюзерена предпочитают Бату-хана Гуюку. В том же году в Орде казнят Михаила Черниговского, разуверившегося в помощи Запада (в 1245 г он присутствовал на Лионском Соборе) и попробовшего помириться с монголами. В качестве Черниговского князя ему наследует его брат Андрей. Михаил был впоследствии канонизирован РПЦ.

Во Владимирском княжестве после смерти Ярослава идёт чехарда усобиц за титул великого князя. Бату не хочет, либо не может оказать на них никакого влияния. В 1246 г великим князем становится Святослав Всеволодович и перераспределяет уделы. Два года спустя его изгоняет князь Михаил Ярославич Хоробрит, вскоре погибающий в стычке с литовцами.

Гуюк становится великим ханом в 1246 г. Но Бату-хан не признаёт его власти. К 1248 г великий хан Гуюк опрделил приоритеты в своей политике. Он наметил поход на Багдад силами собственного улуса и поход на Западную Европу силами всей Могольской империи. Но перед этим он решил расквитаться со своим давним врагом – Бату-ханом, который так и не признал его власти. Гуюк выступает со своими войсками на улус Бату. Бату посылает к нему для переговоров своего брата Шейбани. В результате этих переговоров Шейбани был убит, а Гуюк ранен. Не удовлетворившись исходом переговоров, Бату посылает к великому хану своих агентов, и Гуюк в скором времени умирает от отравления. Внутри Монгольской империи начинается новая борьба за власть. Бату-хан, так и не присягнувший Гуюку, является к этому времени самым авторитетным Чингисидом и играет в предвыборной борьбе решаюшёю роль. Но регентом до курултая, на котором предстоит избрать нового великого хана, становися вдова Гуюка Огуль-Гаймиш.

На Карте №3 показаны улусы Монгольской империи и вассальные территории по состоянию на 1248 год.

Александр и Андрей Ярославичи едут в Каракорум, (при этом в 1247 оба были в ставке Бату) где Огуль-Гаймиш делит Русь по монгольскому принципу на два крыла. Андрея назначают в.к. Владимирским, а Александра – в.к. Киевским.

Вернувшись, они захватывают власть. Изгнанный ими Святослав тщетно добивается у Бату восстановления справедливости (по лествичному праву власть должна принадлежать ему). Бату на него никак не реагирует.

В 1248-1254 г король Франции Людовик IX проводит VII Крестовый поход в Египет.

В 1249 г литовцы воюют со Псковом и одерживают победу при Кудепе. В том же году они терпят поражение у Зубцева. Также в 1249 г в Угличе умирает князь Владимир Константинович, ему наследует сын Андрей.

В том же 1249 г. монгольский военачальник Кайдан (шестой сын Угэдэя) совершил поход на Литву, но был разбит Миндовгом к юго-западу от Минска. В результате ок. 1250 Миндовг сумел посадить своих племянников княжить в Полоцкой земле (Тевтивил в Полоцке, Едивид в Витебске); тем самым былые владения полоцких Всеславичей были окончательно отторгнуты от Руси. Впоследствии они иногда восстанавливали независимость, но практически не подчинялись ни монголам, ни их верховным русским ставленникам, вращаясь почти постоянно в литовской орбите. Эта победа над моголами, одержанная Миндовгом, очень сильно повлияла на князя Данилу Галицкого.

В 1250 г умер император Фридрих II Гогенштауфен, Священная Римская империя распалась и Римский папа Иннокентий IV смог справедливо считать себя главой христианского мира.

Весной 1250 г Бату-хану удаётся собрать предварительный общемонгольский курултай на подконтрольной ему территории. Используя административный ресурс и силовое давление, а также союз Джучидов с Тулуидами, Бату хану удаётся добится выгодного для себя постонавления курултая – рекомендовать к избранию великим ханом Мункэ, своего личного друга. Но окончательный курултай может состояться только в Монголии. Регентша Огуль-Гаймиш и примкнувшие к ней Угэдэиды и Чагатаиды оттягивают его созыв на полтора года.

В Монголии курултай собирается летом 1251 года. Бату-хан посылает туда своих братьев Берке и Тук-Тимура со значительным военным экскортом. По решению курултая 1 июля 1251 г Мункэ избирается великим ханом. А сам Бату-хан признаётся главой золотого рода Борджигинов.

Немедленно после выборов союзники устроили грандиозный политический процесс, в котором Огуль-Гаймиш, Чагатаиды и Угэдэиды обвинялись в заговоре с целью убийства Мункэ. Процесс шёл с 1251 по 1252 г, и итог его был страшен даже по монгольским меркам. Регентша и около 300 высших должностых лиц империи были казнены. Угэдэиды были сосланы. Подавляющая часть Чагатаидов – также казнены. Более того, Мункэ и Бату договорились об упразднении улусов Чагатая и Угэдэя как самостоятельных частей империи. Факитчески, союзники поделили всю империю на двоих, физически уничтожив либо сослав в отдалённые места всех своих конкурентов.

1251-1252 г Мункэ навел на чингисидов такой страх, что его правление проходило в совершенном спокойствии. Единственным человеком, с котороым он должен был считаться, был Бату; однако тот умер три года спустя, оставив Мункэ небывалую власть.

По решению курултаев 1250 и 1251 г, а также курултая 1253 г, была определена монгольская политика. Было решено направить одного из братьев великого хана – Хубилая – на завоевание Империи Сун, а другого – Хулагу – на завоевание иранских территорий и прилегающих областей вплоть до Средиземного моря. Присоединенные в ходе этого второго похода области должны были поступить под управление Хулагу как наместника великого хана, оставаясь формально в верховной собственности Джучидов. Бату, однако, справедливо полагал, что наместничество младшего брата великого хана будет равносильно полному уходу южных земель под власть великого хана, и твердо решился не пускать Хулагу в Иран, хотя до поры до времени не обнаруживал этого открыто.

Характерно, что планы европейской кампании, который одинаково лелеяли Угэдэй и Гуюк, на курултаях даже не рассматривались и, как оказалось, были похоронены навсегда. Причина этому может быть только одна: Бату не хотел, чтобы на прямо контролируемой им территории появлялись имперские войска и вообще какие бы то ни было неджучидские силы, и Мункэ вынужден был считаться с этой позицией.

В целом, в 1243-1252 не происходит каких либо военных вмешательств монголов в дела Руси. Происходит два политических вмешательства. Ярослав признаётся Бату-ханом и утверждается центральным правительством в 1243. Александр и Андрей утверждаются центральным правительством в 1248 (регентшей Огуль Гаймишь 1248 – 1251). За тот же период поездки русских князей в Орду совершаются не менее 24 раз, Михаил Черниговский был там убит в 1246 г.

В 1252 г всвязи с неповиновением в.к. Андрея монголы организуют т.н. Неврюеву рать под руководством царевича Неврюя. Численность войск Неврюя от 10 до 25тыс. человек. Им противостояли войска в.к. Андрея и тверского воеводы Жирослава, которого прислал Ярослав Ярославич Тверской. Общее численность – около 2тыс. Андрей бежал в Швецию. Александр, видимо, проявил полную лояльность будучи в 1251 г в Орде (точнее именно он и донёс на брата), и получил титул в.к. Владимирского. Т.н. Неврюева рать наносит Владимирской Руси ущерб гораздо больший, чем нашествие Бату-хана 14 лет назад. Возвратившись после нашествия на Русь, Александр вдобавок к титулам великого князя Киевского, князя Переяславского, князя Новгородского и Посковского принимает и титул великого князя Владимирского. Он становится фактическим гегимоном среди всех русских князей и начинает деятельнуе обустройство земель.

1253 Василий Александрович Новгородский разбил литовцев у Торопца. Ливонский Орден воевал в Псковской волости. Новгородцы и псковичи в ответ воевали в Ливонии.

В 1253 г начался иранский поход монголов под командованием Хулагу. Его авангард под командованием Кетбуги в том же году перешел Амударью. Самому Хулагу, однако, Бату запретил переходить через эту реку, откуда начинались его владения (Бату решился, таким образом, саботировать имперский поход, так как опасался, что Хулагу, оказавшись в Иране, отберет его себе, как, кстати, и случилось в итоге). Мункэ не посмел настаивать на своём и смирился с решением Бату, хотя и не позволял Хулагу вернуться.

1254 Ярослав Тверской получил княжение во Пскове.

1255 Новгородцы выгнали Василия Александровича и позвали себе на княжение Ярослава Тверского. Александр привел свои полки, Ярослав мирно уступил, новгородцы также уступили, хотя и не мирно. Василий Александрович вновь стал князем Новгородским.

Где-то в это время на дочери хана Сартака жентится князь Глеб Василькович Белозёрский.

В 1255 г монголы проводят первую перепись населения на Руси в целях установления нормы налогообложения. Перепись сопровождается стихийными разрозненными волнениями местного населения, требующего не давать числа татарам. Перепись эта не касается Новгорода и некоторых других земель. С этого времени начинается регулярный сбор дани, который осуществляют присланные центральным монгольским правительством баскаки.

В 1255 г умирает Бату-хан. Сартак, его сын и вероятный наследник, находился в этот момент на пути в Каракорум; узнав о смерти отца, он не вернулся принимать власть, а продолжил путь к великому хану. Тот, восхищенный подобным проявлением лояльности, не только утвердил его на престоле Джучидов, но и расширил его владения за счет Азербайджана и Аррана. Впоследствии это были единственные закавказские владения, которые Джучиды требовали оставить за ними, ссылаясь при этом именно на ярлыки Мункэ и Хубилая.

Узнав о смерти Бату, армия Хулагу двинулась дальше. Осенью 1255 г. он достиг Самарканда, а в январе 1256 г. вступил в Хорасан. С самого начала Хулагу заявил себя как ярый враг мусульман и покровитель христиан.

Сартак, новый хан улуса Джучи, вернулся в Сарай в конце 1256 г. Но уже в начале 1257 г он был отравлен своим дядей Берке. (Они не сошлись в вопросах веры. Сартак был христианином, Берке – мусульманином.) Мункэ утвердил новым ханом Улагчи, сына Тутукана, сына Бату. Которого сам Сартак успел усыновить в качестве своего наследника. Регентшей была назначена Боракчин-хатун, вдова Бату-хана. Это был последний хан улуса Джучи, назначенный центральным правительством. Но в том же 1257 г Берке убивает и Улагчи, и Боракчин-хатун, и захватывает таким образом ханскую власть. Но не смотря на то, что Берке был ревностным мусульманином, он продолжает принимать учаситие в общемонгольских войнах с исламскими странами (несколько военных подразделений Джучидов воюют под началом Хулагу), хотя и говорит, что в действиях Мункэ «есть что-то гнусное».

Хулагу получил сведения о данном Сартаку ярлыке Мункэ почти одновременно с известием о смерти самого Сартака. Разумеется, он не только не подумал передать Арран и Азербайджан Улагчи но, воспользовавшись его слабостью, в 1257 г еще и удалил джучидскую администрацию из Грузии и стал управлять ей сам (на что как раз имел формальные права; ибо Бату в 1243 распространил свою администрацию на Грузию самовольно). Это удержание Аррана и Азербайджана вызвало впоследствие ожесточенную вражду между улусами Джучи и Хулагу.

В 1256 г шведы и фины воюют с Новгородом. Попытка переписи в Новгороде была проведена в 1257 г, но полностью провалилась. За провал этой операции Александр Невский изгнал из Новгорода своего сыны Василия. В 1259 г в Новгород была отправлена монголами карательная экспедиция под руководством мурзы Касачика. Новгород уступил силе и откупился, а также дал обязательство самостоятельно регулярно выплачивать дань, определяя её размер «добровольно».

Период характеризуется шатанием обоих сторон в разные стороны. И установлением первой монгольской администрации на Руси.

3. Данила Галицкий и Александр Невский 1254-1263

Начиная с 1250 г Данила Галицкий готовил восстание против монголов. Сначала совместно с Андреем Ярославичем, а с 1252 г самостоятельно. В конце концов в 1254 г монгольский военоначальник Куремса отторгает от владений Данилы Бакоту в качестве ордынского протектората. Но уже в 1256 г, в связи со сменой власти в Орде, Даниил решается на открытый разрыв. Он сам двинулся на Куремсу, и в 1256-57 г занял Болоховские земли, а также часть Подолья и Поросье, которые до того входили в непосредственные владения Джучидов. Зато кампания Куремсы в 1258 г. против Даниила осталась безуспешна, а Литва в 1258 г отторгла часть территории Смоленского княжества (Войщина). В итоге Берке-хан решился навести порядок на северо-западе и воевать с Литвой.

Берке принял крутые меры, чтобы справиться с литовской и галицкой угрозой. В 1259 г на смену Куремсе был назначен новый ордынский командующий, Бурундай. Прибыв к Галичу, он немедленно принудил Даниила к полной покорности и восстановил положение 40-х годов. В результате уже в том же году, а также в следующем, Данила Галицкий и Василько Волынский участвуют в походе Бурундая на литовцев – своих недавних союзников. В Литве в ответ на это был схвачен князь Роман Данилович.

После этого, для предотвращения возможности дальнейших выступлений потив Орды, Бурундай заставил Данилу и Василька Романовичей срыть все городские укрепления в их землях. После этого Галиция и Волынь восстаний уже не поднимали.Миндовг Литовский тем временем отрекается от христианства и совершает набег на Пруссию и на Польшу. Данила Галицкий и Бела Венгерский пытаются напасть на Чехию, но Оттокар Чешский разбивает их войска при р. Мораве. В 1262 г две армии литовцев вторгаются на Волынь, но разбиваются войсками Василька Романовича.

В 1258 литовцы воюют в Смоленской и Новгородской земле, а годом позже – в Курляндии. Также в 1258 г в Рязани умирает князь Олег Ингваревич, ему наследует сын Роман.

В 1261 г в столице Орды стараниями в.к. Александра и митрополита Кирилла организуется православная епархия.

Также в это время на Руси зафиксирована передача княжества по женской линии. В 1261 г умер князь Василий Всеволодович Ярославский. Князь Фёдор Ростиславович Чёрмный получил Ярославское княжество в приданное за своей супругой. В этом же году Никейский император, Михаил Палеолог, возвращает империи Константинополь, захваченный в 1204 г Крестоносцами во время 4-го Крестового похода.

В 1262 г заключается мир между Новгородом и Литвой. При этом между русскими и литовскими князьями также заключается союз против немцев (Ярослав Тверской, Дмитрий Новгородский, Миндовг Литовский, Тройнат Жмудский, Товтивил Полоцкий). Литовцы начинают боевые действия под Венденом, русские под Юрьевым (Дерптом). Но спустя год, всвязи со смертью Александра Невскго и индовга Литовского, эта война прекращается.

В 1263 г Миндовг Литовский отправляет свои войска воевать с князем Романом Брянским (Роман одерживает победу уже в 1264 г.) Злоупотребив этим, князь Довмонт убивает Миндовга вместе с двумя его сыновьями. В.к. Литовским становится Тройнат, но он быстро рассорился со своим двоюродным братом - Товтивилом Полоцким. Тройнат вскоре был убит (1263). Великим князем при помощи Шварна Даниловича становится Войшелк Миндовгович и признаёт свою зависимость от князя Шварна. Довмонт убегает на Русь и становится Псковским князем в 1265 г.

Таким образом, литовско-русская война 1259-1263 г прекратилась и сами литовские владения попали в сферу косвенного (через государство Даниила Галицкого) влияния монголов. Соответственно, и монгольские нашествия на Литву прекратились почти на 15 лет. Все это было большим успехом для Берке-хана.

После смерти Бату-хана Хулагу развернул крупномасштабную операцию в Иране. Уже в 1256 он полностью сокрушил главные силы исмаилитов и их столицу в Аламуте, и к началу 1257 покончил с их основными центрами. При этом Хулагу начал вводить собственную администрацию на территории Ирана, де-факта создавая в составе Монгольской империи новый улус. Он был уверен, что его брат Мункэ поддкржит эту инициативу. В 1257 г Хулагу потребовал покорности от последнего аббасидского халифа, и, получив отказ, завоевал Багдадский халифат, а халифа казнил (февраль 1258 г.). В ответ Берке, ревностный мусульманин и формальный владыка территорий, где оперировал Хулагу, посадил в Халебе (Алеппо) халифа ал-Хакима. Больших последствий это не имело (Хулагу в любом случае собирался идти в Сирию, в том числе на Халеб), но вконец испортило отношения Берке и Хулагу.

В 1257 году Хубилай закончил военные операции на западе и на юге Китая, в результате чего Империя Сун была окружена, и в 1258 г великий хан Мункэ выступил в поход на Китай сам. Война продвигалась успешно, но в ноябре 1259 г Мункэ умер (возможно, он был убит выстрелом из лука). Что фактически означало прекращение кампании.

Мункэ был предпоследним великим ханом, строившим и исполнявшим общеимперские планы, и последним, умевшим делать это правильно.

А Хулагу, заняв Багдад, начал компанию по покорению Месопотамии и Сирии, что и совершил к 1259 г. В начале 1260 г были занят Дамаск и Газа, и войска Хулагу оказались на пороге последнего сильного исламского государства – Египта. Но в это время до него дошло известие о смерти брата. Хулагу немедленно прекращает кампанию, оставляет в Сирии только небольшой отряд Китбуги и отбывает на курултай. Однако события развивались быстро, и Хулагу вскоре предпчитает не ехать на курултай (которых мало того, что оказалось два, но и оба они очень быстро закончились), а укрепиться в завоёванных им землях. Ибо уже в 1260 г между двумя претендентами на влясть великого хана началась война.

Со смертью Мункэ в Монгольскоя империя началась великая смута, которой суждено было продлиться почти пол века. Было провозглашено сразу два в.х. – Ариг-Буга (которого Мункэ оставил в столице в качестве своего наместника, и которого поддержали большенство Чингисидов) и Хубилай (который с 1252 г командовал китайской армией – самой крупной и боеспособной в империи).

Оба претендента – Ариг-Буга и Хубилай – нуждаясь в поддержке объявляют о восстановлении Чагатайского улуса, надеясь превлечь к себе Чагатаидов.

В 1261 г, желая превлечь к себе Хулагу, Хубилай высылает ему ярлык об образовании для него нового улуса в составе империи, с присвоением титула ильхана. Тем самым, эти земли выходят даже из под номинального подчинения Берке. После этого Хулагу становится активным сторонником Хубилая и казнит находившихся при нём Джучидов, которые со своими отрядами участвовали в походе на Багдад и Дамаск. Берке, в ответ на это, а также желая заполучить Арран и Азербайджан, объявляет Хулагу войну (1262). Джучидские войска под командованием Ногая, сына казнённого ильханом Хулагу Татара, вторглись в Иран. Война велась вничью, но Хулагу давил на брата требуя помощи. В этих условиях Берке решился на разрыв с центральным правительством.

В 1262 г в Ростове, Владимире, Суздале, Переяславле, Ярославле инспирируются народные выступления против баскаков (напомню, назначенных центральным монгольским правительством). Считается, что эти восстания были организованы Александром Невским по намёку Берке. Александр едет в Орду и достигает с Берке договорённости, что отныне дань будут собирать не баскаки, а сами князья под личной ответственностью в.к. Владимирского. Размер дани не изменился, но теперь она шла прямиком Берке. Берке получил несколько выгод сразу: прекращения влияния центрального монгольского правительства на Руси; отсутствие собственных хлопот по сбору дани; прекращение восстаний против баскаков, так как всё вроде происходит под руководством легитимных русских князей; наличие вполне конкретных ответственных лиц, которых за невыполнение обязанностей можно привлечь к ответственности. Александр получил усиление власти великого князя и невмешательство баскаков в русские дела. На обратном пути из Орды Александр Невский умер (позднее он был канонизирован РПЦ). В тот же год был зарезан его ровесник – литовский князь Миндовг, другой бескомпромиссный враг католиков. Есть подозрения, что эти две смерти опять были организованы латинскими прелатами.

В 1263 г Хубилай прислал Хулагу в подкрепление 30-ти тысячную армию. Но в 1264 г Ариг-Буга признал своё поражение и сдался Хубилаю. Война между претендентами на власть великого хана прекратилась. Прекратилась и война между улусам.

В 1264 г, умерли князья Данила Галицкий и Андрей Александрович Суздальский. В 1265 г – ильхан Хулагу. Ему наследовал сын Абага, которому Берке немедленно объявил войну. Но в 1266 г хан Берке умер сам, и война прекратилась.

Царевич Ногай, командовавший войсками Орды во время войны с ильханом Хулагу, получил от Берке в 1264 г земли по Дунаю в качестве беглербега. После участия в кампании 1265-1266 г против тех же ильханов, Ногай вернулся на Дунай и с тех пор не двигался оттуда, создав там прочную сферу власти в объеме всей западной части Орды. После смерти Берке Ногай приобрел фактическую автономию по отношению к его преемнику Менгу-Тимуру. Коренной же удел Ногая, независимый от должности беглербега, находился на противоположном конце Золотой Орды, в бассейне Нижнего Яика (область приданного роду Ногая племени мангыт, который впоследствии приняли название ногаи). В 1265 отряды Ногая и вассального болгарского царя ходили на Константинополь, только что занятый византийцами, но были отогнаны.

В этот период можно проследить общую тенденцию для Галицко-Волынской Руси: она в своей политике всё более и более ориентируется на Запад, принимая постоянное участие в Западноевропейских конфликтах и всё боле и более отдаляясь от остальной Руси.

Приездов князей в Орду за этот период не менее 14.

Период характеризуется установлением достаточно стабильной системы отношений между Русью и Ордой.

4. В "союзе" с Ордой 1263-1280

Этот период характеризуется относительным спокойствием в отношениях Руси и Орды. «Первое поколение» уходит. Для нового поколения Орда уже является чем-то привычным.

Ордынские ханы стараются поддерживать мир и порядок на Руси.

После смерти Александра Невского (1263) у него осталось три брата, которым теперь согласно лествице надлежало получать великокняжескую власть друг за другом по старшенству. Однако старшим из них был Андрей Суздальский, бывший бунтовшик, хоть и получивший прощение от хана. Князья организовали съезд при участи митрополита и решили, что выдвигать кандидатуру Андрея будет неприлично. Мотивировав это тем, что он уже был великим князем. Съезд предложил хану Берке назначить великим князем следующего по старшенству – Ярослава Тверского. Впрочем, хан утвердил Ярослава только после смерти Андрея, последовавшей в 1264 г.

Ярослав непосредственно после своего назначения вынуждает Дмитрия Александровича Переяславльского уступить ему Новгород, не выделяет малолетнему Данилу завещанный ему удел – Москву, и забирает к наследников своего брата Андрея львиную долю их княжества – Нижний Новгород и Городец, и передаёт их одному из сыновей Александра Невского – Андрею Городецкому.

В 1266 г в.к. Ярослав предпринял попытку войны с князем Довмонтом Псковским, но она не состоялась. Довмонт начинает войну со своей родиной – Литвой, коя продолжается и в 1267 г. Также ок. 1266 г Болеслав Краковский вступает в войну со Шварном Даниловичем Галицким (он наследовал своему отцу в 1264) и побеждает его.

В 1266 г умер хан Берке "и была ослаба Руси от насилья татарского". Ханом стал внук Бату-хана – Менгу-Тимур, который завяз в войне с государством ильханов и был донельзя доволен тишиной на Руси.

Мир, установленный в Монгольской империи в 1264 г, страдал одним фундаментальным недостатком: в нем не нашлось места для Угэдэидов - четвертого чингисидского рода. А глава рода – Хайду – оказался человеком очень энергичным. Пока был жив Ариг-Буга и сохранял лояльност брату, никто другой не мог решиться в обход него претендовать на верховную власть. Но в 1266 г Ариг-Буга умер. И Хайду больше ничего не удерживало. Хайду поднял восстание Угэдэидов и на рубеже 1266-67 г восстановил улус Угэдэя. В 1267 г с Хубилаем поссорился и глава Чагатаидов Барак, потому что великий хан противу своих обещаний не спешил восстановить улус Чагатая в его прежних границах. В этих обстоятельствах Хайду решился выдвинуть претензии на верховную власть в империи. Снова началась гражданская война, которая осложнялась ещё и тем, что Хубилай был вынужден снова начать войну против Китая – империи Сун.

Интересно, что с конца 60-х г русские князья - вассалы Менгу-Тимура - перестали именовать "царём" великого хана и раз и навсегда перенесли это наименование на правителей улуса Джучи. Объяснялось это не тем, что Джучиды отложились от империи, а тем, что законного всемонгольского государя мог утвердить только курултай. Поскольку курултай 1260 г, где был избран Хубилай, был с формальной точки зрения незаконным (так как проходил не в Монголии и практически без участия Чингисидов), а Хайду (также выдвинувший претензии на титул великого хана) в условиях смуты вообще не мог собрать всемонгольского съезда, получалось, что для его сторонников в Империи вообще не было законного верховного государя, а был только законный претендент – Хайду (Джучиды, Чагатаиды и Угэдэиды выдвинули его кандидатом на курултае 1269 г). В этих условиях верховными законными правителями временно оказывались именно улусные ханы.

Поддерживая Хайду, Джучиды и Чагатаиды по очевидным причинам полностью развязывали себе руки. Как уже говорилось, Хайду, впредь до общемонгольского курултая, мог остаться только законнным претендентом, но не великим ханом, а Хубилай становился самозванцем. Иными словами, впредь до полной победы, в которую кроме Хайду никто не верил, улусы Джучи и Чагатая оставались совершенно независимыми, что их вполне устраивало.

Эта новая смута, начавшаяся в 1266 г, связала руки всем улусам. Теперь они не вели внешних завоеваний, а сражались между собой. На завоевательную политику решился только Хубилай, что и стоило ему 30-ти летней усобицы в империи, подавить которую совместно с завоеванием Китая он оказался не в состоянии.

В этой войне Тулуиды (великий хан Хубилай и ильхан Абага) воевали против трёх других улусов империи. Улус Джучи возглавлял Менгу-Тимур, улус Угэдэя – Хайду, улус Чагатая – Барак. В ходе этой войны, в декабре 1271 г, Хубилай принял для своей династии китайское название Юань.

В 1268 г Дмитрий Александрович призван новгородцами князем и под Раковором нанёс значительное поражение войскам Ливонского Ордена. Когда Орден собирался перейти в конрнаступление, хан Менгу-Тимур послал Дмитрию на помощь небольшое воинское подразделение, и Ливонский Орден тот час "замиришася по всей воле новгородской, зело бо бояхуся имени татарского".

В 1267 г в Литве князь Воишелк Литовский снова уходит в монастырь, передавая власть над Литвой своему покровителю – князю Шварну Даниловичу Галицкому. Но тот вскоре умирает бездетным (1269), и Войшелк снова становится Литовским князем. Этому воспротивился Лев Данилович, наследовавший своему брату в качестве князя Галицкого. Был организован съезд во Владимире Волынском, где Лев убил Войшелка (1270). Литовцы, однако, отказываются признать Льва Даниловича своим князем, и великим князем Литовским становится Тройден. В том же году литовцы нападают на Псков, однако терпят поражение и заключают мир «на всей воле Новгородской». В 1269 г умер князь Василько Данилович Волынский. Ему наследует его сын Владимир.

В 1270 г в Орде убит по неизвестным причинам князь Роман Олегович Рязанский. Также в 1270 г король Франции Людовик IX организовал VIII Крестовый поход в Тунис, где и умер.

В 1271 Ногай начал кампанию против Византии, как фактически самостоятельный правитель; в 1273 Византия должна была пойти на мир и заключила с Ногаем династический брак: Ногай получил в жены дочь императора Михаила Палеолога.

1270 В.к. Ярослав с сыном Святославом c великим баскаком Владимирским Амраганом начали было войну против датчан в Ревеле, но быстро заключили мир "на всей воле Новгородской". После этого Ярослав рассорился с новгородцами, и даже упросил хана предоставить ему военную помощь. Но его брат Василий Костромской упросил хана вернуть эту помощь обратно, съездив специально для этого в Орду. Ярослава с новгородцами помирил митрополит Кирилл. Новгородцы приняли к себе Ярослава князем на всей своей воле. Ярослав поехал в Орду. Возвращаясь оттуда, он умер (1272).

Великим князем Владимирским после этого становится последний из Братьев Александра Невского – Васиилй Костромской. В.к. Василий и Дмитрий Александрович оба выдвинули свои кандидатуры на должность князя Новгородского. Новгородцы выбрали Дмитрия. Василий, в союзе с князем Святославом Тверским (сын в.к. Ярослава) и со вспомогательным монгольским отрядом начали против них военные действия. В 1273 г Дмитрий был вынужден уступить Новгород в.к. Василию, где тот, под предлогом их неповиновения, укрепил княжескую власть.

В 1272 г проходит вторая (и последняя) перепись населения на Руси. Она проводится русской администрацией и не вызывает никаких волнений.

1274 Князь Тройден Литовский воюет с Галицким и Волынским княжествами. Лев Галицкий жалуется Менгу-Тимуру и тот высылает свои войска, с требованием, чтобы к нему присоединились все южнорусские князья. Война с Литвой начинается в 1275 г. В 1276 г Лев Галицкий и Тройден Литовский заключают мир.

В 1274 г Смоленское княжество, теснимое с запада, добровольно вступает в подданство Золотой Орды.

В гражданской войне, бушевавшей в Монгольской империи, военная удача сначала склоняется на сторону Хайду. Но к 1275 г положение выравнивается, и Хубилай постепенно начинает одолевать.

Хубилай заключил союз с главою персидских монголов, ильханом Абагой. Менгу-Тимур, поддерживая Хайду, готовился выступить против Абаги. (За полтора года до этого Абага обращался на Лионский собор к Папе Римскому, а потом и к королю Франции Филиппу IV с предложением совместного крестового похода. Большая часть армии Абаги была христианами – несторианами). По требованию Менгу-Тимура русские князья предоставили для этой войны свои войска. В 1277 г войска Андрея Городецкого, Глеба Ростовского и Фёдора Ярославского штурмом берут для хана Менгу-Тимура город Дедяков. В следующем, 1278 г, Фёдор Ярославский и Михаил Глебович Белозёрский снова участвуют в войне Золотой Орды против государства ильханов.

К 1278 г завоевание Китая практически завершается, что развязывает Хубилаю руки для войны на севере. Уже в 1279 г Хайду терпит сокрушитльное поражение, что заставляет его прекратить восстание почти на десятилетие.

В 1276 г умирает в.к. Василий Ярославич. В том же году великокняжескую власть получает Дмитрий Александрович Переяславский. Но он вынужден уменьшить территорию великого княжества. Одному своему брату – Андрею Городецкому – он даёт на правах держания Костромское княжество. А другому брату – Данилу – выделяет в собственность Московское княжество. Так 16-ти летний Даниил Александрович стал основателем Московской династии.

На Карте №4 представлены русские княжества по состоянию на 1276 год.

1277 Умер князь Борис Василькович Ростовский. Ему наследует брат - Глеб Белозёрский. Но и он умирает в 1278 г. В Ростове ему наследует племянник - Дмитрий Борисович, а в Белоозере сын - Михаил Глебович. Дмитрий Борисович насильно захватывет владения своего двоюродного брата. В 1279 г умирает не оставив наследников другой представитель Ростовской династии - Роман Владимирович Углицкий, чуть ли не последний из князей свидетель нашествия Бату-хана. По этому поводу Дмитрий Борисович начинает вражду уже со своим родным братом - Константином (с которым он делил Ростов), по вопросу наследования Углича (1281). Дмитрий изгоняет брата, но их примиряет в.к. Дмитрий.

1277 Тёмник Ногай, чей улус был на западной окраине Золотой Орды, воюет с Литвой. По его требованию к нему присоединяются южнорусские князья.

После этого Ногай, ведя собственную политику, в 1277 и 1278 г усмирял болгар по просьбе своего тестя Михаила Палеолога. Устрашенные этим, вассалами Ногая стали соседние с Тырновским Болгарским царством два других болгарских княжества - Видинское и Браничевское (1280 г). В 1282 г Ногай подавил волнения в Болгарии (восстание Георгия Тертера, 1280-1282 г) и подтвердил монгольский протекторат над ней.

В конце правления хана Менгу-Тимура намечается ослабление ханской власти. На западе Орды всё большее и большее влияние приобретает тёмник Ногай, ставший практически независимым правителем.

Показателем ослабления власти хана служит тот факт, что его улусники стали совершать мелкие набеги на Русь, чего сам он никогда не делал. Так, в 1277 г Ногай совершает набег на Галицко-Волынское княжество. В 1278 г другой улусник организовывает набег на Рязань в целях грабежа.

1278 Умер Глеб Ростиславич Смоленский, ему наследует брат Михаил, но он вскоре умирает тоже (1279) и ему наследует другой брат – Фёдор Чёрмный, князь Ярославский. Но вскоре его племянник - Александр Глебович захватывает Смоленск.

В 1278 г в.к. Дмитрий совершает поход на корелу, а в следующем, 1279 г, строит на Новгородской земле каменную крепость – Копорье. Это служит причиной очередной его ссоры с новгородцами и в 1280 г он смещает неугодного ему новгородского посадника. Но уже в 1281 Новгород снова ссорится с в.к. Дмитрием по поводу Копорья, которую Дмитрий считал своей, а не Новгородской собственностью (по новгородским законам не новгородец не имел права владеть землёй на новгородской территории).

В 1279 умер Юрий Андреевич Суздальский (сын в.к. Андрея Ярославича), ему наследует брат Михаил. В Польше в том же году умер бездетным князь Болеслав Краковский. В Польше началась смута. В неё вмешивается Лев Данилович Галицкий. Он просит военной помощи у тёмника Нагая и, получив оную, безуспешно пытается взять Краков.

Приездов князей в Орду за этот период не менее 15. Один из них – Роман Рязанский – там убит в 1270 г. Около 1277 г князь Фёдор Чёрмный женится в Орде на дочери хана Менгу-Тимура.

Хан Менгу-Тимур, поддерживавший мир на Руси, умер в 1280 г. В том же году сменилась власть и в двух других частях улуса Джучи. В Белой Орде умер сын Орды-Ичена хан Кунг-Киран (1253-1280) и ему наследовал хан Кучи (1280-1301). А в Синей Орде умер сын хана Шейбани хан Бахадур (1248-1280) и ему наследовал хан Джучи-Буга (1280-1310).

5. Брат на брата & Две Орды 1280-1299

Настроенный достаточно миролюбиво по отношению к Руси хан Менгу-Тимур умер в 1280 г. Ему наследовал его брат – приверженец ислама Тудан-Менгу (1280-1287), настроенный мистически. К 1283 он сделался суфийским дервишем и окончательно выпустил власть из рук. Также в 1280 г умер пользовавшийся большим авторитетом митрополит Кирилл. Следующий митрополит, Максим, смог прибыть во Владимирскую Русь только в 1299 г, так что все события этого этапа проходили без вмешательства церкви.

Тёмник Ногай (тайный мусульманин) уже открыто не подчинялся Золотоордынским ханам. Более того, он стал навязывать им своё влияние. Именно по его совету молодые ханы Тудан-Менгу и Кучи прекратили участие в монгольской междуусобице и признали Хубилая великим ханом (1280). Что означало для улуса Джучи как минимум «холодную войну» с Хайду. (Тот, впрочем, потерпел крупное поражение от Хубилая в 1279 г и почти на десятилетие прекратил акитвные военные действия). Хайду в 1282 г делает ханом улуса Чагатая своего самого верного союзника – Дуву. А Хубилай в 1285 г присоединяет к своим владениям пятый улус империи – Уйгурию.

С 1280 г в Золотой Орде происходит фактическое раздвоение власти между Тудан-Менгу и Ногаем. С ослаблением власти в Орде беспорядки не замедлили начаться и на Руси. В 1281 князь Андрей Городецкий уезжает в Орду и выпрашивает там у параллельного ко всему хана Тудан-Менгу ярлык на великое княжение и воинскую помощь против своего брата. С этой армией Андрей изгоняет своего брата, который через новгородские и Псковские владения бежит в Швецию. Сопротивления монголам нет никакого – бегут все. (Дмитрий вёл относительно Новгорода довольно жесткую политику, желая усилить там великокняжескую власть. Поэтому теперь новгородцы в отместку заставили его срыть крепость Копорье, которую он построил на новгородской территории.) Монголы в качестве оплаты за помощь Андрею Александровичу опустошают Владимирское, Ростовское, Переяславльское, Тверское, Суздальское и Муромское княжества, задевая и новгородские владения.

После ухода монголов Дмитрий, пользуясь народным гневом, возвращает себе занятый его братом Переяславль. Андрей снова едет в Орду к Тудан-Менгу. В это время Дмитрий, желая восстановить свою власть, требует от Новгорода признания себя Новгородским князем, Новгород отказывается. Дмитрий приказывает перекрыть все торговые пути с Новгородом, желая принудить его к покорности голодом. Этому, однако, препятствуют князья Святослав Тверской и Даниил Московский. Враждебные войска встречаются у Дмитрова, и после непродолжительных переговоров заключают мир.

В 1282 г Ногай и Тудано-Менгу договариваются о совместной войне против Венгрии. Воинский контингент, посланный Тудан-Менгу, возглавляет Телебуа. По требованию Ногая и Телебуги к ним присоединяются и южнорусские князья. Зимой этот поход состоялся: Ногай успешно опустошил Трансильванию, а Телебуга, двигаясь на Словакию, не смог преодолеть Карпаты и вернулся с крупными потерями. В конце года Ногай и Телебуга вновь соединились в Галиче и и совместно с южнорусскими князьями двинулись в Польшу - Ногай на Краков, который и разорил, а Телебуга - на Сандомир, от которого был отбит. Все это привело к резкому обострению отношений Ногая и Телебуги.

В 1282 г Андрей снова возвращается на Русь с монгольской помощью от хана, которую возглавляют Турай-Темир и Али. Войска доходят до Переяславля. Сопротивления опять нет никакого, все либо бегут, либо скрываются в лесах. На этот раз разоряются все княжества Владимирской Руси кроме Тверского – монголы не стали пересекать Волгу. Дмитрий на этот раз бежит к Чёрному морю, в ставку Ногая. Там, сыграв на противоречиях между Ногаем и Тудан-Менгу, он получает армию, приводит её на Русь и «восстанавливает справедливость» – возвращает себе великое княжение, разоряя по пути Муром и Ростов. Ногай в это время сиолй наращивает свое влияние и в Ю.-З. Руси. Его чиновники получают на откуп сбор дани в Курском, Липецком и Рыльском княжествах.

1283 Дмитрий, захватив с помощью Ногая Владимир, организовывает убийство главного советника своего брата - костромского боярина Семёна Тонильевича, который руководил всеми действиями Андрея. В том же году шведы воюют с Новгородом. В следующем году воюют снова, но их отбивают.

В 1283 г хан Тудан-Менгу самоустраняется от управления своим государством. Фактическим регентом при нём становится Телебуга.

1284 Андрей, обозлённый на брата за убийство своего боярина, в Торжке заключает союз с Новгородом. Однако Дмитрий силой принуждает брата разорвать этот союз и участвовать вместе с ним в войне против Новгорода, который отказывается признать его своим князем.

В 1285 г Андрей вновь добивается помощи у Тудан-Менгу (фактически – у Телебуги), которую возглавляет один из ханских сыновей. Но Дмитрий, использую конницу Ногая, их отгоняет. В плен попадают виднейшие бояре Андрея. Послеэтой победы Новгород принимает Дмитрия своим князем, он учиняет там расправу. В том же году литовцы нападают на Новгородскую территорию, а в следующем году на земли Тверского княжества. Оба нападения отбиты.

1286 Роман Брянский безуспешно осаждает Смоленск. А в Ростове в этом (толи следующем году) представители ростовской княжеской династии делили между собой свои княжества – Ростовское и Углицкое – по жребию. Дмитрий Борисович получает Ростов, а Константин Борисович – Углич.

В 1287 г хан Тудан-Менгу «стал безумен» и отрёкся от власти. Ханом стал бывший регент – Телебуга (1287-1290). Кучи, хан Белой Орды, не признал Телебугу и провозгласил себя самостоятельным государем. Андрей и Дмитрий Александровичи заключили на некоторое время мир. Андрей признал Дмитрия великим князем, тот вернул ему ранее захваченных бояр.

В 1287 г деятельностью Курского баскака Ахмата возмущаются князья Олег Рыльский и Воргольский и Святослав Липецкий. Они едут жаловаться Телебуге. Тот решает им помочь. Тогда Ахмат просит помощи у Ногая (его назначил именно Ногай), кою тот успешно и предоставляет. Войска Ногая разоряют Курские земли, отчего князь Олег снова бежит к Телебуге. На следующитй год, князь Святослав, улучшив момент, нападает на людей Ахмата, на предложение Ахмата о перемирии он убивает посла. Из-за этого он ссорится с Олегом, и тот приводит на него от Телебуги войска и убивает Святослава. Брат последнего, Александр, бежит к Ногаю, выпрашивает у него войска и убивает Олега вместе с двумя его сыновьями.

В 1286 г Хубилай провёл реформу управления своей империи, чем задел кровные интересы князей-есугеидов (поотмков братьев Чингисхана). Те вошли в союз с Хайду и в 1287 г вновь начали войну.

Также в 1287 г начала очередную войну против улуса Хулагу и Золотая Орда. Войну вёл Ногай, свои войска к нему, под командованием своего племянника Тохты, послал и хан Телебуга. Война эта никаких результатов не принесла. А уже в 1288 г Тохта был вынужден бежать к Ногаю от гнева Телебуги.

В 1287 состоялся монгольский набег на Владимир. В 1288 – на Рязань, Муром и мордовские земли. Оба набега проводились в целях грабежа.

В 1288 г в.к. Дмитрий рассорился с тверским князем Михаилом, только что наследовавшим своему брату Святославу. Войну с Тверью великий князь ведёт в союзе с Городецким, Ростовским и Московским князьями, а также с Новгородом. Несмотря на столь широкую коалицию, удалось взять и разрушить только пограничный тверской город Кснятин. После этого союзные войска подошли к г. Кашину и были сильно потеснены тверскими войсками. Тверское княжество впервые показало свои высокую, по сравнению с дркгими княжествами боеспособность.

1288-1289 Умер бездетным Владимир Василькович Волынский. Своё княжество он завещал своему двоюродному брату Мстиславу Диниловичу. После непродолжительных разногласий со своими братьями и племянниками, он утверждается в этом княжестве. Также он заставляет Литву добровольно уступить себе некоторые территории. А в Польше после смерти Лешка Чёрного, князя Краковского, наступает очередная смута. Краков, а вместе с ним и главенство в Польше, захватывает герцог Генрих IV Силезский, полностью онемеченный Пяст, вассал императора Священной Римской империи. В эту смуту влазит Лев Галицкий, разоряет Силезию, и имеет встречу с Чешским королём Вячеславом. В 1290 г Генрих IV умирает, и после продолжительных конфликтов Вячеслав Чешский занимает Краков и провозглашает себя королём Польши (1300). Он также является вассалам Священной Римской империи.

В 1290 г (по другим данным – в 1280 г) умер Давид Константинович, князь Галицкий и Дмитровский. Его сын и брат проводят раздел княжества на две части.

В 1290 г в Ростове вечевым решением грабят монголов.

В 1290-1291 г Золотая Орда опять нападает на улус Хулагу, и опять безрезультатно.

В самом конце 1290 г хан Телебуга был убит. В начале 1291 г ханом Золотой Орды был провозглашён Тохта – официальный ставленник Ногая. Тохта передал Ногаю под его непосредственное управление Крым, выполнял все приказы Ногая, но, однако, начал втихоря проводить политику направленную против власти Ногая.

В 1292-1293 г Ногай добился признания своего сюзеренитета ещё и от Сербии, доведя сферу своего влияния до Адриатического моря.

В начале 90-х в Москву из Чернигова переехал боярин Фёдор Бяконт, у которого вскоре (ок. 1293 г) родился сын Елевферий – будущий митрополит Алексий.

В 1292 г пять русских князей во главе с Андреем Городецким (также были Дмитрий Ростовский, Константин Углицкий, Фёдор Ярославский и Михаил Белозёрский) и при поддержке одного епископа приехали к Тохте жаловаться на в.к. Дмитрия, ставя на вид союз последнего с Ногаем. Хан Тохта выделил для войны против Дмитрия значительную армию во главе со своим братом Туданом. Т.н. Дюденева рать прошла практически по всей территории Владимирской Руси, разорив более 15 городов. Сопротивления опять не было, от монголов бежали все. Однако на Тверь Тудан не пошёл. Поэтому в 1293 г на Тверское княжество был направлен ещё один карательный отряд. Дмитрий бежит от монголов в Псков, ко князю Довмонту. Новгород искусной дипломатией и богатыми дарами уговаривает монголов не воевать на его территории. Андрей становится великим князем. Своего брата он вообще не признаёт и отдаёт Переяславль своему союзнику - Фёдору Чёрмному. Однако он вынужден предоставит в удел Дмитриеву сыну - Ивану - город Кострому, которой ранее владел сам. По уходе монголов Дмитрий приезжает в Тверь к Михаилу Ярославичу, который против него в этот раз не воевал, и требует у Андрея Переяславль, в обмен признавая его великим князем. Власть Андрея ещё очень слаба (он, например, был вынужден отказаться от жесткой политики своего брата относительно Новгорода, заключив с ним мир «на всей воле Новгородской») и он вынужденно соглашается. Фёдор Чёрмный перед уходом с досады сжигает город дотла (1293). Также Андрей вынужден передать Новгороду Волок (ныне Волоколамск), ранее отобранный Дмитрием в пользу великого княжения. Дмитрий не успевает вернуться в Переяславль и умирает по дороге в 1294.

А дань с Руси пошла теперь в пользу хана Тохты, а не в пользу Ногая.

Следующие два десятка лет (1294 – 1315) ордынских вторжений во Владимирскую Русь не было.

На Севере в это время тоже идёт война. В 1292-1293 г Швеция воюет с Новгородом. В 1294 г датчане из Ревеля попытались основать город на русской стороне р. Наровы, но Новгородцы сожгли город. В 1295 г шведы снова вторгаются на территорию Новгорода и строят там крепость. Новгородцы их изгоняют.

1294 Умер Дмитрий Борисович Ростовский, не оставив наследников. Ростов переходит к его брату Константину Борисовичу. Углицким князем он делает своего сына Александра. Умер князь Фёдор Романович Рязанский, ему наследует брат Ярослав Романович, ранее князь Пронский. Пронским князем он делает своего сына Ивана.

Также в 1294 г умер великий хан Хубилай. Ему наследовал его внук Тэмур, хорошо зарекомендовавший себя во время войн с Хайду. Узнав о смерти Хубилая, Хайду и Дува вновь возобновили войну. В том же 1294 г хан Тохта в виду начавшейся год назад ссоры с Ногаем (из-за того, что он поддержал Андрея против Дмитрия) решил заключить мир с ильханом Гайхату (наследовал своему брату Аргуну в 1291 г), в результате чего он признал также законность Тэмура и стал врагом Хайду и Дувы. С 1294 г началось открытое противостояние Тохты и Ногая.

В 1295 г Андрей попытался также захватить удел Дмитриева сына Ивана – Переяславль – пока тот находился в Орде в целях помириться с ханом. Вмешался хан Тохта, который приказал решить дело миром и прислал для этого своего посла – крещёного монгола Олексу Неврюя, сына того Неврюя, который командовал вторжением в 1252 г. Княжеский съезд прошёл во Владимире (1296). Съезд так ничего и не решил, и Андрей решил отобрать Переяславль силой. В союзе с ним выступили Фёдор Чёрмный и Константин Ростовский. Однако они встретили в этом вооружённое сопротивление Московского и Тверского князей, каждый из которых имел свои виды на этот город. Соперничающие князья собрали армии. Но, опасаясь исхода возможного столкновения, решили дело миром, оставив Переяславль Ивану. Для заключения оного мира Данил Московский женил своего сына Юрия на дочери Ростовского князя.

В 1295 г улус Хулагу возглавляет Газан, который сумел прославиться успешно отразив войска Хайду и Дувы. Газан первым из ильханов принимает религию большенства своих подданных – ислам. Более того, он сделал ислам государственной религией.

Но в общем эта очередная война, начатая Хайду и Дувой, развивается для них довольно успешно. В 1296-1301 г они берут под контроль многие территории.

В 1297 г начинается давно ожидаемая война между Тохтой и Ногаем. В первом сражении при Нерги (Бессарабия) более опытный Ногай выигрывает. Но Тохта хоть и потерпел поражение, но отнюдь не разгромлен, и готовится к следующему, генеральному сражению, которое и должно решить судьбу Орды.

1298 Фёдор Чёрмный воюет со своим племянником Александром Смоленским, но безуспешно. В следующем году Фёдор Чёрмный умирает, Ярославским князем становится его сын Давид. В том же 1298 г князь Довмонт Псковский разбил войска Ливонского Ордена. Это был последний подвиг знаменитого псковского воеводы, в следующем году он умер.

В 1299 г умер Ярослав Романович Рязанский. Ему наследует брат – Константин, который сразу ссорится со своими боярами и с племянником – Иваном Ярославичем Пронским.

Хан Тохта меж тем вёл войну против Ногая и постепенно одолевал. В помощь Тохте были направлены русские войска. В 1299 г состоялось решающее сражение на р. Кагамлык, в ходе которого Ногай был полностью разгромлен и убит русским воином, состоящим на службе у Тохты. (Воин, впрочем, был казнён "ибо не подобает простому воину самому убивать сдавшегося ему столь великого мужа".)

Сыновья Ногая бежали на запад и возглавили остаток его улуса. Но к концу 1300 г были разгромлены и они. Вассальная Ногаю Болгария теперь признала сюзеренитет Тохты. На Сербию, однако, он не стал претендовать. Даже победоносная война приносит жертвы, и сил у его улуса уже не хватало. К зиме 1300-1301 г хан Тохта полностью восстановил единство своего государства.

Так закончился раскол Золотой Орды, дорого обошедшийся ей, и еще дороже многострадальному "русскому улусу". Волны от разгрома Ногая пошли по всей земле. Разоряли города разбойные отряды разбитых ногайцев. Новый рязанский князь Константин набрал себе отряды из разбитых ногайцев и рассорился с Пронским и Московским князьями. Южная Русь, некогда силой привязанная к Орде Ногая, погибала теперь вместе с ним. Зимой от татарского насилия разбежался весь Киев, а митрополит Максим со всем клиром и двором переехал во Владимир.

За этот период русские князья ездили как в Орду, так и к Ногаю, не менее 15 раз.

6. Объединение Орды под властью Тохты 1299-1312

Это второй достаточно спокойный этап во взаимоотношениях Руси и Орды. Хан Тохта в своё время был вынужден поддержать Андрея против Дмитрия, так как тот в силу обстоятельств был связан с Ногаем. Но в дальнейшем Тохта чётко поддерживал закон и порядок на Руси, часто даже запрещая князьям вести усобицы, поводов для которых было предостаточно.

В 1299 г во Владимирскую Русь приехал митрополит Максим, бежавший из Киева «от насилия татарского».

В 1300 г Шведы вторгаются на территорию Новгорода и строят там город Ландскрону. При этом мероприятии присутствует регент Швеции - Торкель Кнутсон. В.к. Андрей при помощи новгородцев наносит поражение шведам.

В 1301 г проходил княжеский съезд в Дмитрове, где князья снова пытались решить вопрос о Переяславле. Александр Смоленский с братом Романом воюют с Андреем Вяземским. В Галиче умер князь Лев Данилович, ему наследует сын – Юрий.

В 1301 г Данила Московский, после соответствующей дипломатической обработки, вторгся в пределы Рязанского княжества и без боя занял г. Коломну (город уже давно тяготел к Москве). Далее, близ Рязани, он разбил рязанскую армию, в состав которой входили ногаевы татары, причём князь Рязанский Константин Романович был взят в плен при пособничестве рязанских бояр, получивших за это места в Московской боярской думе (именно таким образом перебрался в Москву род Босоволковых). В обмен на свободу ему предложили отказаться в пользу Москвы от уже занятой Коломны. Константин, однако, отказался, и до самой смерти просидел в Москве. Это было первое территориальное приобретение Московского княжества.

В 1302 г умер бездетным князь Иван Дмитриевич Преяславльский. По закону его княжество должно было быть признано выморочным и войти в состав великого княжества, то есть достаться Андрею. Но так как Андрей враждовал с его отцом, и фактически довёл его до смерти, то Дмитрий завещал Переяславль другому брату своего отца – Даниле Московскому. Также свои претензии на Переяславль выдвинул Михаил Тверской, аргументируя это тем, что ранее, при Ярославе Всеволодовиче, Тверь и Переяславль составляли одно княжество, и теперь их полагается воссоединить.

Не обращая внимания на завещание князя Ивана, Андрей посылает своих наместников в Переяславль. Но переяславльцы с московской помощью изгоняют их. Переяславль де-факто переходит под контроль Даниила. Андрей решил это оспорить непосредственно в Орде, у Тохты, но, однако, не смог там добиться своего.

В 1302 г произошло первое разделение русской митрополии. Галицкая епархия была преобразована в митрополию с подчинением ей шести епархий Галицкой Руси. Митрополитом Галицким стал Нифонт 1302-1308.

1303 Между Новгородом и Данией заключён мир.

В 1303 г умер законный наследник (согласно лествичному праву) великокняжеского титула Даниил Московский; позднее, он был причислен к лику святых РПЦ. В том же году его сын Юрий набегом захватил г. Можайск, до этого входивший в состав Смоленского княжества. Можайский князь был взят в плен. В том же году состоялся княжеский съезд в Переяславле по поводу судьбы этого города. Съезд решил, что Переяславль будет числиться в волости великого княжения, но на правах держания будет дан Юрию. В.к. Андрей не отказался от претензий на этот город и решил занять его силой – но не успел.

В 1304 г умер бездетным в.к. Андрей Александрович. По смерти в.к. Андрея в Костроме по решению веча убивают его бояр (1304). В следующем году похожая история происходит в Нижнем Новгороде. Бояре Андрея переезжают на службу в Тверь, где правит Михаил Ярославич – отныне самый сильный князь на Руси. Согласно лествичному праву теперь наследником великокняжеской власти считался престарелый князь Михаил Андреевич Суздальский, сын в.к. Андрея - брата Александра Невского. Он, однако, при условии возвращения отнятого у их династии Ярославом Тверским и переданным Андрею Александровичу Нижнего Новгорода и Городца согласился уступить все свои права на великое княжение следующему по порядку наследнику – Михаилу Тверскому.

Однако о своих правах на титул великого князя заявил также князь Юрий Московский, ничем особо эти права не аргументируя. Просто он понимал, что если он не станет великим князем, то ему будет очень сложно удержать недавние московские приобретения – Коломну, Переяславль и Можайск. В 1304 г во Владимире его пытается образумить митрополит Максим, но безрезультатно.

Князья поехали судиться в Орду.

В это время Борис, брат Юрия Московского, по его приказу захватил Кострому. Акинф Великий, бывший ранее боярином Андрея Александровича и перешедший на службу Михаилу Тверскому, спустя небольшое время выбил московский гарнизон из Костромы, а князя Бориса взял в плен. Далее он предпринял неудачную попытку захватить у Московских князей Переяславль, (там в это время находился Иван Данилович, будущий Калита) во время коей попытки он был убит московским боярином Родионом Рябцом, приехавшим на московскую службу с Волыни.

Михаил, будучи уверен в своём назначении в.к., заблаговременно послал своих наместников в Новгород. Они там, однако, не были приняты, а Новгород даже выставил рать портив тверских воевод, не желая признавать Михаила до его утверждения ханом. Мир был заключён только в 1307 г, так как новгородцев поддерживал Юрий.

Согласно лествичному праву, хан Тохта назначил великим князем Михаила Тверского.

В это время в Монгольской империи продолжалась междуусобная война. В 1301 г в Белой Орде умер хан Кучи (1280-1301), который с 1287 г не признавал над собою власти Золотой Орды. Его законным наследником был Баян. Но власть сумел захватить другой потомок Орды-Ичена – Куплюк, воспользовавшийся для этого поддержкой Хайду и Дувы, врагов хана Тохты. Поэтому Баян бежит к Тохте и просит у него военной помощи, в обмен на что сново признаёт Белую Орду вассалом Золотой. Хан Тохта посылает войска во главе со своим братом Бурлюком, которые изгоняют Куплюка и порвозглашают ханом Белой Орды Баяна (1302).

В это время умирает Хайду, ему наседует сын Чэбар. Но Дува продолжает поддерживать Куплюка, и тот удерживает часть улуса, занимая со временем его основные центры. Тохта снова посылает войска (1303), дабы соединиться с войсками великого хана Тэмура и совместно разбить Дуву. Но Дува отражает войска Тохты.

Тохта также требует у ильхана Газана Арран и Азербайджан. Тот отказывает, но к войне это не приводит. Ильхан Газан умирает в 1305 г, ему наследует брат Харбанда, принявший ислам под именем Мухаммед Олджайту.

В 1304 г Дува и Чэбар, наследник Хайду, были вынуждены признать власть великого хана Тэмура и прекратить войну.

Куплюк, потеряв поддержку, был изгнан из Белой Орды. Но Баян правит неумело, и уже в 1307 г против него восстаёт его младший брат, Мангытай. Тохта опять даёт Баяну войска, но тот возвращает себе только половину своего улуса, вторая половина остаётся под властью Мангытая. Вскоре поднимает восстание сын Куплюка, Куш-Темир, и также ненадолго изгоняет Баяна.

В 1307 г умер великий хан Тэмур. И Тэмура, и его наследников признавали своими сюзеренами все улусы империи, высылая им дань и воинские контингенты. Однако к тому единству, какое было до смерти Мункэ, империя уже не верулась никода. С 1304 г на громадных просторах империи царил относительный мир. И не смотря на споры об Азербайджане и Афганистане единство империи всё ещё сохранялось. В противном случае столкновений между улусами было бы гораздо больше, и их последствиями была бы массовая перекройка границ. Достаточно сравнить затишье первой половины XIV века с той бурей, которая разом охватила пол Евразии всего лишь два поколения спустя (в эпоху Тимура), когда мощь империи ослабла, чтобы понять: единственной силой, способной обеспечить это затишье, было всемонгольское единство. Другое дело, что это единство обеспечивалось уже не силой великого хана, а добровольной взаимной лояльностью улусных правителей. Иными словами, Монгольская империя XIV веке была не империей, а рыхлой конфедерацией. Стоит, однако, отметить, что феодальных усобиц в ней практически не было, по крайней мере, по сравнению с европейскими государствами.

В 1308 г Тохта предпринял безуспешный поход на Азербайджан.

В 1309 г Баян умер. И хан Тохта назначил ханом Белой Орды на правах своего вассала лояльного ему Сасы-Буку.

Юрий Московский, воротясь в 1304 г из Орды, отказался признавать Михаила великим князем. Это и вызвало первую войну между Москвой и Тверью. Первая московско-тверская война была проиграна москвичами, и в результате Юрий признал права Михаила, выплатил ему задержанную Переяславльскую дань и обещал договориться с Рязанскими князьями относительно Коломны. Михаил вернул пленённого Бориса. Юрий, выполняя обещание, ездил в Рязань к сыну пленённого князя, но переговоры ни к чему не привели.

В 1305 году умер митрополит Максим. Великий князь Михаил послал в Константинополь на утверждение своего ставленника Геронтия. Вперебой ему, князь Галицкий Юрий Львович, всё более ориентировавшийся на Запад, послал своего ставленника Петра. В Константинополе в митрополиты всея Руси был рукоположен Пётр. Он, однако, не согласился с проводимой Юрием Львовичем политикой и уехал во Владимирскую Русь. Его отношения с в.к. Михаилом также не очень хорошо сложились, чему не в малой степени способствовал Тверской епископ Андрей, который и выдвинул Геронтия. Митрополит стал вести во Владимирской Руси «кочевой» образ жизни и со временем зачаситил в Москву.

В 1306 г по приказу князя Юрия был убит пленный рязанский князь Константин. Возмущённые этим поступком, а также другими чертами характера Юрия, двое из его младших братьев – Александр и Борис, уезжают к великому князю в Тверь. Михаил, надеясь сделать одного из них Московским князем в качестве своего ставленника и разрулить ситуацию с Переяславлем, решается начать войну против Москвы (1308), надеясь на то, что боярство и народ поддержат Александра с Борисом против Юрия. Этого, однако, не происходит. Сражение у стен Москвы оканчивается вничью. От начавшейся эпидемии умирает Александр. Борис, смирясь с судьбой, возвращается к брату. Юрий признаёт Переяславль волостью великого княжения, коей он владеет только временно, передаёт часть Переяславльских земель боярам Михаила, разрывает союз с Новгородом, выплачивал все недоданные дани. В.к. Михаил отводит свои войска.

Возможно, Михаил потребовал бы и передачи Коломны Рязанскому княжеству, но последнее этих требований уже не выдвигало, так как Рязанским князем стал союзник Юрия – Иван Ярославич Пронский. Ещё в начале 1308 г стараниями Юрия Московского и Пронских князей в Орде был убит сын Константина Рязанского Василий. С занявшей Рязань Пронской династией Юрий вступил в союз.

Вдохновлённый достигнутым успехом Юрий начинает всячески мутить князей Владимирской Руси против Михаила и заигрывать с Новгородом. Михаил в меру сил ему противодействует.

Великим князем Литовским в это время является Витень (1295-1316), и во время его правления начинается стремительное усиление Литвы. Литва, ещё недавно бывшая объектом экспансии более сильных соседей, вступает в борьбу с Ордой за господство над западнорусскими землями. В 1307 г Литва окончательно захватывает Полоцкое княжество.

Хан Тохта в это время воевал с Генуэзской республикой – громил Кафу.

В 1308 г стараиями митрополита Петра была ликвидирована Галицкая митрополия.

В 1309 г Юрий договорился с пленным Святославом Глебовичем, бывшим князем Можайским. В обмен на официальный отказ от Можайска в пользу Москвы Юрий помог ему сделаться Брянским князем, выгнав из Брянска князя Василия. Таким образом Москва получила законные права не только на Коломну, но и на Можйск.

Василий бежал в Орду, привёл татар, и в 1310 г вновь овладел Брянском, убив Святослава Глебовича. В Брянске в это время находился митрополит Пётр, пытавшийся безуспешно помирить князей. Василий Брянский также повёл татар на Карачевское княжество, и убил тамошнего князя Святослава Мстиславича. Умер Василий Брянский в 1314 г.

1309 Умер Константин Борисович Ростовский. В Ростове ему наследует сын Василий. Другой его сын - Александр - является князем Углицким.

В 1309 г папа Римский Климент V под давлением короля Франции Филиппа IV переносит свою резиденцию в Авиньон. Начинается т.н. Авиньонское пленение пап.

1310 Новгородцы воюют со шведами в Финляндии.

Около 1310 г ханом Синей Орды стал Бадагул-оглан (1310-1330).

В 1311 г улус Угэдэя был присоединён к улусу Чагатая.

В 1311 г в Новгороде была освящена церковь св. равноопостального князя Владимира. Это была первая церковь в честь князя-крестителя Руси.

В 1311 г в Константинополе был получен донос на митрополита Петра от Тверского епископа Андрея. Для разбора дела на Русь были посланы клирики. В.к. Михаил не стал поддерживать обвинения своего епископа, видимо опасаясь, что вместо Петра назначат митрополитом какого-нибудь грека, который начнёт хлопотать об унии с Римом. В Переяславле состоялся собор для суда над митрополитом. На суде Пётр был полностью оправдан.

Юрий меж тем побывал в Орде, где, видимо, сумел познакомится с царевичем Узбеком. И исподтишка захватывал Нижний Новгород у Суздальских князей. А у в.к. Михаила было очередное размирье с Новгородом. Он, однако, послал войска во главе со своим сыном Дмитрием (на то время ему было 11 лет) под Нижний Новгород на Юрия, дабы тот вернул город их законным владельцам. Однако под Владимиром митрополит Пётр, используя цитаты из Библии, уговорил Дмитрия не воевать со своим троюродным братом Юрием Московским.

1313 Умер Александр Глебович Смоленский. Шведы сжигают Новгородский пригород - Ладогу.

В 1312 г скоропостижно умер хан Тохта. По словам восточных хронистов, Тохта, незадолго до своей смерти, собирался посетить русский улус и даже - согласно одному из сообщений – умер по дороге туда, когда плыл на корабле по Волге. С его смертью фактически окончилась история монгольской державы Бату. Далее Орда пошла по другому пути развития.

За этот период русские князья ездили в Орду не менее 8 раз. Князь Василий Рязанский был там убит.

«Весть о смерти Тохты застала монгольских нойонов врасплох. Узбек, имевший все права на ханский престол, как старший племянник Тохты, раздражал многих, и, прежде всего, старую монгольскую знать. Настойчивое желание Узбека утвердить в Орде мусульманство как обязательную государственную религию делало его ненавистным для тех, кто помнил заветы Темучжина и с презрением победителей относился к верованиям покоренных ими племен. <Ты ожидай от нас покорности и повиновения, а какое тебе дело до нашей веры и нашего исповедания, и каким образом мы покинем закон (тура) и устав (ясак) Чингиз-хана и перейдем в веру арабов?> - эти слова не измышлены писателем, а сохранены нам историком, современником событий, рассказывающим далее, что <Узбек настаивал на своем> и что монгольские эмиры, <вследствие этого чувствуя к нему вражду и отвращение>, устроили пирушку, <чтобы во время попойки покончить с ним>. И как Култук-Тимур сообщил по секрету Узбеку о замысле эмиров и <сделал ему знак глазом>, после чего Узбек <немедленно сел на коня, ускакал и, собрав войско, одержал верх>. Сына Токтая, Ильбасмыша, со ста двадцатью царевичами из рода Чингиз-хана он убил, а тому эмиру, который предупредил его, <оказал полное внимание и заботливость>. Это, кстати, было, кажется, первое открытое поощрение доносительства у монголов. Называют, впрочем, и более скромную цифру убитых потомков Чингиз-хана, в семьдесят человек, не указывая, разумеется, какое погибло при этом количество тысячников, сотников и рядовых монголов, не захотевших изменить древнему девятибунчужному знамени и своим вождям - чингизидам.

Гражданская война в Орде продолжалась три года и закончилась лишь в 1315 году, с полным истреблением всех тех, кто не сбежал на Русь или не переметнулся к победителю, отринув веру прадедов и отказавшись от древнего достоинства степных батыров. В междоусобных бранях народов часто гибнут лучшие, самые убежденные, те, для кого честь и заветы старины отнюдь не <звук пустой>, а значат больше собственной жизни, и выживают предатели, перебежчики, ренегаты, способные стать под любое знамя, лишь бы сохранить себя да еще и нажиться на чужой беде. Не бросим же камня ни в кого из тех, кто погиб, даже став противу неодолимого хода времени, ради чести своей и высоких, пусть даже и устарелых, заветов прошлого, кто <прадедней славы не развеял>.

Русская летопись сохранила нам об этом смутном и страшном перевороте в Сарае лишь одну фразу: <В Орде сел Озбяк на царство и обесерменился>. На самом деле это была подлинная гражданская война, переворот, унесший в небытие монгольскую державу на Волге и, вместе с нею, окончательно похоронивший идею союза Руси с Ордой. С тех пор слово <татарин>, оттеснив забытое <моал> (монгол), стало обозначать на Руси смертельного врага-насильника, и, прежде всего, врага веры христианской - бесерменина, врага, спор с которым мог быть разрешен уже только силой оружия…

После покушения на его жизнь Узбек «сразу собрал войско», и <одержал верх>, то есть и эмиры, пытавшиеся его убить, были уже не одни, а с войсками, видимо, с ближними и телохранителями, с отборною монгольскою конницей, с батырами, привыкшими к победам... И почему они были разбиты? Их оказалось мало, конечно, мало! Ордынские мусульмане подготовились лучше! Не зря купцы давали серебро Узбеку. И узнали о смерти Тохты они как-то все враз. (Быть может, все-таки Тохта был отравлен?) И спор был именно о вере. Недаром Узбек, одолев врагов, тотчас истребил в Орде бохшей (лам) и волшебников - всех врагов мусульманства, не посмев уничтожить только русскую церковь в Сарае...

Можно представить себе и это сражение: наспех собранной, немногочисленной, но бесстрашной и гордой монгольской конницы с мусульманской, - собранной из бывших булгар, нынешних татар ордынских, буртасов и половцев, - конницею Узбека. На что надеялись степные батыры, когда схватились с ними, один с десятью? На древнюю доблесть? Но уже не первое поколение иноземных жен рожало носатых мальчиков с раскосыми глазами, узколицых и высоких, белых и смуглых, уже не первое поколение детей забывало веру и заветы отцов, уже давно вчерашние рабы мунгальской орды сами обучились воинской науке Темучжина, так же стреляли из луков, на скаку попадая в летящую птицу, так же кидали аркан и владели саблей. Сила степей перешла к ним, к детям захваченных батырами рабынь, а чуждая арабская вера, просочившись снизу, в сутолоке завоеванных городов, овладела умами и сердцами их потомков, восставших в конце концов против своего великого прошлого. Батыры, бесстрашно ринувшие в сечу, встретили других таких же батыров, вставших под зеленое знамя ислама, и были разбиты. Так в Орде утвердился Узбек…»

7. Зенит. Исламская революция и смена доминанты 1313-1359

а) 1313-1319 Москва против Твери

Узбек пришел к власти при помощи купеческого капитала и исламского духовенства. Он объявил ислам обязательной религией Золотой Орды. Он так же переделал государственный аппарат по исламскому образцу: появились диван (совет при хане) и главный визирь. Дела страны теперь решали четыре главных эмира, державших четыре улуса Орды. Старший из них – беглербег – имел в своём подчинении тысячников, сотников и десятников, ранее подчинявшихся непосредственно хану. Второй визирь распоряжался гражданскими делами, третий – денежными. На местах стали плодиться кадии (судьи), муфтии (духовные наставники), секретари дивана, таможенники, сборщики налогов, начальники застав и прочие, и прочие. Вся это создаваемая администрация стала требовать огромных средств на своё содержание. Узбек фактически стал из степного хана мусульманским султаном, с основной опорой своей власти на купцов и горожан среднего Поволжья и на исламское духовенство. Не всем в Орде это нравилось. Практически сразу после провозглашения Узбека ханом началась гражданская война, длившаяся около трёх лет. Узбеку противостояла старая монгольская аристократия во главе с сыном Тохты – Ильбасмышем. В ходе этой войны старая аристократия была почти полностью уничтожена. Жертвы среди одних только царевичей-чингисидов исчислялись десятками.

Узбек был провозглашён ханом в январе 1313 г. Как только до Руси дошла весть о смене власти, Новгород отказался выплачивать дань. Михаилу Тверскому пришлось силой добиваться его уступчивости.

После этого Михаил направился в Орду, к новому хану на утверждение. Туда же направился и митрополит Пётр. Видимо, хотя бы частным образом, они там помирились. Михаил помог получить Петру ярлык с подтверждением всех льгот православной церкви, и исламская революция в Орде непосредственно Руси не коснулась. Пётр не стал поддерживать перед Узбеком требований Юрия. Михаил сместил Тверского епископа, написавшего донос патриарху.

Пока Михаил был в Сарае, вновь вышел из повиновения Новгород и вступил в союз с Юрием Московским. Юрий отправил в Новгород своего подручника князя Фёдора Ржевского, который там сместил наместников Михаила и с Новгородской армией пошёл на Тверь. Но подойдя к тверским границам он вынужден был замириться с княжичем Дмитрием Михайловичем Тверским. Юрий с братом Афанасием отбыли в Новгород, вызванные туда на княжение «на всей воле Новгородской». Узбек, обеспокоенный задержкой дани с Новгорода, подтвердил ярлык Михаилу (1315), дал ему татарский отряд для замирения Новгорода и вызвал в Сарай Юрия.

Тверская и великокняжеская армии под командованием Михаила с татарским отрядом под командованием Тайтемира, Эмир-Ходжи и Индрюя встретилась с Новгородской армией под командованием посадников и князей Фёдора Ржевского и Афанасия Даниловича под Торжком. Михаил одержал полную победу (1315). Посадник был убит, князья взяты в плен. Михаил ввёл свои войска в Торжок, и взял под себя те сёла новгородской волости, которые добровольно заложились за него, сознательно тем самым пойдя на нарушение основополошающего новгородского закона. Но милость хана была преходяща, и Михаил хотел успеть усилиться, пока она не прошла. Новгород был вынужден выплатить огромную контрибуцию и снова принять великокняжеского наместника.

Узнав о разгроме новгородцев, Юрий уехал в Орду. Михаил помог суздальским князьям вернуть Нижний Новгород, практически захваченный Юрием.

Через год новгородцы снова выслали великокняжеского наместника. Михаил повёл войска на Новгород, но по дороге тяжело заболел и вынужден был вернуться обратно. Начались переговоры.

В 1315 г умер хан Белой Орды Сасы-Бука. Ему наследовал Эрзен (Ильбасан).

В 1316 г умер ильхан Олджайту, ему наследовал 13-ти летний Абу-Саид. Хан Узбек счёл своевременным вновь поднять вопрос об Азербайджане, и направил туда свои войска. Ордынские войска дошли до Куры, но отступили из страха перед армией эмира Чобана, временного правителя при Абу-Саиде. Но Узбек продолжал держать свою ставку на Северном Кавказе и в 1319 г смог захватить Дербент. Но уже в том же году он был снова вынужден отступить. В 1325 г Узбек повторил нападение на Дербент, но снова был отбит.

В 1316 г великим князем Литовским стал Гедимин, основатель династии Гедиминовичей. Сразу после вокняжения он обозначает приоритеты своей политики. Уже в том же 1316 г он нападает на Галицкое и Волынское княжества и захватывает у них Подляшье и Берестейскую землю. Продолжая эти завоевания, в 1317-1318 г он подчиняет Туровскую землю (до того зависимую от Галицких князей), а также Минск.

В 1317 г по просьбе в.к. Гедимина Константинопольский патриарх отделил от Русской митрополии православные земли Литвы. Митрополитом Литовским стал Филофей (1317-1328).

В 1317 и 1318 г Новгород воевал со Швецией. В 1320 г происходит столкновение новгородцев с норвежцами.

Юрий пробыл в Орде два года, женился там на сестре хана Узбека Кончаке (крещёной в Агафью) и получил в качестве приданого титул великого князя и два тумэна татарской конницы, чтобы тверской князь не упрямился и добровольно уступил ему власть. Тумэнами командуют Кавгадый и Астрабыл (1317).

Московская и татарская армия встретилась с Тверской и Суздальской у Костромы. Михаил без боя уступил великое княжение. В обмен Юрий вернул Нижний Новгород Суздальским князьям и отказался от похода на Тверь. Астрабыл со своим тумэном вернулся в Орду. Кавгадыя Юрий уговорил пока остаться.

Юрий при поддержке Кавгадыя незамедлительно начал готовить войну против Твери. Он сумел уговорить Суздальских князей участвовать на его стороне. Брата Ивана отправил в Новгород – поднимать вечевую республику на Тверь. К Юрию приезжал митрополит Пётр и уговаривал его отказаться от войны, но безуспешно.

Михаил в это время готовился к обороне, Тверской кремль был отстроен заново и значительно расширен. Юрий начал войну осенью 1317 г. Кроме татарского тумэна и собственных московских войск на его стороне участвовали князья Суздальские, Ростовские, Ярославские, Стародубский, Муромский, Дмитровский, ополчения из Костромы, Городца, Нижнего Новгорода, Владимира, а также новгородская армия. Всей этой коалиции портивостояло одно Тверское княжество.

Однако Михаил ловким маневрированием сумел встретиться с новгородской армией ещё до того, как она присоединилась к войскам Юрия и вынудил Новгород заключить мир. 22 декабря 1317 г под Бортеневым Михаил одержал самую блестящую свою военную победу, в пух и прах разбив своих противников (повторю, против него выступила вся Владимирская Русь, да ещё с татарским тумэном в придачу). Армия Юрия была рассеяна и разбежалась, сам он бежал в Новгород. Его жена Агафья и брат Борис были захвачены в плен. Однако Михаил, в целях демонстрации того, что он воевал исключительно с Юрием, а не с татарами, богато одарил Кавгадыя и отпустил его с миром вместе с остатками его тумэна.

По уговорам Юрия, затеявшего переговоры с Михаилом, Новгород снова двинул свою армию на Тверское княжество. Пока шли переговоры, в тверском плену умерла Агафья, сестра хана Узбека. Узнав про это, Михаил согласился на все условия новгородцев и отправил в Орду своего сына Константина – оправдываться. Он также отпустил из плена князей Бориса и Афанасия Даниловичей и отправил посла Юрию, предлагая мир. Посол был убит. В это время Михаила вызвал в Орду Узбек.

Узбек в это время как раз затеял войну с ильханом Абу-Саидом и Орда двигалась в сторону Кавказа.

Узбек назначил суд над Михаилом. Он обвинялся в невыплате дани, союзе с Литвой против Орды (старший сын Михаила – Дмитрий – был женат на дочери Гедимина) и в убийстве ханской сестры. Судьёй был назначен Кавгадый. Суд состоялся 20 октября 1318 г. Суд, как теперь сказали бы, был инспирирован. Приговор суда гласил: «Цесаревы дани не дал еси, противу посла бился еси, княгиню великого князя Юрья уморил еси». Михаил был посажен в колодки и несколько недель спустя казнён. Позднее он был причислен к лику святых РПЦ.

Юрию был подтверждён ярлык на великое княжение. С собой в Москву он увёз также Константина Михайловича, и женил его на своей дочери (1320). Согласно летописям, Кавгадый «вскоре окончил свой живот зле». Тверское княжество разделилось на четыре удела. Тверским князем стал Дмитрий Михайлович. Константин Михайлович – Дорогобужским, Василий Михайлович – Кашинским, Александр Михайлович – Холмским и Микулинским.

Узбек был разбит Абу-Саидом у Железных Ворот (1319). За сорок лет до этого хан Менгу-Тимур провёл успешную войну с ильханами, испольуя русские войска. А Узбек, отказавшись от этой традиции, сам приказал казнить единственного на Руси человека обладавшего достаточной властью, чтобы эти войска для него собрать.

«Борьба за власть почти всегда кровава и преступна. Важно не то, как взята власть, а - кем взята. И - для какой цели. Как поведут себя захватившие власть победители? Станут ли они рачительными хозяевами завоеванной ими страны или, словно незваные ночные гости, будут торопливо и жадно обирать и разорять землю, не мысля о грядущем, не заботясь даже о завтрашнем дне? И воздаяние приходит по делам и заслугам властителя, а не по тому, что было совершено им в споре за власть. Хозяину - простится. Незваному гостю - никогда.

Юрий, добившись великокняжеской власти, не знал, что ему делать с ней. Весь его талан был в том, как подрывать эту власть, как разваливать страну, стравливая князей друг с другом, как ссорить владетелей суздальских, ярославских, ростовских с великим князем владимирским, как строить козни в Орде, как обещать Новгороду блага и вольности в ущерб единству Руси Великой, как напускать пронских князей на рязанского, а на всех них после - ордынского хана... И помощники у него за эти годы собрались соответственные, с талантами только лгать, наветничать, убивать или грабить.

Добившись власти милостью Узбека, он не мог, даже ежели бы захотел, ни в чем ему перечить. На Русь являлись жадные <послы>, пользующиеся кратким благоволением хана, дабы урвать как можно более, и Юрий не окорачивал никого из них. Татары притеснениями возмутили весь Ростов, и население вечем изгоняло насильников; во Владимире в тот же год свирепствовал посол Байдера, и Юрий не защитил стольного града своей земли. В Кашин приходил татарин Таянчар, <с жидовином должником>, разорил поборами весь город, а Юрий только радовался унижению Твери. Понять, что его бывший враг теперь стал его вассалом, или подручником, как говорили на Руси, и проявить милость и рачительную заботливость - на это не хватало у Юрия ни прозорливости, ни ума, ни сердца. Более того: и в вере начались шатания. Из Орды шли и шли на Русь проповедники, пытавшиеся свести в одно учения Христа и Магомета, и Юрий не давал им отвады, оставляя все на добрую волю иереев да на совесть верующих. Даже взять и жениться вновь Юрий не смел, боялся этим оттолкнуть от себя Узбека. А что такое престол без наследников? И стоило ли проливать кровь за такой престол?»

б) 1319-1328 Появление Литовской Руси

Возвратившись из Орды (1319) Юрий сделал своего брата Афанасия князем Новгородским.

В 1319 г во Ордынский «посол» Ахмыл разграбил Кострому и Ростов. Узбек стал регулярно посылать таких послов на Русь в целях их личного обогащения в качестве платы за различные услуги.

К 1319 г в Польше навёл порядок король Владислав Локеток. Он, однако, был вынужден расширить права шляхты.

В 1319 г умирает Витебский князь, на дочере котрого был женат сын Гедимина Ольгерд. При поддержке Гедимина Ольгерд и становится новым Витебским князем, под верховной властью своего отца, великого князя Литовского.

В следующем году (1320) Гедимин поворачивает на юг, захватывает Пинское княжество, а затем и Волынь. В 1321 г Гедимин в сражении на р. Ирпень наголову разбивает коалицию южнорусских князей (двух Брянских, Киевского, Переяславского и Галицкого). После этого Киев и Переяславль покорились ему и приняли наместников, Галицкий и Волынский князья признали его своим сюзереном и получили собственные княжества обратно на правах вассалитета. Ранее зависимое от них Турово-Пинское княжество вошло непосредственно в состав Литвы. При этом Волынский князь выдал свою дочь замуж за Любарта, сына Гедиина, сделав его таким образом наиболее вероятным наследником своего княжества.

В Орде всё это было воспринято как посягательство на монгольскую сферу власти. Реванш не заставил себя ждать. В 1323 г ордынская армия вторглась в Южную Русь; Киев и Переяслав вернулись под власть Узбека. В Киеве, в частности, был посажен князем Фёдор Иванович (из Путивльских князей). Затем армия двинулась дальше на запад; Галицкий и Волынский князья погибли в борьбе с монголами, и на галицко-волынский престол был приглашен князь Мазовии и враг Литвы Болеслав, принявший в качестве короля Малой Руси имя Юрия (Юрий II 1324-1340) и утвержденный Узбеком в качестве вассала Орды. Однако с утратой отдалённых княжеств Северо-Запада, входивших ранее в сферу влияния Галича и Волыни (Подляшье, Берестье, Турово-Пинская земля, Минское и Витебское княжество) Узбек вынужден был примириться. В 1325 г. в Полоцке стал князем Воин-Василий, брат Гедимина. В Минске в это время был князем вассал Литвы Федор Святославич.

Фактически, в результате кампании 1320-1325 г, несмотря на некоторые неудачи Гедимина, в Восточной Европе был создан новый мощный центр влияния – Литва. Вскоре великое княжество Литовское стало не только центром влияния, но и центом притяжения для окрестных русских земель. Собирание русских земель на Западе и на Востоке началось практически одновременно, но в течение всего XIV века лидерство в этом направлении принадлежало всё-таки Вильно, а не Москве. С 20-х годов XIV века, с подчинением великому князю Гедимину обширных пространств древней Киевской Руси и созданием собственной метрополии, можно говорить о появлении на просторах Восточной Европы нового образования – Руси Литовской.

В 1320 г в.к. Юрий ходил войной на Рязанского князя Ивана Ярославича, укрепляя положение Коломны. В том же году умер его брат Борис. А другой брат Юрия - Иван Данилович - впервые едет в Орду к Узбеку – утверждаться в качестве наследника Московского княжества. Так же в этом году посол Байдар разоряет Ростов.

1320 Умер князь Юрий Александрович Углицкий. Углич переходит к Ростовской династии.

В 1320 г умер хан Белой Орды Эрзен (Ильбасан). Ему наследует хан Мубарек-Ходжа.

1321 Умер князь Давыд Фёдорович Ярославский, сын Фёдора Чёрмного и дочери хана Менгу-Тимура. Ярославское княжество фактически разделяется на две части: собственно Ярославское (князь Василий Давидович) и Моложское (князь Михаил Давыдович).

В 1321 г послы Сеунч Буга и Пйянчар разоряют Кашин.

В 1321 г опять почти начинается Московско-Тверская война, однако при посредничестве духовенства дело кончается миром. Дмитрий Тверской признаёт законность власти Юрия Московского и передаёт ему ордынскую дань со всего Тверского княжества. Юрий, вместо того, чтобы отвезти тверскую дань в Орду, отвёз её в Новгород и через купцов-посредников пустил её в оборот, желая нажить проценты. В 1322 г Шведы нападают на Новгород. Новгородцы во главе с великим князем Юрием их отбивают, после чего безуспешно осаждают город Выборг. В следующем году заключается мир, с территориальными уступками в пользу Швеции. Немцы нарушают мирный договор со Псковом. Псков призывает себе князем литовца Давыда Довмонтовича, который воюет с немцами.

В 1322 г Дмитрий Тверской едет в Орду и легко получает там ярлык на великое княжение. (Действия Юрия с ордынской данью взбесили Узбека). Самого Юрия вызывают в Сарай. Находящийся в это время в Сарае Иван Данилович демонстративно ни во что не вмешивается, полностью отстраняясь от дел брата. Получив власть, Дмитрий пытается поймать Юрия на пути в Орду, но тот убегает во Псков, а потом в Новгород, где основывает г. Орешек, заключает мир между Новгородом и Швецией и участвует в походе на Устюг (1323). После этого он поехал таки в Орду и стал добиваться там возвращения ему великого княжения (1325).

В 1322 г посол Ахмыл разоряет Ярославль и некоторые города Нижегородской земли. Также в этом году в Ростове, в семье боярина Кирилла родился сын, названный Варфоломеем – будущий Сергий Радонежский.

В 1322 г умер Афанасий Данилович, князь Новгородский.

1325 Юрий приехал в Сарай и стал добиваться там возвращения титула великого князя. Причём, видимо, дело продвигалось у него успешно. Дабы противостоять Юрию в Сарай приезжает в.к. Дмитрий. При личной встрече он, в припадке гнева, зарубает Юрия саблей. Дмитрий был схвачен татарами. В качестве князя Московского Юрию наследует брат Иван Данилович, фактически уже много лет управляющий Московской волостью.

«А Иван сидел на Москве, слал дары в Орду и подсчитывал братние убытки и протори. А были протори те зело не малы! Великое княжение, за которое столько лет бились с Михайлой, Юрий, почитай, сам отдал Дмитрию. Новгороду Великому подарил независимость от власти великих князей владимирских. Ему же, брату и наследнику своему, Юрий оставил в наследство расстроенную казну и неизбывную, неизбежную ныне войну против Твери!»

Над Дмитрием Тверским был устроен суд, длившийся целый год, и по итогам этого суда он был казнён за самоуправство. Однако ярлык на великое княжение Владимирское Узбек выдал новому Тверскому князю Александру Михайловичу (1325). Тем более, что о великом княжении Иван Московский его и не просил.

В 1326 г в Орде был казнён князь Александр Новосильский. В следующем году там был убит князь Иван Ярославич Рязанский.

20 декабря 1326 г находясь в Москве, где он бывал со временем всё чаще и чаще, умер митрополит Пётр. Перед смертью он успел освятить церковь Успения Богоматери, где и был похоронен. Митрополит Пётр был канонизирован РПЦ.

Летом 1327 г в Тверь явился посол Чолхан – двоюродный брат хана Узбека. Посол и его свита стали чинить в городе всевозможные беспорядки, грабежи и насилия. В конце концов Чолхан даже выгнал в.к. Александра из его терема в Тверском кремле. Спустя некоторое время татары своим поведением вызвали стихийное народное восстание, в результате которого сам Чолхан и весь сопровождавший его отряд были убиты.

Когда об этом узнали в Сарае, там было решено покарать Алексндра. Но он, в отличае от отца, не собирался ехать к хану, дабы своей смертью искупить вину убийства ханского родственника. Тогда хан Узбек решился на военное вторжение в Тверское княжество.

В Сарай были срочно вызваны Иван Московский и Александр Суздальский, которым и было поручено номинальное командование карательной экспедицией. Для этого вторжения Узбек выделил пять тумэнов татарской конницы, во главе с Федорчуком, Туралыком и Сюгой (т.н. Федорчукова рать).

В.к. Александр не захотел ехать в Сарай, чем вызвал решение Узбека о вторжении. Организовать оборону княжества он тоже не сумел. Он там даже не остался, а бежал на самый край русских земель – во Псков.

Тверское княжество было «сотворено пусту». Опустошения были так велики, что эта богатейшая земля Владимирской Руси на целое поколение выбыла из большой политики. Также были опустошены земли Дмитрова, Углича и Владимира, частично – Новоторжская волость Новгородской земли, Ростовское, Ярославское и Суздальское княжества. Не затронуты этим нашествием оказались только непосредственные владения Ивана Калиты, который ради этого раздал огромные взятки татарским полководцам. Исполняющим обязанности Тверского князя стал брат Александра – Константин, со времён своей женитьбы на Софье Юрьевне находящийся под сильным московским влиянием.

После этого князья Иван Данилович Московский и Александр Васильевич Суздальский оба приехали в Орду. Узбек разделил великокняжескую власть между ними обоими (1328), дав Ивану ярлык на Новгород, а Александру на Владимир и Поволжье.

После этого по приказу Узбека был организован поход на Псков для поимки Александра Михайловича, в котором участвовать пришлось всем князьям Владимирской Руси, в том числе и братьям Александра. Осада Пскова была довольно вялой (большинство князей участвовало в ней против воли). Однако Иван Калита сумел уговорить нового митрополита Феогноста отлучить город за сокрытие Александра. Александр Михайлович бежал из Пскова в Литву (1329). Проклятие с города было снято и Псков заключил с Иваном Даниловичем мир.

В 1328 г стараниями митрополита Феогноста Русская митрополия была вновь воссоединена.

в) 1328-1331 Выбор митрополита

После разгрома 1328 г Тверское княжество лежало в руинах и временно (только временно!) выбыло из большой политики, тем более что Тверским князем стал Константин Михайлович, находящийся под московским влиянием. Но и нынешний победитель – Иван Калита – ещё отнюдь не являлся самовластцем на Руси. Великое княжение было поделено на двое. Новый митрополит Феогност после истории со Псковом решил не мироволить великому князю Владимирскому и уехал в Киев. Под руководством великого князя Гедимина всё больше разрасталась Литва, уже фактически поглотившая треть Руси. Александр Михайлович, пробыв полтора года в Литве и заключив тайный союз с Гедимином, вернулся в 1331 г во Псков с стал там княжить. Хан Узбек, прозрачно намекая, что с ним шутки плохи, казнил в 1330 в Орде Стародубского князя Фёдора Ивановича. В Византии – единственном, хотя и слабом, естественном союзнике Руси, идёт гражданская война. Внук воюет с дедом, Андроник III с Андроником II. Оба начинают искать помощи у католических стран, ведут переговоры с папой Римским. А османские турки Урхана тем временем делают Византию всё меньше и меньше.

В этих сверхсложных условиях Иван Калита сумел выбрать успешный курс развития своих земель, курс на интеграцию почти (а точнее – сравнительно) без пролития крови своих подданных. С его вокняжением настала «великая тишина» на Руси, растянувшаяся почти на 40 лет. Эту «тишину» Калита начал наводить начиная со своего собственного княжества, сумев в рекордно короткие сроки покончить с преступностью и разбоями на дорогах. Также были существенно улучшены торговые порядки, где за образец бралось Тверское княжество, составлен градской устав для Москвы по примеру Византийских аналогов. Желая привлечь к себе митрополита Феогноста Калита начал строительство в Московском Кремле сразу четырёх каменных храмов и сделал богатые земельные дарения Церкви. Желая привлечь на подконтрольные ему территории как можно больше жителей из других княжеств, Калита дал десятилетнюю отмену всех налогов для поселенцев, перебиравшихся в Московское княжество на постоянное место жительство (желающих оказалось не мало). Также он проводил политику на переманивание к себе виднейших бояр из соперничающих княжеств. Также Калита исхитрился измыслить совершенно новое средство для усиления своего государства – покупку ярлыков.

«Иван не думал, хорошо он поступает или худо. Он даже и не оправдывал себя, и уже не колебался, как тогда, впервые, покупая ростовский ярлык. Он знал: это его путь собирания русской земли. Только его и ничей больше. Он многое, почти все, перенял у других. Одно у ростовских князей, иное у Михайлы Тверского, что и из Византии пришло по пригожеству. Так, глядя на соседей, заповедал Москву в нераздельное владение детям, наметил старшему, Семену, особую долю на старейший путь. Перенял навычаи мытного двора тверского, перенимал иное прочее, но затею с ярлыками измыслил сам. И об этом молчал. Запрещал даже и писать. Ни в летописании, ни в грамотах княжеских не было и следа того, что новый князь владимирский покупает у хана волость за волостью, серебром добывает то, что не удавалось добыть прежним князьям великим ратною силой. А измыслил давно. Еще когда был жив Юрко. И тому не сказал. Чуял - не поймет. А в те поры, как измыслил, даже не понял, почто таковое простое никому допрежь него не пришло в голову?

Каждый князь держал свое княжение по роду, по обычаю, от отцов, дедов, прадедов... Держал, доколе не пришли татары. С той поры и начали русские князья ездить в Орду на поклон и получать там ярлыки на свои княженья. А что значил ярлык? Ярлык значил, во-первых, что хан признает князя владетелем и не сгонит его со стола и защитит, ежели кто другой его попробует согнать. Ярлык, во-вторых, значил то, что князь волен сам собирать дань для Орды со своего княжества и отвозить хану. Дань иногда отвозили сами, но чаще передавали великому князю владимирскому, и тут была долгая пря из роду в род, доносы, наветы, недоимки... И ярлык ханский постепенно стал означать, во-первых, право собирать дань, и уже во-вторых - все прочее.

И за ярлык платили. Давали дары, которые чем дальше, тем больше превращались в обычный выкуп своих же княжеских прав. А с воцаренья Узбекова и вовсе началась торговля. Тем паче хану постоянно не хватало серебра. Иван долго думал и прикидывал и наконец решился. Предложил хану (сперва выдав дочь за ростовского князя!) самому выплачивать ордынский выход с Ростова: взять на себя ярлык ростовский. Ну и, конечно, самому собирать дань! Не сгоняя князя со стола, ни с сел и волостей, самому князю принадлежащих, не трогая прав наследственных... И объяснил тому и другому, хану и Константину Ростовскому: так-де порядку станет более и выход учнет поступать в срок (Ростов сильно обеднел и постоянно задерживал дани). И хану спокой, и Константину легота. Пришлю своих бояр - только и дела!

Константину, тому некуда было деваться, а хан - хан уступил, передал ярлык на Ростов Ивану. Недешево обошлось! Ну дак и Ростова опосле не пощадили!

Не во своем княжестве, дак мочно было и сильно деять. Ограбили боярские терема (коих инако-то и тронуть нельзя бы было!) и дворы посадские не обошли. Выгребли серебро из скрыней, позабирали родовое узорочье, многих вельмож ростовских разорили дотла. Разоренные потянули теперь на московские земли, получают леготу, обживают и распахивают лесные дикие Палестины... И опять прибыток великому князю владимирскому! Кто считал, сколь взяли на Ростове добра? Сколь передано хану, а сколь застряло в казне московской? Никто не считал. Иван один знал об этом, знал и прикидывал: хватит ли, чтобы выкупить у хана ярлыки на Ярославль и Дмитров?..

Из-за Ростова ославлен Иван, обозван и кровопийцей, и иудою, и какими невесть еще поносными словесами... Знали бы, что в замыслах его тайных таковыми куплями совокупити всю русскую землю! Чтобы великий князь владимирский - один! - ведал и дани и суд ханский и всю землю чрез то охапил в руце своя. Знали бы! Не знают. И добро. Стоит вызнать одному лишь суздальскому князю - и не усидеть Ивану на столе! А нужно не только усидеть. Надобно усилить себя настолько, чтобы уже и не дерзали противу…

Можно и грабить (ограбили же Ростов!), но токмо для высшей цели и токмо для блага Руси. Власть - бремя. И пока она для тебя пребудет бременем, дотоле ты прав. Иначе - не стоять великому княжению. И это было первое, чего не мог, на что не решался Михайло Тверской. А он, Иван, "тихий и скромный", решился. Пускай его заклеймят, яко татя, но он сим серебром соберет воедино Русь! И пусть черный народ тянет к Москве!»

Ростовское княжество было разделено с 1320 г между двумя малолетними князьями на две половины: Борисоглебскую и Усретинскую. Иван купил ярлык именно на Борисоглебскую половину, предварительно женив князя Константина Васильевича на своей дочери Марии. Не удовлетворившись только сбором налогов с этого княжества, Иван послал в Ростов целую армию из наиболее горячих своих подданных, во главе с боярами Миною и Кочевой, которые откровенно разграбили Ростовское княжество, не очень даже взирая где Борисоглебская, а где Усретинская сторона. Сопротивлявшийся этому Ростовский тысяцкий Аверкий был повешен. Среди прочих был разорён и ростовский боярин Кирилл, который в связи с этим переехал на территорию Московского княжества под Радонеж, где и зажил, пользуясь освобождением от налогов. С этим боярином переехали и его сыновья – Стефан и Варфоломей, которых впоследствии на новой родине ожидали великие дела и слава в веках.

В 1328 г хан Белой Орды Мубарек-Ходжа объявил о своей независимости от Золотой Орды.

А в 1329 г митрополит Феогност, родом грек, приехал в Киев, намериваясь держать свою кафедру в древней русской столице. В Киеве княжил князь Фёдор, формально признававший власть Узбека. Но Узбек был от него далеко, а Литва – близко…

«У Феогноста, начиная с Жаравы, все росло и ширилось глухое раздражение: на увертливого Гедимина (сущего язычника!); на латинских патеров; на всю эту дикую Литву, приобщить которую к истинной православной вере едва ли возможет и он, Феогност; на бессилие и разброд среди христиан православных; на полное произвола и безлепицы самоуправство местных володетелей во всем этом краю, невесть кому подчиненном и неведомо кем управляемом. Ему удалось объединить вновь распавшуюся было митрополию токмо потому, что незадолго до его приезда (и к счастью!) скончался литовский православный митрополит... Но не успели сего митрополита предать земле, как уже оказалось, что имущество церковное - земли, стада и богатства - разграблено, расхищено неведомо кем, а частью присвоено князем Червонной Руси Любартом - Дмитрием Гедиминовичем. (Таковы здесь крещеные литовские князья!) Феогност твердо намерился составить опись пропавшего церковного имущества и требовать возврата. Однако успех сего был явно сомнителен: слишком высоко сидел властный похититель. Восхощет ли злостный язычник, обманно принимавший крещение от латинян, великий князь Гедимин, заставить своего сына воротить добро греческой православной церкви?

Там в Константинополе, откуда его посылали, снабдив твердыми инструкциями: возродить престол митрополитов русских в Киеве и не допускать впредь послаблений ни великому князю владимирскому, ни великим князьям литовским, - там явно не ведали и не понимали, что же здесь происходит на деле! И чем они могли помочь ему теперь в его нелегком подвижничестве, когда новый император, Андроник Третий, как он узнал только что от тайных гонцов, наголову разбит турками при Филокрене и зашатавшийся престол кесарей византийских начинает искать спасения в сближении с католическим Западом?!

Он ехал в Киев, все еще на что-то надеясь. Некогда, еще во граде Константина, он и сам хотел сесть на митрополию именно в Киеве, воротить сему древнему граду значение церковной столицы Руси и разумно править русской церковью, искусно лавируя меж Сциллою и Харибдой славянских земель - меж литовским и владимирским великими князьями, никому явно не отдавая предпочтения, но каждому указуя в делах духовных.»

Долго удержаться в Киеве митрополит Феогност не смог.

«Феогност с горем видел, что в Киеве ему не усидеть. Слишком разорен и слишком беззащитен был сей край, коему ныне вновь угрожали война и раззор, понеже Гедимин был зело не мирен с Ордою.

Сверх того, потребного всякому государству порядка здесь не было и в помине, … царили полный произвол и безначалие. Литовский князь раздавал города и земли как подарки, в полное владение, и каждый получивший удел местный князек мнил себя уже богом земным, самоуправно не токмо взимая подати, но и вмешиваясь почасту в дела святительские. А церковные громы Феогноста мало воздействовали на здешних князей земных, да и кого можно было испугать отлучением от церкви в краю, где всякий, отторгнутый православною властью, тотчас попадал в распростертые объятия латинян!..

Теперь, когда явно приблизился закат Ромейской империи (Феогност никогда, ни с кем не говорил об этом вслух, но про себя знал, что не обманывается и конец близок), латиняне или турки одолеют империю - все равно! И те и другие будут всеми способами уничтожать греческую церковь.

Некогда императоры вооруженной рукою усмиряли не в меру дерзких православных соседей: ту же Болгарию, Сербию или Грузию... Теперь должно, наоборот, искать сильного соседа, кто поднял бы затухающую звезду Византии и силою земной власти, вооруженной рукою дружин, утвердил вновь сияние веры православной, пусть и в иных землях, далеких от столицы Ромейской державы!

У Литвы, как бы то ни было, есть силы спорить с Ордою, а у владимирского князя - нет. И ныне, после того как в Орде одолели мусульмане (и те же мусульмане грозно нависли над Константинополем, уже почти отобрав Анатолию!), ныне связать судьбу православной церкви с Залесьем - не значит ли заранее подчинить русскую православную церковь исламу?! ... Так что же, значит, надо помогать Литве? А католики? Но что лучше: спорить с силою или, явно не споря, подчинять постепенно эту силу духовному обаянию высокой культуры и тем обрести в конце концов новую почву для освященного православия, грозно стесняемого ныне и с Запада, и с Востока?

Он должен остаться здесь! Пусть не в Киеве, но хоть на Волыни! Он должен положить преграду католикам и ежели не самого Гедимина, то детей его обратить в православие! И тогда, быть может, столичный град Литвы-Руси возникнет опять именно здесь, на здешних плодородных землях и удобных путях: на Волыни ли, в Галичине или даже (он допустил и такое) в этом, неудобном днесь для обитания, Киеве!»

Феогност недолго пробыл в Киеве. Однако и там его успело посетить московское посольство с богатыми дарами. Не восприняв, однако, намёка, Феогност переехал на Волынь – обращать оттуда Литву в православие. Во Владимире-Волынском он прожил около двух лет, когда у него начались откровенные неприятности с Литвой.

«Епископы Луцка, Перемышля, Галича, Полоцка на второй год его пребывания в здешнем краю поверили наконец, что новый митрополит уселся у них нешуточно …Феогност, управлял, собирал, строил, был деятелен и, казалось бы, успешен в делах своих, но втайне, в душе, все более и более сознавал, что возводит здание на песке. Галичу и Волыни угрожали ляхи. Гедимин был пугающе непонятен. Католики наглели. Православные епископы Галича, Луцка и Перемышля не могли противустати латинянам, как должно. Торговлю захватили иноверцы: ломбардцы, немцы, ляхи, галицкие иудеи... Из Константинополя доходили злые вести: император Андроник Третий нынче терпел поражения в Болгарии, Ромейская держава разваливалась на глазах. Нечто неуправляемое, нечто неподвластное уму было во всем, что окружало митрополита. Даже в смиренной покорности селян на службах в соборе Богородицы было некое пугающее безразличие. Все склоняло к тому, чтобы сидеть и ждать рокового, как виделось уже, исхода. Но ни сидеть, ни ждать он не хотел. Слишком навидался этого безлепого ожидания гибели у себя, в Византии. Не для того он приехал на Русь, чтобы и здесь ведать одно лишь медленное умирание!»

Ещё в 1324 г хан Узбек начал войну вместе со своим вассалом – царём Болгарии Георгием – против Византии. В 1329 г он заключил мир с новым Византийским императором Андроником III Палеологом. И уже в слежующем году Орда начала войну совместо с Болгарией, Византией, валахами и аланами против Сербии. Однако война оказалась крайне неудачной, ордынские войска были разбиты королём Сербии Стефаном в сражении при Вельбудже (1330). После этого Болгария разорвала свои вассальные отношения с Ордой.

Под впечатлением от этого разгрома ордынцев в.к. Гедимин начинает в 1330 г свой второй поход на восток. В 1331 г Юрий II Галицкий признал его своим сюзереном.

В 1331 г во Владимир-Волынский поехал на постановление новоизбранный архиепископ Новгородский и Псковский Василий Калика. Однако псковичи уже давно желали основать у себя особую епархию, чтобы избавится от зависимости от «старшего брата». Но в этот раз их деятельно поддерживал князь Александр Михайлович, ставший Псковским князем, и ещё более деятельно – Гедимин Литовский. Причины поддержки у Александра были просты – как избранный князь он во всём должен был следовать настроением жителей Пскова (и Гедимина, как князь им спонсируемый). Намерения Гедимина были более тонкими. Поставив своего союзника (и чуть ли уже не вассала – Александра) князем во Псков, и сделав независимым епископом Псковским своего ставленника, он надеялся попросту без особых хлопот прибрать и этот русский город к своим рукам, открывая себе этим дорогу и на богатейший город Руси – Новгород. По пути на Волынь Василий Калики был пленён по приказу Гедимина, который взамен за его освобождение потребовал особого епископа для Пскова от митрополита и принятие своего сына Наримонта князем на новгородские пригороды от Новгорода.

«Церковь не вмешивает себя в дела земные, но почто князь-язычник вступает в дела церкви и позорит его, митрополита, пред всею епархией?! Что он, сей грубый литвин, не возможет понять, яко сам разрывает тело церкви православной и неволею толкает к отделению от митрополии и Новгород Великий, и Русь Владимирскую? Что так править немочно и нельзя! Непристойно! Или понимает? Или и тут латиняне руку придожили? И кто, и что же тогда здесь он, митрополит русский: полновластный глава церкви божией или игралище князя, детский погремок в руце Гедиминовой, а такожде католиков, его окруживших?! Сегодня Гедимин схватил владыку новогородского, едущего на поставление к нему, и требует от задержанных бояр, дабы Новгород принял служилым князем его, Гедиминова, сына Наримонта … угрожая посадить в железа всех послов с владыкою во главе, а завтра он восхощет удержать любого из залесских епископов и потребовать взамен вокняжения в Суздале или Смоленске?! Язычник всегда останет язычником, пути духовные ему неведомы, и ничто, кроме прямого грубого насилия, не может измыслить таковой в делах земных! Вот на какой основе, вот на каком "камне", скорее схожем с хлябью морскою, воздвиг он, Феогност, престол русской православной митрополии!

Како возможно полагать тут прочным что бы то ни было?! Сегодня Гедимину угодно одно и он, зарясь на Новгород, не придумал ничего более разумного, чем захватить поезд владыки, а завтра ему станет выгодно иное и он примет католическое крещение, дабы завладеть Польшей и землями Ливонского Ордена! А послезавтра умрет сам и те же латиняне поворотят все инако, погубив и саму Литву, а не токмо православных христиан в Великом княжестве литовском! … Нет, лучше московский князь … по крайней мере, вера православная в его земле нерушима суть!»

Новгородцы на удивление быстро согласились принять Наримонта Гедиминовича князем на пригороды, ибо Иван Калита уже начал показывать им свой жёсткий стиль правления, а после тяжёлой участи Твери ни один русский князь уже не дерзал открыто спорить с Москвой. У Новгорода оставался единственный путь – искать поддержку на стороне. На стороне Гедимина. Удовлетворившись пока этим, Гедимин отпустил Василия Калику на Волынь. Также туда отправился и кандидат в Псковские епископы Арсений.

«Теперь же, начав понимать, что происходит тут, на Волыни, и в самом Литовском княжестве, Феогност задумался сугубо. Было ясно, что новая епископия во Пскове нужна не только плесковичам, коих он не так давно из Нова Города отлучал от церкви, и, конечно, менее всего изгнанному тверскому князю. Сиди Александр Михалыч в Твери, сам бы, пожалуй, тому воспротивился! Надобно сие преже всего Гедимину. И ежели он, Феогност, воспротивится поставлению Арсения - на Волыни ему не усидеть.»

Посольство Александра Михайловича рисовала Феогносту весьма респектабельные воздушные замки: князь Александр с помощью Гедимина, Новгорода и Пскова возвращается в Тверь и силой возвращает великое княжение, принадлежащее ему по праву. Далее, великие князья Александр и Гедимин изгоняют татар-мусульман, от чего православию будет несомненная польза … Но пока ещё на Владимирском престоле крепко сидел Иван Калита, и митрополиту Феогносту пришлось делать непростой выбор: Тверь или Москва? Где, на чьей стороне сила, которую надлежит поддержать ему, митрополиту русскому? А он должен поддержать именно сильного. Это Феогност, византийский грек, весь строй мыслей и чувств коего создан был эпохою умирания великой империи, знал слишком хорошо.

25 августа 1331 года Феогност рукоположил Василия Калику в архиепископы Новгорода и Пскова, "Зане не достоит розрушити прежебывшая, но яко от отец и праотец заповедано, такоже пусть и впредь пребудет Плесков в руце архиепископов Господина Великого Новгорода!"

Вместе с архиепископом Василием Феогност направил в Новгород своё посольство. Когда они проезжали мимо Киева, на них совершил нападение князь Фёдор, который ни в чём не смел перечить Гедимину. Причём был захвачен в плен один из членов митрополичьего посольства.

«Феогност всерьез задумался о дальнейшем. Подходила зима. В пограничье меж Литвой и Ордою начинались сшибки уже нешуточные. Осенью Гедимин послал сына Наримонта на татар, но тот был захвачен в полон в неудачливом сражении с ордынцами. Ежели возникнет большая война, по всей здешней украйне пройдет, обращая города в руины, а села в пепелища, татарская конница. И что тогда? Уезжать в Вильну, под руку Гедиминову, с коим отношения были испорчены после отказа Арсению всеконечно?

Сам не признаваясь себе в том, Феогност чуял, что глупый разбой киевского князя (у коего он недавно гостил во граде!) его доконал. Ежели и такие вот, вроде бы близкие, игемоны, крещенные в православную веру, не гребуют грабежом митрополичьих людей и имущества в здешней земле, то что говорить о прочих? О язычниках или католиках? Нет, холодно стало на Волыни и неуютно весьма!

В нем закипало раздражение против палатина и синклита; противу неудачника-императора, который терпит на войне одни поражения и, в призрачной надежде спастись, хочет отдать греческую церковь под начало римскому папе; даже на патриарха с его причтом: не ведают, что содеялось тут!

… И сиди на митрополии в Киеве! У такого-то! Высидишь!.. "Не мирволить владимирскому князю"! Тогда - кому мирволить? Язычникам? Католикам? Может, Ордену? Этим "божьим дворянам", как их зовут в Новгороде, убийцам и разбойникам! Что они все думают там, в Константинополе? Что он волен изменить течение времен? Подъять из могилы Ярослава Мудрого? Или, может, крестить Гедимина? Самому любо! Да токмо - крести его, попробуй! … Писать патриарху? Без толку. Ничего не изъяснишь издалека, ничего и не поймут!

Надо ехать самому. Отселе в Царьград. ... Оттоле в Орду, к Узбеку, с коим надлежит поладить. А из Орды... Из Орды во Владимир Залесский, иного пути нет! К Ивану Данилычу. В конце концов, не так уж он и плох, по крайней мере, прямых разбоев над церковью не творит!»

Покинув Волынь, митрополит Феогност направился в Константинополь, оттуда – в Орду, а оттуда – во Владимирскую Русь.

г) 1331-1341 Гений Москвы

Едва получив титул князя Новгородского, Иван Калита начал укреплять свою власть и там. Разногласия были крупные, в 1331 г Иван вступил со своей дружиной в Новгородскую волость – г. Торжок. Там он и имел встречу с возвращавшимся в Новгород архиепископом Василием. 7 декабря 1331 г Василий был уже в Новгороде, и, согласно обычаю, возглавил совет новгородской вятшей господы.

В 1331 г, после отъезда митрополита Феогноста, была образована самостоятельная Галицкая митрополия во главе с митрополитом Феодором. Впрочем, просуществовала эта митрополия не долго. Стараниями митрополита Феогноста она была упразднена в 1332 г.

В 1332 императором Китая стал последний представитель монгольской династии Юань – Тоган-Тимур, наследовавший своему брату Ринченпалу.

На рубеже 1331/32 г умер Суздальский князь Александр Васильевич (князем Суздальским и Нижегородским стал его брат Константин), с которым Иван Калита делил великое княжение. Набрав с собой побольше даров хану, его жёнам, нукерам и вельможам, Иван Калита поехал в Орду.

«Узбек звал к себе. Хану опять требовалось русское серебро.

Не без злорадства Калита подумывал о том, сколь бездарно расходует Узбек доходы со своего русского улуса. Все уходило в жадные руки невероятно разросшейся и громоздкой иерархии разных чинов и начальников, крупных и мелких, заполонивших Сарай и прочие ордынские грады. Потому и в войнах неуспешен, потому и с Кавказа ушел и от Литвы терпит уроны!

Гедимин, однако, становится все опасней. Пора хану вмешаться, не то заберет под себя и Смоленск и Подолию! И об этом следовало поговорить с Узбеком. Токмо осторожно. Намеками. И о Твери. Пущай утвердит Костянтина на тверском столе! Александр, воротившийся во Плесков, висит над ним постоянной угрозою… Нынче князя Костянтина он повезет в Орду вместе с собою. Авось и склонит хана к чему путному...

А главное, почему приходило ехать к хану не стряпая, - это была судьба града Владимира. Суздальский князь Александр Васильевич умер на днях. Сейчас поспешить - и все великое княжение будет в его руках!.. Великое княжение владимирское должно быть великим до конца. Единым. С единой главой, единою волею. Его волею, Ивана Данилыча Калиты!»

Эта очередная поездка в Орду осложнялась тем, что недавно у хана Узбека умер сын и наследник – Тимур, и Узбек был не в настроении. Иван, однако, сумел утвердить за собой Владимир и Поволжье. Также он выкупил из плена Наримонта Гедиминовича, заручился его расположением, крестил его в православие и отправил в Литву, к отцу.

На Карте №5 представлены русские княжества во время правления Ивана Калиты.

В 1333 г Гедимин продолжил свой поход на восток. Из Киева был изгнан князь Фёдор и киевские земли перешли к Литве. В том же году Гедимин сделал своим вассалом Смоленского князя Ивана Александровича. В ответ на это татарские войска совместно с князем Дмитрием Брянским идут походом на Смоленск, и князь Иван Александрович соглашается отказаться от власти Гедимина (1333).

Порядком истратившись в Орде, да к тому же ещё затевая к приезду митрополита строительство нового каменного храма, Иван потребовал от новгородцев выплаты дани в увеличенном размере, те отказали. С Новгородом уже начиналась настоящая война, войска в.к. Ивана заняли новгородские волости – Торжок и Бежецкий Верх. Архиепископ Василий Калика начал строительство нового каменного Детинца в Новгороде.

Новгородские и великокняжеские войска в бой не вступали. Велись переговоры. Успехом они, однако, не увенчались. Тогда архиепископ Василий проделал ловкий политический ход. Он поехал во Псков и заключил мир между двумя вечевыми республиками после длительного периода весьма трудных отношений, вызванных стремлением Пскова к отделению. Он там также провёл переговоры с князем Александром Михайловичем и даже крестил его новорожденного сына – Михаила (в будущем – последнего соперника Москвы). Также Новгород вновь принял князем на свои пригороды Наримонта Гедиминовича для защиты от в.к. Владимирского (не всем в Новгороде это понравилось). Иван, поняв, что надо действовать быстро, заключает сепаратный мир с Гедимином Литовским при деятельной помощи митрополита Феогноста, только что приехавшего в Москву. Мир скрепляется браком наследника Ивана Калиты – Семёна Ивановича с дочерью Гедимина Айгустой.

После свадьбы сына Иван Калита едет в Орду, к Узбеку. Там он добивается передачи ему ярлыка на Дмитровское княжество. Князь Борис Давыдович Дмитровский умирает прямо в Орде от огорчения (1334). Неизвестно, когда Иван купил ярлык на Углицкое княжество, поэтому я сообщаю об этом факте здесь.

В 1334 г начинается серия смут и восстаний в Чагатайском улусе, которая со временем и приведёт к его распаду. За пять лет (1334-1339) там было убито пять ханов, один хан сошёл с ума и была перенесена столица. От основного улуса отделился Мавераннахр (1339), где власть захватил один из мятежных царевичей.

Также около 1335 г хан Узбек сумел наконец отправить войска на отложившегося хана Белой Орды Мубарек-Ходжу. Войска возглавлял старший сын Узбека – Тинибек. Он сумел изгнать Мубарек-Ходжу и стал ханом Белой Орды сам.

В 1335 г был отравлен ильхан Абу-Саид, последний ильхан контролировавший свой улус целиком. У Абу-Саида не было прямых наследников, и в улусе Хулагу начинаются войны за власть.

Воспользовавшись этим, хан Узбек снова выдвигает свои права на Азербайджан и двигает войска на Кавказ. Но Арпа Кэюн, захвативший власть в улусе Хулагу после смерти Абу-Саида, наносит поражение армии Узбека на р. Куре зимой 1335/36 года. Но уже в апреле 1336 г Арпа Кэюна убил другой претендент – Муса. Смуты привели к ослаблению власти ильханов. Этим, и отсутствием легитимного ильхана воспользовались вассалы улуса Хулагу. В 1335-1336 г самостоятельность приобретают Грузия, Трапезундская империя, сельджукские султанаты, Киликия и государство Куртов. В разных частях государства появляются новые претенденты и захватывают отдельные регионы. В 1337 г один из этих претендентов убил ильхана Мусу. Тогда же на юге одной из провинций улуса, Хорасане, начинается восстание сарбадаров, которые основывают собственное государство.

В 1338 г один из претенденов, Хасан Кучак из рода Чобан, провозглашает новым ильханом Сати-бег, родную сестру последнего законного ильхана Абу-Саида. В 1339 г другой претендент, Хасан Бузург, провозглашает ильханом Джоган-Тэмура. Хасан Кучак, не желая стать посмешишем со своим ильханом-женщиной, провозглашает ильханом Сулеймана, женив его на Сати-бег.

В 1340 г претенденты провели генеральное сражение. Хасан Бузург сражение проиграл и отступил в Багдад. Там он низложил своего подставного ильхана Джоган-Тэмура и, объявив о выходе из Монгольской империи, основал слбственное государство и династию – Джалаиридов. В том же 1340 г о независимости объявили Йезд-Систан, где к власти пришла династия Музаффаридов, и Керман-и-Макран. Улус Хулагу таким образом лишился уже более половины своих территорий.

Хасана Кучака в 1341 г зверски убила собственная жена, и власть перешла к подставному ильхану – Сулейману. Но в 1342 г он был свергнут братом Хасана Кучака, который сделал ильханом не чингисида – Ануширвана, который и считался ханом до 1353 г. Судя по иранскому имени этой марионетки, воспроизводящего прозвище великого иранского шаха династии Сасанидов, Чобаниды также решили порвать с традицией Монгольской империи и видели в своем ханстве продолжение древней иранской государственности.

Так к 1342 г от улуса Хулагу осталась только небольшая часть – Гилян, Мазендаран и Хорасан – где с 1336 г правит один из претендентов – Тога-Тэмур, у которого теперь у единственного оставались хотябы относительно лигитимные права на титул ильхана, так как он принадлежал к «золотому роду» Борджигинов.

В 1336 г войска хана Узбека совершили поход на Литву, а в 1337 на польские окраины. В результате этих походов Юрий II Галицкий вновь признаёт над собой власть хана, а князь Фёдор возвращается в Киев.

В 1336 г князь Александр Михайлович послал своего сына Фёдора в Орду, к Узбеку, на предмет прощупать политическую обстановку и узнать о возможности мирного возвращения в Тверь. Узбек позвал к себе самого Александра (1337), гарантируя ему неприкосновенность. В тот же год при посредничестве митрополита Феогноста в.к. Иван счёл за лучшее заключить мир с Новгородом. Иван наносит государственный визит в Новгород. Новгород принимает его своим князем и выплачивает денежную контрибуцию. Иван хотел было направить войска на Псков, но Новгород этому воспротивился. Как раз в это время Гедимин совершил набег на новгородские земли, мстя за мир с Москвой. Иван в отместку направил свои войска на Литву, где они пограбили пограничье. Гедимин, занятый ссорой с Ливонским Орденом, не стал начинать войны.

В это время (1335/1336) умирает князь Фёдор Давыдович Галицкий, брат покойного Бориса Давыдовича Дмитровского. Иван Калита немедленно едет в Орду и умело используя новгородскую контрибуцию покупает ярлык на Галич Мерьской. Возвратившись, Иван начинает новое размирье с Новгородом, желая присоединить к своим владениям Двинскую волость. Но новгородцы разбивают его войска на Двине.

В 1337-1339 г Новгород ведёт войну со Швецией.

В 1337 г князь Александр приехал в Орду и был хорошо принят – ему вернули Тверское княжество. И даже более того, из Твери было образовано новое великое княжение, в противовес Владимирскому. Так Ивану Калите вновь пришлось делить власть на Руси. В Твери Константин был вынужден добровольно уступить восстановленное им после погрома княжество брату. Александр привёл с собой из Орды двух послов – Киндяка и Авдула, от коих вскоре тяжко пришлось тверской земле. Привёз он с собой и новых приближённых из числа всяческих немцев, что не могло не огорчать его старых бояр. Вскоре несколько наиболее видных тверских бояр (Акинфычи и Андрей Кобыла, предок Романовых), обидевшись на пренебрежение своего князя, уехали служить в.к. Ивану в Москву (он их соблазнил почётом и богатыми вотчинами). По-видимому, Иван Калита как-то сумел организовать противодействие Александру даже среди самой тверской великокняжеской семьи. Не прошло и года по возвращении Александра, как, согласно летописи, его домашние начали доносить на него как на изменника хану Узбеку. (Это, впрочем, так и было. После 1328 г Тверь всерьёз и надолго вступает в союз с Литвой против Орды).

«Но и за всем тем, и все это - еще слухи, сведения утерянных рукописей, быть может, даже измышленные Татищевым изъяснения трагических событий. Но есть одна строка летописная, дошедшая до наших дней, и строка та глухим и неясным смыслом своим навевает смутный ужас. Печатью обреченности, неизбежности рокового конца веет от нее. Вот эта строка:

"Своя домочадая начаша вадити на Александра". Своя домочадая? Свои домашние? Доносить? Кто?! И тут рука теряет стремительность, перо цепенеет и смущается ум. Даже и днесь, и через шесть веков, трудно заглазно обвинить кого-то... А вдруг именно он невиновен, и клеймо предателя запечатлит и предаст на поругание праведника, обойдя сущего предателя, кто и в самом деле "вадил" на тверского князя?

Но есть одно лицо, коего ежели и не коснулась укоризна древнего летописца, то само сцепление и стечение событий почти обвиняет, почти указует на него... И вновь, цепенеет перо: а вдруг не он? И все же... И все же мысль возвращает все к одному и тому же: князь Константин. Родной брат.

Да, да! Страшно подумать о сем! Но вспомним весь путь третьего сына Михаилова, свидетеля убийства отца, насмерть и на всю жизнь испуганного, взятого Юрием и женатого на дочери Юрия Софье - властной, в отца, и нравной девушке (годами старше своего мужа!), за которой как-никак стояла непреложная воля Москвы (ее и в Твери так и продолжали звать "московкой").

И еще не забудем вкрадчивого и такого внимательного в мелочах, подарках, приветных посылах и прочем дядю Софии Юрьевны - Ивана Данилыча Калиту. … И тут вновь перо начинает тяжелеть... Она ли заставила своего робкого мужа написать Узбеку, или сама посылала доносы в Орду? Или повадила кого третьего на злое дело противу князя Александра?

Так ли, иначе, но и году не сидел на столе Александр Михалыч Тверской, как "своя домочадая начаша вадити на него", как началась и взорвалась возмущением и отъездами на Москву рознь боярская, как страшно заколебались весы, на коих весились и власть, и сама жизнь великого князя тверского.»

Иван Калита потихоньку начинал собирать доказательства о союзе Александра с Гедимином против Узбека. Он снова поехал в Орду, чтобы разобраться в новой политической обстановке. Там ему удалось выпросить два тумэна конницы чтобы пригрозить Смоленску, на который опять зарился Гедимин. Там же он встретил Наримонта Гедиминовича, вновь взятого в плен татарами, и, видимо, обещал его снова выкупить и оказать помощь против его братьев, если тот даст свидетельства против своего отца и Александра. Воротясь из Орды, Иван Калита при посредничестве своих новых бояр продолжил собирать улики против Александра….

«Как украсть тайную договорную грамоту и сделать это так, чтобы ее не хватились возможно дольше? Быть может, переписать? Но тогда недоказуема ее подлинность! Или, изготовив противень, подменить одну другою... Но серебряные вислые печати? Но оттиски личных княжеских клейм? А только по ним и удостоверяется подлинность грамоты! Иначе к противню (списку) должна быть приложена иная грамота, удостоверяющая подлинность первой, и грамота эта должна быть написана и запечатана лицом по меньшей мере княжеского рода. Я не знаю доподлинно, что происходило в тверском княжеском дому в 1338 году от Рождества Христова, и не могу и не хочу изобретать романического сюжета, ночных сцен, подкупленных слуг, тайных похищений и прочего. Грамота была, однако, взята и передана Ивану Акинфову княжеской, и быть может даже женской, рукой. И взята так, что ни Александр, ни дьяк его, обязанный следить за сугубою сохранностью тверских государственных хартий, не хватились ее до последнего дня и часа. Могу здесь повторить только одно, доподлинно известное мне, а именно, что "своя домочадая начаша вадити на Александра".»

Александр Тверской посылает в Орду своего сына Фёдора. Иван Калита, набрав достаточно улик и свидетельств, вместе с двумя своими сыновьями также отправляется в Орду. В Орде Иван предъявил все доказательства Узбеку и добился у него обещания казнить Александра Тверского. Александр был вызван в Орду на суд. Также хан предоставил Ивану обещанные тумэны для похода на Смоленск и выдал ярлык на Белозёрское княжество. Взамен Узбек потребовал выплатить дань за этот год в двойном размере.

Поход на Смоленск состоялся в 1339 г, по результатам этого похода Смоленский князь признал над собой сюзеренитет Орды.

В это время в.к. Литовский Гедимин, находясь при смерти, завещал Литву своему младшему сыну – Евнутию. Старшие сыновья Гедимина – Ольгерд, Кейстут и Любарт готовились с оружием в руках отстаивать свои права. Исходя из сложившегося положения, Иван Калита решился на новое размирье с Новгородом и потребовал выплатить ему те суммы, которые он наобещал Узбеку и которых у него не было. В Орду, для демонстрации своих верноподданнических чувств, он послал всех трёх своих сыновей заложниками.

Александр Михайлович Тверской приехал в Орду в 1339 г. Суд над ним состоялся заочно. По решению суда он был казнён вместе со своим сыном Фёдором. Тверским князем стал Константин Михайлович.

В 1339 г Иван Калита начал строительство нового Московского Кремля. В тот же год московская и татарская армии ходили воевать со Смоленским княжеством, приводя его к покорности. К этой армии присоединились также князья Константин Васильевич Суздальский, Константин Васильевич Ростовский, Иван Ярославич Юрьевский, Иван Дрютский и Фёдор Фоминский. Константин Тверской участвовал в финансировании. В тот же год князь Рязанский Иван Иванович Коротопол захватил в плен и убил князя Александра Михайловича Пронского.

Иван Калита нанёс визит в Тверь, где в качестве символа его победы был снят с колокольни церкви Св. Спаса главный тверской колокол и перевезён в Москву.

В Москве начали строительство каменной церкви в монастыре Св. Богоявления, где был монахом Алексий (в миру – Елевферий Фёдорович Бяконтов, крестник великого князя Ивана), которого в.к. Иван и митрополит Феогност собирались сделать митрополичьим наместником.

В 1338 г начинается Столетняя война между Англией и Францией.

В 1339 г в Карачевском княжестве князь Андрей Мстиславич был убит своим племянником Василием Пантелеймоновичем.

Где-то в это время умирает Софья Юрьевна, жена Константина Михайловича Тверского.

В 1340 г умер король Малой Руси Юрий II – Болеслав Тройденович Мазовецкий, вассал хана Узбека. Он не оставил прямого наследника, и на его земли одновременно претендуют Польша, Литва и Венгрия. Король Польши Казиир III Великий захватывает Галич. Сын в.к. Гедимина Любарт захватывает Волынь, обосновывая свои права на неё династическим браком с дочерью последнего Волынского князя.

В это время умер в.к. Гедимин (1340). Ему наследовал его младший сын – Евнутий.

Хан Узбек отреагировал на создавшуюся обстановку немедленно. Татарские войска вошли в пределы Галицко-Волынской Руси уже в том же 1340 г. Едва об этом стало известно, в Галиче было поднято народное восстание и изгнан польский гарнизон, а город сдался ханским войскам. Наместником Узбека там был назначен Дмитрий Дедко, глава восстания. Любарт Гедиминович сам прислал татарам послов, прося принять его в подданство и не идти на Волынь. Любарт был во вражде с новым великим князем Литовским. Поэтому рассмотрев его предложение, Узбек назначил его князем Волыни на правах своего вассала, а также под его покровительство был передан Галич.

Иван Калита умер в 1341 г, его старший Семён находился в это время в Нижнем Новгороде, который Московские князья втихаря отбирали у Суздальских. В своём завещании в.к. Иван разделил Московское княжество между тремя своими сыновьями.

д) 1341 – 1353 Симеон Гордый

В 1340-1342 г умирают четыре великих властителя Восточной Европы: в.к. Литовский Гедимин, князь Галицкий Юрий II (Болеслав Тройденович), в.к. Владимирский Иван I Данилович Калита и хан Золотой Орды Узбек. Киевская Русь к этому времени уже изрядно сократилась в размерах. О власти над княжествами юго-западной Руси спорят между собой Литва, Польша и Венгрия. Полоцкое, Волынское, Галицкое, Турово-Пинское, Киевское княжества уже прочно входят в сферу влияния этих государств. Византия в это время терпит на войне одни поражения, и император Андроник III Палеолог уже склоняется к мысли об унии с Римом. Этому, однако, препятствует его фактический соправитель – Иоанн Кантакузен. Также Византию сотрясают типичные для неё религиозные споры. На сей раз Варлаама, которого поддерживает патриарх Иоанн XIV, с Григорием Паламой, которого поддерживает Иоанн Кантакузен. Также начинается грандиозная эпопея развала Монгольской империи (уже бушуют метяжи в государстве ильханов, намемечается выделение Моголистана из улуса Джагатая, начинается восстание в южном Китае против династии Юань).

По смерти Ивана Калиты, все основные русские князья немедля едут в Орду, к Узбеку. Иван за время своего княжения успел разобидеть их всех (купил ярлыки на Ростовское, Углицкое, Дмитровское, Галицкое, Белозёрское княжества, разорил Тверь и добился казни тверских князей, постоянно требовал новых выплат с Новгорода, пытался отобрать у Суздальского князя Нижний Новгород, пытался поймать в плен Ярославского князя, переманивал на свои земли как бояр, так и прстых людей) и теперь все князья Владимирской Руси вперебой наследнику Калиты – Семёну Ивановичу Гордому – выдвигают кандидатом на великое княжение Владимирское Константина Васильевича Суздальского, старшего меж ними по лествичному праву.

Узбек в это время опять воевал с персидским ильханом (улус Хулагу в это время уже был в состоянии развала), и отправил своего наследника – Тинибека (он также был ханом Белой Орды) – с войсками в Хорезм.

После многомесячных раздумий, инриг, подкупов и доносов хан Узбек утвердил великим князем Владимирским Семёна Ивановича Московского.

Пока новый Московский князь находился в Орде, в Москве вспыхнула первая крупная рознь между боярами, вызванная смертью московского тысяцкого Протасия, который был тысяцким при Данииле Александрович и Юрии и Иване Даниловичах (среди прочих бояр тысяцкий считался первым). В Москве к тому времени сформировались уже две основные боярские группировки. Первую возглавлял сын умершего тысяцкого Василий Протасьевич Вельяминов. Вторую – Алексей Петрович Хвост Босоволков, сын того рязанского боярина, что предательством в 1301 г своего князя – Константина Рязанского – обеспечил себе высокое место в московской боярской думе.

Около 1340 г Алексий, крестник Ивана Калиты, был утверждён Константинопольским патриархом наместником Русской митрополии.

На момент смерти Ивана Калиты Новгород и Москва находились в состоянии войны, вызванной требованием Калиты об уплате «запроса царёва». В период до назначения Семёна великим князем новгородцы успели организовать походы на Устюжну и Белоозеро. Вернувшись из Орды, в.к. Семён начал подготавливать активные действия против Новгорода. Искусной дипломатией он сумел привлечь на свою сторону против Новгорода своих недавних соперников – князей Владимирской Руси. Также был занят г. Торжок, где оставлены великокняжеские наместники во главе с князем Михаилом Давыдовичем Моложским, братом Ярославского князя. Семён меж тем венчается шапкой Мономаха во Владимирском Успенском соборе на великой княжение. По возвращении в Москву на боярской думе проходит суд между Василием Вельяминовым и Алексеем Босоволковым. Тысяцким становится Василий Вельяминов. Также Семён заключает первые известные внутримосковские договоры со своими братьями о разделе полномочий.

Меж тем к Торжку подошла новгородская помощь, город был занят, а великокняжеские наместники во главе с Моложским князем пленены.

В то же время в Брянске, несмотря на присутствие там митрополита Феогноста, решением веча был убит князь Глеб Святославич Брянский. Возможно, напуганные таким проявлением вечевой демократии, Владимирские князья наконец предоставили свои военные контингенты в.к. Семёну для похода на Новгород.

Спустя несколько месяцев к Торжку стали подходить великокняжеские армии. В Торжке вспыхнуло народное восстание, в результате которого новгородцы были выгнаны, а поддерживающие их бояре убиты.

Владимирские войска дошли до Торжка, когда, когда к ним присоединился митрополит Феогност. Вскоре в Торжок с посольством прибыл и архиепископ Василий Калика. Был заключён мир. Новгород принимал Семёна своим князем и выплачивал крупные денежные суммы как ему, так и всем князьям-участникам похода.

По окончании новгородской войны брат в.к. Семёна – Иван – женился на дочери князя Дмитрия Брянского Феодосье. В то же время несколько Нижегородских бояр переходят на службу к в.к. Семёну. В Москве опять появляется надежда перетянуть к себе этот богатый город. В 1342 г Пскову опять угрожали немцы, и псковичи призвали себе на помощь князей Ольгерда и Кейстута Гедиминовичей. Князя Андрея Ольгердовича Псков принимает своим князем.

В 1341 г умер хан Узбек. Его средний сын Джанибек немедленно зарезал своего младшего брата Хидрбека и стал ждать, когда из Хорезма со своими войсками вернётся его старший брат – Тинибек, ставший ещё и ханом Белоордынским. Джанибек не стал собирать армию против своего старшего брата. Наоборот. Он устроил ему пышную торжественную встречу – как новому хану и победителю. Во время этой встречи Джанибек и зарезал собственноручно Тинибека (1342), став таким образом новым ханом Золотой Орды. Новому хану, чтобы расплатится со своими эмирами за поддержку против братьев, срочно требовались финансовые средства. Поэтому, сразу после провозглашения Джанибека новым ханом Золотой Орды, русские князья поехали в Орду для очередного выкупа своих прав. Для подтверждения привилегий Церкви туда поехал и митрополит Феогност.

В Белой Орде в 1342 г власть себе вернул изгнанный Тинибеком Мубарек-Ходжа.

На этот раз Владимирские князья организовались против в.к. Семёна гораздо лучше, обвиняя его в утайке ордынской дани. Они всем скопом требовали назначения великим князем Константина Васильевича Суздальского, а также возвращения ему отобранного москвичами Нижнего Новгорода и выдачи перешедших на московскую службу нижегородских бояр. Поднимался там также вопрос и о «куплях» Ивана Калиты.

Вопрос о династических правах на Н. Новгород был спорным. Напомню, что этот город был дан вместе с Суздалем Александром Невским своему брату Андрею, когда тот вернулся из Швеции. В 1264 г, после смерти Андрея, Н. Новгород был отобран новым великим князем Ярославом Тверским у сыновей Андрея Ярославича и передан Андрею Александровичу. Тот умер в 1304 г не оставив наследников, и его княжество, как выморочное, должно было вернуться в волость великого княжения. Однако этот город новый великий князь Михаил Тверской вернул сыну Андрея Ярославича Михаилу Суздальскому (в обмен на снятие им своих претензий на великое княжение) внуками которого были и соправитель Калиты Александр Васильевич Суздальский, и его брат Константин Васильевич. Тут могла быть тонкость: получили ли Суздальские князья Н. Новгород в держание, или в вотчину. В первом случае он продолжал оставаться в волости великого княжения, а во втором становился наследственным владением Суздальских князей. Как пример можно указать, что другое выморочное княжество – Переяславльское – числилось в волости великого княжения.

В Орде был организован суд между Семёном Гордым и Константином Суздальским. По результатам суда Семёну подтвердили ярлык на великое княжество, но обязали передать Н. Новгород Константину Суздальскому, а также выдать ему перешедших на московскую службу нижегородских бояр, которые были по приказу Константина казнены в назидание прочим. Также есть известия, что хан не дал великого княжения Константину ещё и из-за «сумасшедшего попа Дениса» (Дионисий Суздальский, знаменитый проповедник), который призывал князей воевать с татарами.

Суздальский князь меж тем сумел добиться выделения его земель – Суздаля, Нижнего Новгорода и Городца – в особое великое княжество.

В Орде меж тем был задержан митрополит Феогност, так как Джанибеку донесли, причём донесли русские, что у митрополита <имения много множество, и сребра и злата и драгих каменьев, и утвари многоценная и всякого богатства, яко много бесщисленно имат дохода, и достоит ему давати в Орду полетнюю дань>. Несмотря на достаточно длительное заточение, Феогност всё-таки отказался платить дань с церковных владений.

В том же 1342 г князь Ярослав Александрович Пронский (сын убитого ранее князя Александра Михайловича) совместно с ханским послом Киндяком ходил на Рязань. Рязанский князь Иван Иванович Коротопол был убит, Рязанским князем стал Ярослав Александрович.

Ок. 1342/1343 г состоялась очередная война между Псковом и Ливонским Орденом.

Ок. 1343 г новгородский боярин Лука Варфоломеев ходил походом на Двинские земли <без новгородского благословенья>.

В 1343 г в Чагатйском улусе провозглашает себя ханом Казан. К 1345 г он захватывает власть на всей территории улуса, убив при этом действующего хана Али-Султана и претендента Мухаммеда ибн Пулада. Против хана Казана выступает тюркский эмир Казаган, однако в том же году терпит от него поражение. Но уже в следующем году тюркские эмиры, недовольные попытками хана навести порядок, вновь объединяются вокруг Казагана. На этот раз Казаган разбил войска хана, а самого Казана убил. Власть в Чагатайском улусе переходит к эмиру Казагану. Но, не будучи ни Чингисидом, ни монголом, и не имея прав на престол, он ставит при себе марионеточного хана Баяна-Кули и переносит столицу. Он также отказывается признавать какую-либо связь с другими улусами импреии, и фактически выходит из её состава. Однако старомонгольская чагатайская знать мирится с таким положением дел не собиралась.

В 1344 г хан Джанибек сделал на правах вассалитета ханом Белой Орды Чимтая (1344-1361), человека полностью ему лояльного.

В 1344 г Семён Гордый с обоими своими братьями снова ездил в Орду. Там он смог утвердить своего брата Ивана Красного своим наследником на посту великого князя Владимирского.

Меж тем в Твери снова женился овдовевший князь Константин Михайлович Тверской. С этого времени, согласно летописям, он начал «утеснять» своих племянников – сыновей князя Александра Михайловича, желая установить в Тверском княжестве своё единовластие.

В 1345 г Ольгерд и Кейстут Гедиминовичи захватили власть в Литве и поделили между собой сферы влияния. Ольгерд, ставший великим князем Литовским, получил Восток, Кейстут – Запад.

Также в 1345 г умер не оставив наследников князь Иван Ярославич Юрьевский. Юрьевское княжество, как выморочное, вошло в состав волости великого княжения Владимирского.

В том же 1345 году в Москве прошли три свадьбы Московских князей. Овдовевший в.к. Семён Иванович женился на Евпраксии (дочери князя Фёдора Святославича Дорогобужского и Вяземского из рода Смоленских князей, он за этот брак получал в держание Волок), овдовевший Иван Иванович Красный женился на Александре (предположительно дочери московского тысяцкого Василия Протасьевича Вельяминова), Андрей Иванович женился на Марии (дочери князя Ивана Фёдоровича Галицкого). Брак великого князя, впрочем, не был удачен. Спустя год он развёлся и выдал Евпраксию за князя Фёдора Фоминского. Этим разводом он сильно осложнил себе отношения с церковными властями.

В том же 1345 г умер Ярославский князь Василий Давыдович Грозные Очи. Его сын Василий стал Ярославским князем, а другой сын – Роман – получил в удел Романовское княжество.

Примерно в это время произошло ещё одно события. Варфоломей (в монашестве – Сергий) и Стефан, сыновья уже упоминавшегося ростовского беглеца боярина Кирилла, ушли в монахи и в лесах под Радонежем основали монастырь Святой Троицы. Стефан не долго прожил в этом монастыре, он пришёл в Москву, поступил там в главный столичный монастырь – Св. Богоявления (там монахом состоял и митрополичий наместник Алексий) – и благодаря своим многочисленным талантам быстро сделал там духовную карьеру, став игуменом этого монастыря. Также он стал духовником в.к. Семёна и виднейших московских бояр. Его брат Сергий меж тем продолжал жить в монастыре под Радонежем.

В 1346 новгородский архиепископ Василий Калика приезжал в Москву, в ответ в.к. Семён впервые нанёс визит в Новгород (при этом он проезжал через Тверь, где и познакомился со своей будущей третьей женой), где был официально провозглашён Новгородским князем.

В том же году Ольгерд с Кейстутом напали на Новгородские земли, взяли несколько городов и потребовали от новгородцев расправы с теми боярами, которые в Новгороде поддерживали в.к. Семёна. В Новгороде вспыхнул бунт, во время которого был разорван на куски посадник Остафий Дворянинец, сторонник в.к. Семёна. Удовлетворившись достигнутым, Ольгерд не стал идти на сам Новгород.

В том же году в Тверском княжестве начались уже крупные разногласия князя Константина Тверского со своими племянниками, особенно со старшим из них – князем Всеволодом Александровичем Холмским. Всеволод Холмский, ища справедливости, поехал в Москву жаловаться Семёну Ивановичу как великому князю Владимирскому, требуя восстановления своих попранных прав. Константин Тверской, узнав об этом, поехал в Орду требовать себе титул великого князя Тверского. Всеволод, в свою очередь узнав об этом, тоже поехал в Орду.

В Орде в то время была эпидемия чумы. Заразившись, Константин Тверской умер (1346). Джанибек выдал ярлык на Тверское княжение Всеволоду. У Константина, однако, оставался ещё один младший брат – князь Василий Михайлович Кашинский. Он также решил поехать в Орду, чтобы добиваться Тверского княжества, которое теперь по лествичному праву принадлежало ему. По пути он ограбил удел своего племянника – г. Холм.

На пол дороге, в Бездеже, встретились Василий, едущий в Орду и Всеволод, едущий из Орды. Всеволод в свою очередь разграбил Василия, вследствие чего тот был вынужден вернуться к себе в Кашин, где немедленно стал собирать войска. Так началась длительная вражда между Василием Кашинским, поддержанным Москвой, и его племянниками. Согласно летописи, "была между ними ссора, а людям тверским тягость, и многие люди тверские от такого нестроения разошлись; вражда была сильная между князьями, чуть-чуть не дошло до кровопролития".

В 1346 г великим магистром Ливонского Ордена был избран Генрих фон Арфберг. Он организовал войну с великим княжеством Литовским (несколько ранее император Священной империи Людвиг Баварский «подарил» Ордену все земли язычников). Войска Ордена дошли почти до литовской столицы и в крупном сражении разбили войска литовских князей. Возвратившись в Вильну, Ольгерд в ярости начал гонения на христиан, не особо даже и разбираясь, кто из них католик, а кто – православный.

В 1346/1347 г в.к. Семён разорвал свой брак с Евпраксией. В 1347 г, вопреки правилам Церкви, запрещающей третий брак, в.к. Семён женился на Марии, сестре нового Тверского князя Всеволода. В Константинополе в это время, совершив фактически государственный переворот, к власти пришёл император Иоанн VI Кантакузен (сохранив, впрочем, формальное соправительство с молодым Иоанном V Палеологом). В Константинополе был назначен новый патриарх. По договору митрополита Феогноста и в.к. Семёна в Константинополь было отправлены богатые дары, с просьбой закрыть особую Галицкую митрополию (которую основал Любарт Гедиминович) и разрешить великому князю третий брак.

В 1347 г вновь была объединена Русская митрополия, из которой годом ранее вновь выделилась Галиция.

В 1347 г в.к. Семён вместе с братом ездил в Орду. В Москве также в этом году был ордынский посол Коча. В том же году был единственный за всё время правления Джанибека набег ордынцев – на окрестности г. Алексина.

В 1346 г эмир Казаган захватил власть в Чагатайском улусе и вышел из состава Монгольской империи. А уже в 1347 г улус Чагатая распался. Старомонгольская знать провозгласила ханом Тоглук-Тэмура, внука Дувы. Это новое ханство, возникшее на востоке бывшего Чагатайского улуса, стало называться Моголистаном, или ещё Джэтэ. Вассалами этого ханства были Дуглатский эмират и бывший улус Угэдэя.

А Мавераннахр и Туркестан, где правил Казаган, окончательно выбыли из числа владений империи.

В 1349 г Венгрия и Польша переходят в наступление на зависимые от Золотой Орды земли. Венгрия захватила Валахию и Молдавию. А Польша – Галич и Волынь. На захваченных землях Казимир Польский сразу начинает устраивать свои порядки. Согласно летописям, тот час после занятия Галиции поляки <церкви святые претвори на латинское богомерзкое служение>. Любарт Гедиминович, воспользовавшись помощью татар, сумел вернуть себе Волынь, но Галич перешёл к Польше. Три года спустя, в 1352 г, Любарт Гедиминович решил разорвать свои вассальные связи с Ордой и заключил мир с Польшей.

Примерно в от же время Ольгерд Литовский направил в Орду к хану Джанибеку послом своего брата Кориата Гедиминовича и племянника Михаила Евнутиевича, предлагая совместный поход на Владимирскую Русь. В то же самое время Магнус Эриксон, король Швеции, начал давно подготавливаемую войну против Новгорода, требуя от оного принятия католичества. Шведские войска вошли в новгородские пригороды, где ранее сидели наместники князя Юрия Наримонтовича, и начали насильно обращать людей в католичество. Новгород послал в Москву своего посадника Фёдора Даниловича с просьбой о помощи. Также просьба о помощи была направлена во Псков, за что Пскову были предоставлены права «младшего брата». Сами новгородцы смогли выслать против шведов только достаточно небольшой отряд боярина Онцифора Лукина, который меж тем здорово потрепал шведам нервы. (Этот боярин, став спустя несколько лет (1350) новгородским посадником, провёл крупную административную реформу, изменив принципы новгородской власти).

В конце концов новгородцы таки собрали армию под руководством посадника Фёдора Даниловича, Псковичи выслали свои войска, а в.к. Семёном была собрана владимирская армия (как против шведов, так и против литовцев) под командованием его брата Ивана.

«Четверть века спустя после описываемых событий московские ратные силы выделялись умением быстро и дисциплинированно к назначенному часу и дню стягиваться воедино из разных земель и княжеств. Подобное умение не приходит само, им отнюдь не блистала русская армия в близком от нас девятнадцатом столетии, когда колонны шли совсем не туда и не в те сроки, теряя связь на марше всего лишь за день пути. А тогда, при тех дорогах и сборах, когда ратники кормились взятым из дому, а тяжелое вооружение везли на телегах, когда надо было выкликать городовую рать, собирать, подчас отрывая от работ, людей из далеких сел и погостов... И собирались. И приходили. На конях, в оружии и с припасом. И конь был кован, и ратник обут, и достаточный запас сулиц и стрел топорщился из мешка, и вяленая полть или круг сыру и мешок крупы тряслись на телеге или ехали на поводном коне, в тороках. Был и овес, ячмень ли коню на разживу - на одной траве придорожной не продержишь боевого коня! За каждый ратный полк отвечал свой воевода. Тут-то и поверялось, даром или нет дают тебе на прокорм села и города! Над воеводами городовыми стояли чины стратилатские, выше – бояре думные, еще выше их - князь.»

Князей Кориата Гедиминовича и Михаила Евнутиевича вместе со всем посольством Джанибек отослал в.к. Семёну в Москву в подарок. Шведский король, проанализировав сложившуюся ситуацию, увёл свою полевую армию обратно в Швецию, поэтому русским войскам предстояло только обратно взять захваченные города, что, однако, затянулось весьма надолго, и дело это новгородская армия заканчивала уже в одиночку. В Новгороде было написано «Рукописание Магнушево», по стилю схожее с письмом казаков турецкому султану.

В том же году произошло очередное нападение Ливонского Ордена на Псков.

В 1348 г хан Джанибек осаждал генуэзскую колонию – Кафу.

В 1348 году Псковская республика отделилась от Новгородской, став самостоятельным государством.

В 1349 г при посредничестве Тверского епископа Фёдора был установлен мир в Тверском княжестве. Всеволод Александрович уступил Тверь своему дяде Василию Михайловичу. Примерно в это же время Ольгерд Литовский присылал в.к. Семёну послов с выкупом за своё посольство и предложением мира.

В 1349 г дочь в.к. Семёна вышла замуж за сына нового Тверского князя – Михаила Васильевича. В том же году князь Любарт Гедиминович просил у в.к. Семёна разрешения на женитьбу на ростовской княжне. В тот же год в.к. Ольгерд Гедиминович просил разрешения жениться на тверской княжне Ульянии Александровне, родной сестре Семёновой жены. Вскоре Ольгерд выдал свою дочь Аграфену за Бориса – сына Константина Суздальского, а Константин Суздальский выдал свою дочь Евдокию за тверского княжича Михаила Александровича. Так Ольгерду удалось сколотить династический союз из Литовского, Тверского, Ростовского и Суздальско-Нижегородского княжества, направленный против Москвы.

«Знал ли Семен, что вскоре последуют иные свадьбы? Что Ольгерд выдаст вою дочь Аграфену за сына суздальского князя? Что в один и тот же день двадцатилетний тверской княжич Михайло, которого уже теперь боготворит Тверь, женится на дочери Костянтина Василича Суздальского, старого супротивника Симеонова? И что не о мире с владимирским князем мыслит Ольгерд, а о том, чтобы с помочью родственных связей сколотить союз всех недовольных Москвою, взять в кольцо великого князя Семена, объединив против него Тверское, Ростовское и Суздальское княжества, которые вкупе были не слабее Москвы? Что вскоре начнет он бешеную борьбу в Цареграде и на Руси, ладя оторвать православную Литву от владимирской митрополии? Что свадьба его на Ульянии Тверской через два десятка лет выльется в союз с Михаилом Александровичем Тверским, дерзнувшим в ту пору поворотить историю, выльется в бои и походы, залившие кровью всю залесскую Русь?

…Решило и то рассуждение: Василий Михалыч, нынешний князь тверской, зело не стар. Скоро ли сядет на стол Всеволод? А и сядет, всех-то Александровичей четверо!

…Предвидеть грядущего не может никто, тем паче такого грядущего, которое надвигалось, пока еще незримо, на Владимирскую Русь. И Симеон совершил ошибку, которой не избежал бы, пожалуй, даже его многоумный отец, дав согласие на брак Ольгерда.

…Ольгерд, как показало время, предвидел все. И только одного - неисповедимости путей грядущих - не мог ни предвидеть, ни рассчитать, ни преодолеть Ольгерд.»

В 1350 г у в.к. Семёна умер уже четвёртый его сын. По совету игумена Богоявленского монастыря Стефана для душеспасительной беседы в Москву из под Радонежа был вызван молодой монах Сергий, чья слава, благодаря святости его жития, уже потихоньку стала распространяться по Руси.

В том же 1350 г у князя Ивана Красного родился старший сын, названный Дмитрием, и прозванный в будущем Донским. В том же году великим князем Рязанским стал молодой Олег Иванович. Новгородцы, совершив поход под Выборг, заключили мир со Швецией. В том же году в Новгороде после очередного переворота, свергнув верного Москве посадника Фёдора Даниловича, к власти пришёл боярин Онцифор Лукин. В тот же год в.к. Семён с братом ездил в Орду на очередной суд с Константином Суздальским, где ему было строго наказано не перечить великому князю. В том же году новый Муромский князь Юрий Ярославич обновил город. В том же году на Русь из Западной Европы стала надвигаться чума, которая в самой Европе уже на четверть понизила демографические показатели. (Впрочем, в Европе чума не затронула Польшу и Литву, что позволило сохранить им свой людской потенциал.)

На Руси эпидемия чумы началась во Пскове. Отчаявшиеся горожане призвали к себе архиепископа Василия Калику для благословления. Возвращаясь в Новгород, он умер. Новгородским архиепископом вновь стал Моисей, около 20 лет просидевший в монастыре и переживший-таки Калику.

В 1351 г Ольгерд Литовский вновь собирается присоединить к Литве Смоленск. В.к. Семён посылает свои войска в Смоленское княжество. По его требованию к нему присоединяются все князья Владимирской Руси. Они, не любя московскую власть, начинают уже потихоньку к ней привыкать. Ольгерд счёл за лучшее заключить мир без боя и увёл войска из Смоленского княжества. Владимирская армия двигалась до р. Угры, где был заключён мир со Смоленским князем.

В 1352 г в южном Китае начинается восстание против династии Юань.

Ок. 1352 г в Константинополе происходит сильное землетрясение. В.к. Семён отправляет императору Иоанну VI Кантакузену крупные (очень крупные) денежные средства на ремонт храма Св. Софии. Тот их, однако, тратит на оплату войск.

К 1352 г эпидемия чумы дошла до Владимирской Руси. В Киеве появился новый митрополит Феодорит, поставленный Болгарским патриархом. Митрополит Феогност, уже находясь при смерти, возвёл Алексия в сан епископа Владимирского. Совокупным решением митрополита и московской боярской думы в Константинополь, к императору Иоанну Кантакузену и новому патриарху Филофею, было направлено посольство с богатыми дарами и просьбой возвести Алексия в сан митрополита всея Руси.

11 марта 1353 г умер митрополит Феогност, перед смертью передав епископу Алексию знаки митрополичьей власти. В том же месяце от чумы умерли два последних сына в.к. Семёна. А 26 апреля от чумы умер и сам в.к. Семён. Своим завещанием он передавал всё свои личные владения своей жене и тому ребёнку, которого она должна была вскоре родить. В том же году в Москве от чумы умерли брат великого князя Андрей (его сын – Владимир – родился уже после его смерти) и московский тысяцкий Василий Вельяминов.

После смерти в.к. Семёна, Иван Иванович Московский и Константин Васильевич Суздальский поехали к хану Джанибеку в Орду – спорить о власти.

13 декабря 1353 г был убит сарбадарами последний ильхан Тога-Тэмур и улус Хулагу перестал существовать. Чобаниды сместили своего ставленника Ануширвана с престола своих владений заняли его сами. Еще раньше, в 1351 г, от Тога-Тэмура отпал Гилян, образовавший особое государство Сеидов.

е) 1353-1359 Иван Красный

В 1353 г, вскоре после смерти в.к. Семёна, великий князь Рязанский Олег Иванович захватывает приграничный город Московского княжества – Лопасню (этот город был захвачен Данилою Московским вместе с Коломной в 1301 г). Наместник Лопасни, боярин Михаил Александрович, попадает в плен. Московское правительство ничего не предпринимает в ответ. (В.к. Семён умер, Иван Иванович уехал в Орду на утверждение, да и способностями он не блещет. К тому же Лопасня по завешанию принадлежит вдове князя Андрея и его новорожденному сыну. Алексий уехал на постановление в Константинополь, тысяцкий Василий Протасьевич Вельяминов умер, остальные бояре перессорились по вопросу о наследовании власти тысяцкго. Осложняло дело ещё и то, что пленённый наместник Лопасни был близким родственником Вельяминовых).

Примерно в это время Стефан, игумен Св. Богоявления, уезжает из Москвы под Радонеж к брату, в уже заметно разросшийся монастырь Св. Троицы. Вскоре после этого Сергий Радонежский посвящается в сан иерея и становится игуменом этого монастыря.

В 1353 г турки-османы под предводительством сына Урхана – Сулеймана – пересекают черноморские проливы и закрепляются на европейском побережье. Также в 1352/53 шла война на Галицко-Волынской Руси, за которую сражались король Польши Казимир Великий, король Венгрии Людовик Великий и князья Литовские, поочерёдно отбивая эти земли друг у друга.

«На Волыни творилось неподобное, шла отчаянная борьба католиков с православными, литовские князья то уступали польскому королю Казимиру, то вновь брали верх над ним. Нынче Казимир привел на Любарта с Кейстутом Людовика Венгерского. Разбитый Кейстут попал в плен, откуда, впрочем, тотчас бежал. Любарт был осажден в Луцке. На выручку братьям явился Ольгерд с татарами, вновь вытеснив поляков с Волыни, опустошил Мазовию. Любарт, в свою очередь, вторгся в Галич; громили и грабили уже всех подряд, не разбираючи веры.»

В конце концов за Любартом осталась Волынь, а Галич отшёл к Польше.

Алексий, также вскоре после смерти в.к. Семёна, направляется в Константинополь добиваться своего постановления в сан митрополита всея Руси. В Константинополь он прибывает в августе 1353 г. Туда же и с той же целью направляется ставленник Ольгерда Литовского, некто Роман, близкий родственник тверской княжеской династии. В это время шла очередная война между Генуей и Венецией, за контроль над Византией. В самой Византии шло противостояние между двумя императорами – Иоанном VI Кантакузеном и Иоанном V Палеологом. Кантакузен отбил турок от Дарданелл, отразил сербов и болгар, вернул империи Морею. Законный император Палеолог тем временем наводит сербов на Салонику, обещая Стефану Душану за помощь Македонию и Эпир, дарит острова венецианцам и генуэзцам, и собирается штурмовать Константинополь, где его поддерживает патриарх Каллист. Тем временем турки-османы переправляются через Босфор и захватывают земли на его европейском побережье (во Фракии). В апреле 1354 г Иоанн Кантакузен свергает Квллиста и назначает патриархом Филофея Коккина. После этого Иоанн Палеолог объявляется лишённым императорского достоинства, и в качестве соправителя Иоанн Кантакузен делает императором своего сына, Матвея. Этот переворот был спонсирован Алексием, и теперь он требует принятия всех своих требований (назначение его митрополитом, грамоты епископам Галицкой Руси о подчинении, грамота архиепископу Новгородскому о том же, утверждение переноса митрополичьей кафедры из Киева во Владимир, грамота монастырю Св. Троицы.) В июле Алексий был рукоположен в митрополиты всея Руси. В ноябре 1354 г Иоанн Палеолог с генуэзской помощью входит в Константинополь и свергает Кантакузена (впрочем, его сын Матвей ещё три года удерживал Фракию, а другой сын – Мануил – Мистру.) Патриарх Филофей был также смещён. Роман, ставленник Ольгерда снова выдвигает свои претензии, и даже требует с Тверского княжества высылки денег себе на постановление. Алексий, вскипев, потребовал от них того же. Тверичи из осторожности выслали и тому, и другому. В середине 1355 г Алексий получил крупные средства из Москвы и, умело ими распорядившись, утвердил у новых Константинопольских властей все прежние решения.

В 1353 г Иван Иванович Московский, последний оставшийся в живых сын Ивана Калиты, едет в Орду требовать назначения себя великим князем Владимирским. Туда же, и стой же самой целью, едет старый Суздальский князь Константин Васильевич. (Он за время своего правления значительно укрепил и расширил своё княжество, заселял пустующие северные земли, перенёс столицу княжества из Суздаля в Нижний Новгород. За время его правления Суздальско-Нижегородское княжество стало богатейшим на Руси, уступая по этому параметру только Новгороду.) Константина Суздальского опять поддерживает большинство князей Владимирской Руси. Более того, даже Новгород направляет в Орду своё посольство для его поддержки. (Новгород был недоволен слишком большими запросами Московских князей, коим Новгороду всегда приходилось подчиняться). В конце концов, в 1354 г, хан Джанибек назначил великим князем Ивана.

Назначения Ивана Ивановича не признали ни Новгород, ни Константин Суздальский. В самой Москве продолжались крупный несогласия по поводу нового тысяцкого и по поводу Можайска и Коломны, которые в.к. Семён завещал своей жене. После примерно годичных разборок, тысяцким был назначен Алексей Петрович Хвост Босоволков. Княгиня Мария в конце концов передал Можайск и Коломну в дар в.к. Ивану Ивановичу.

Из Константинополя митрополит Алексий направился в Орду, где получил ярлык от хана Джанибека, подтверждающий привилегии Русской церкви. Оттуда он поехал в Нижний Новгород, где вёл переговоры с в.к. Константином Васильевичем и сумел уговорить его признать назначение Ивана. Оттуда Алексий поехал во Владимир, устанавливать там митрополичью кафедру согласно грамотам патриарха. Во Владимир прибыли также великие князья Иван Иванович и Константин Васильевич, где между ними был заключён мир (1355). Узнав об этом мире, в Новгороде также сочли за лучшее признать великокняжеские права Ивана Ивановича. В Москву для заключения этого мира приезжал архиепископ Моисей, а в самом Новгороде посадником стал боярин Александр Дворянинец, сторонник Москвы.

В 1354 г князь Фёдор Глебович занял Муром и выгнал оттуда князя Юрия Ярославича. Вскоре оба князя поехали в Орду – судиться о власти. Хан Джанибек передал Муром Фёдору Глебовичу, который заключил князя Юрия Ярославича в тюрьму, где тот и умер. В том же 1354 г умер князь Дмитрий Фёдорович Стародубский, ему наследовал брат Иван. В том же году в Новгороде боярин Онцифор Лукин, проведя реформу государственного устройства Новгородской республики, добровольно покинул пост посадника.

После развала улуса Хулагу в одной из его частей, в Арране и Азербайджане, власть захватил Мелик Ашраф. В 1354 г его поданные, доведённые им до отчаяния, присылают к хану Джанибеку кади – духовного судью – с просьбой вмешаться. Хан Джанибек прислушался к этим просьбам. Миновав Кавказ, он разбил войска Ашрафа в сражении при Тебризе. Арран и Азербайджан были наконец присоединены к Золотой Орде. Наместником этих земель хан оставил своего старшего сына – Бердибека.

В конце 1355 умер старый в.к Суздальский, Константин Васильевич. Его княжество разделилось между его сыновьями. Старший из них, Андрей Константинович, стал в.к. Нижегородским и поехал на утверждение в Орду. Возвратившись оттуда, он заключает договор с Иваном Ивановичем, признавая его в.к. Владимирским. Суздальским князем стал Дмитрий Константинович, Городецким – Борис Константинович. Вскоре после этого, для подтверждения мира с Литвой, был заключён брак между дочерью в.к. Ивана Ивановича и племянником в.к. Ольгерда Литовского. В том же году митрополит Алексий делает своих ставленников епископами в Ростове, Смоленске, Сарае и Рязани, и заключает мир с в.к. Олегом Ивановичем Рязанским, фактически уступая ему Лопасню.

В 1356 г в.к. Ольгерд Литовский ходил походом на Смоленское княжество, где он захватил г. Ржев и разбил войска князя Ивана Александровича Смоленского, захватив в плен его сына Василия. В том же году, получив ярлык от хана Джанибека, Брянским князем становится Василий Романович. Однако спустя пару месяцев он умирает. В Брянское княжество является со своей армией в.к. Ольгерд Литовский и присоединяет его к Литве. Брянским князем он сделал своего сына Дмитрия-Корибута.

1356 В Тверском княжестве опять начинаются ссоры князя Василия Тверского с князем Всеволодом Холмским.

В 1356 г Роман всё-таки выпросил у патриарха сан митрополита Русского. Алексий немедленно едет в Константинополь. Но единственное, что он сог там добиться – это разделение Русской митрополии на две части, с подчинением Роману Галицко-Волынских епархий, а себе – всех остальных.

В 1357 г в Москве был убит неизвестными лицами тысяцкий Алексей Босоволков. Боярин Василий Васильевич Вельяминов, которого подозревали в совершении этого убийства, бежит в Рязанское княжество. В том же году во Владимире митрополит Алексий устраивает съезд Тверских князей, для разбора их дел в качестве посредника.

В 1357 г тяжело заболевшая ханша Тайдула, жена хана Джанибека, вызвала митрополита Алексия в Орду, в надежде излечиться его молитвами. Митрополит, неизвестно как, но смог вылечить ханшу. Но за это время успел заболеть и хан Джанибек, но к нему улемы митрополита не пустили. Бердибек, узнав о болезни отца, оставил Азербайджан, и со всеми войсками направился в Сарай. Там он убил своего отца и, немного погодя, и 12 своих братьев, став таким образом ханом. А Арран и Азербайджан были снова потеряны Золотой Ордой.

Бердибек, став ханом, отчаянно нуждался в деньгах, чтобы расплатиться с эмирами и улемами за поддержку. Поэтому он немедленно утвердил все привилегии Русской церкви и великокняжеское достоинство Ивана Ивановича. Впрочем, далеко не вся Орда подчинилась новому хану. Азербайджан отпал сразу же. А в 1358 г против хана Бердибека подняли восстание сразу несколько претендентов. Впрочем, они сражались не только с ханом, но и между собой. В Азове объявил о своём ханском достоинстве самозванец Кульпа, в Новом Сарае – другой самозванец Наурус.

В 1358 г Московские войска в союзе с Василием Тверским отобрали у Литвы г. Ржев. В том же году Василий Васильевич Вельяминов получил разрешения возвратиться в Москву, где и стал тысяцким.

В 1358 г был убит эмир Казаган – правитель Джагатайского улуса. В Туркестане ему наследует сын Абдаллах. В Моголистане укрепляет свою власть хан Тоглук-Тимур.

Со сменой хана русские князья поехали в Сарай за ярлыками.

«Степь уже не подчинялась Бердибеку. Собрать войско, дабы вернуть Арран, об этом он и подумать уже не смел. Не смел подумать теперь даже о том, чтобы покинуть Сарай хотя на какое малое время.

Да, его провозгласили ханом … и был обманчивый блеск, и вот теперь потянулись к нему наконец за ярлыками урусутские князья, еще не очень веря, что можно безопасно проехать в Сарай мимо едва укрощенных степных эмиров. И все равно это была уже не власть. Призрак власти. Ее тень, навычай, оставший пока со времен Джанибековых, но готовый сломаться враз, как тонкий весенний лед от первого движения вод, от первого дуновения ветра.

За протекшие месяцы Бердибек растерял всю свою спесь, и урусутские князья с их устойчивою серебряной данью были ему теперь яко спасители.»

В обмен на деньги, много и сразу, Бердибек утвердил Ивана Ивановича великим князем, Василия Михайловича – Тверским. Его племянник, князь Всеволод Холмский был без суда схвачен и выдан Василии Тверскому вместе с боярами, тот их подверг "томлению многому". Василий Тверской также захватил удел своего племянника – г. Холм. Все эти дйствия происходили не как это было принято при прежних ханах – после длительных выяснений правоты каждого претендента, а мгновенно. Хан Бердибек, отчаянно нуждаясь в деньгах, даже не пытался вникать в споры русских князей. А выдал ярлыки московским ставленникам, так как Москва исправно ему платила.

Осенью 1358 г один из непокорных ордынских эмиров, Мамат-Ходжа, совершил набег на Рязанское княжество. От московского пограничья он был отбит.

Меж тем митрополит Роман начал добиваться, чтобы ему передали и Киев, так как Алексий пренебрегает этим городом, всё время находясь во Владимирской Руси. Алексий срочно выехал в Киев (1359). Киевским князем был всё тот же князь Фёдор, который пленил архиепископа Василия Калику в 1331 г. В этот раз он взял в плен митрополита Алексия. Фёдор, признавая на словах власть Орды, на деле к этому времени уже являлся послушным исполнителем воли Ольгерда Литовского, который хотел его руками устранить митрополита Алексия.

Во время киевского пленения Алексия в Орде был убит хан Бердибек (август 1359 г.) Ханом стал самозванец Кульпа. Часть верных хану Бердибеку эмиров были перерезаны, с остальными Кульпа начал войну. Одним из таких эмиров был зять хана Бердибека, тёмник Мамай, захвативший власть на правобережье Волги, в улусе беглербега.

Ввиду этого переворота некоторые золотоордынские эмиры сочли нужным обратиться за помощью к хану Белой Орды Чимтаю – они прегласили его на престол. Однако Чимтай был робок и уже стар. Но он отправил в Сарай своего брата – Орду-Шейха. Впрочем, тот до Сарая так и не добрался – он был убит. В дела Золотой Орды решается вмешаться Хызр, его дядя. В самом конце 1359 г он объявил себя в Гюлистане ханом и начал борьбу за власть.

В январе 1360 г хан Кульпа был убит другим самозванцем – Наурусом. Свидетелем этих событий был в.к. Андрей Константинович Нижегородский, находившийся в это время в Сарае.

Так в Золотой Орде началась «Великая замятня», растянувшаяся на 20 лет.

В 1359 г умер князь Иван Александрович Смоленский, ему наследовал сын Святослав. Он вступил в войну с Литвой, но был разбит. К Литве перешел г. Мстиславль.

13 ноября 1359 г в Москве умер в.к. Иван Иванович, назначив перед смертью находившегося в плену митрополита местоблюстителем Московского престола. Старшему сыну Ивана Ивановича, Дмитрию, было в это время 9 лет. Младшему, Ивану, семь. Их двоюродному брату, князю Владимиру Андреевичу Серпуховскому, также было 7 лет. Других князей на Москве не было.

Ольгерд Литовский, воспользовавшись сложившейся ситуацией, вновь захватил Ржев (1359).

После смерти в.к. Ивана Владимирские князья поехали в Орду – спорить о власти.

«В Орду московские бояре во главе с самим Вельяминовым повезли девятилетнего княжича Дмитрия. Иного князя не было нынче на Москве.

Приехали суздальские князья, все трое. Прибыл Константин Василич Ростовский, переживший своего шурина. Прибыл Василий Кашинский и князья мелких уделов. Прибыли с жалобами на московское утеснение наследники дмитровского, галицкого и белозерского княжеских родов. Все те, кого обидел, потеснил, лишил удела некогда Иван Калита, теперь дружно вопияли о мести и попранных московитами правах.

Вновь раздавались подарки, рекою текло серебро, творились подкупы. Но не было уже многих эмиров, преданных Москве или же некогда купленных ею.

Растерянная Тайдула, ожидающая с часу на час своей гибели, также не могла и даже не пыталась помочь москвичам.

Новый хан, назвавшийся сыном Джанибека, был далекий и чужой владимирскому улусу человек. И когда ему привезли девятилетнего мальчика, претендующего занять престол великокняжеский, даже рассмеялся, качая головой:

- Ай-ай! Как же он будет править и давать дань?!

Были и жалобы, и письма Ольгердовы...»

Хан Наурус передал ярлык на великое княжение более взрослому (и весьма богатому) Андрею Нижегородскому. Тот, однако, добровольно уступил его младшему брату – Дмитрию Суздальскому.

Напомню, что значительная часть территорий, контролируемых Москвой, числилась в волости великого княжения. (Владимир, Переяславль, Кострома, Юрьев). С передачей великого княжения они должны были отойти от Москвы. Также, традиционно, великому князю Владимирскому предоставлялся и титул Новгородского князя. С потерей Московской династией великого княжения, князья княжеств-купель Ивана Калиты (Ростов, Углич, Галич, Белоозеро, Дмитров) уже не хотели считаться с этими куплями.

Прознав о смене власти, князь Василий Михайлович Тверской, давний союзник Москвы, возвращает Всеволоду Холмскому его удел, да вдобавок ещё и тверскую треть. Князь Всеволод едет к Ольгерду, где получает от него заверения во всяческой помощи. В Тверь приезжает Роман и принимает от князя Всеволода почести как Русский митрополит. В Ржев, к своему старшему сыну, князю Андрею Полоцкому, приезжает в.к. Ольгерд, чтобы на месте разобраться в перспективах дальнейшего продвижения на Русь.

Так, без войн и нашествий, Москва утрачивает практически всё своё значение. А тот единственный, кто мог возвратить мощь престолу князей Московских, сидел в Киеве в яме и ждал смерти.

В 1360 г митрополит Алексий, которого уже неоднократно пытались отравить, а потом заморить голодом, сумел бежать из Киева. В архивах Константинопольской патриархии записано, что в Киеве князь Фёдор "изымал его (Алексия) обманом, заключил под стражу, отнял у него многоценную утварь, полонил его спутников, может быть, и убил бы его, если бы он, при содействии некоторых, не ушел тайно и, таким образом, не избежал опасности".

На этом я заканчиваю седьмой пункт. Это время (1312-1359) было зенитом могущества Золотой Орды. За это время также уже практически перестала существовать Древняя Русь, доставшись частью Литве, частью Польше, частью Венгрии. Литва из небольшого княжества превратилась в мощнейшее государство, и продолжала быстрыми темпами наращивать свою мощь. Сама Золотая Орда стала исламским государством (впрочем, велениям ислама в ней, особенно на окраинах, следовали не слишком строго). На Руси практически из ничего начало создаваться Московское государство, ставшее вскоре сильнейшим в Восточной Европе.

Русские князья за период 1313-1359 г приезжали в Орду не менее 73 раз. 7 из них были там казнены.

8. Великая замятня. 1360-1381

а) 1360-1366 Против Суздаля.

То, что происходило в Золотой Орде в период 1359-1380 г, названо в русских летописях Великой замятнёй. В это время в Орде ханы менялись по несколько раз в год. Более того, Золотой Орды как таковой уже не существовало, так как она фактически распалась на несколько частей. У Орды уже не было возможности силой привязывать к себе русские земли. Но там не спешили этим пользоваться. Князья из соперничающих группировок продолжают ездить в Орду и платить дань, покупают себе ярлыки на великое княжение, на которые их соперники всё меньше обращают внимания. Ибо через год, после очередного переворота в Орде, такой же ярлык они смогут купить у нового хана. И всё-таки княжествам-соперникам, которые сами ещё не могут одолеть друг-друга, ещё слишком нужна Орда.

От Золотой Орды отделяется Белая Орда, где после смерти хана Чимтая (1361) к власти приходит его сын Урус-хан и отказывается признавать себя вассалом Сарайских ханов. Более того, агрессия по направлению Золотой Орды становится лейтмотивом его внешней политики. Также отказывается прзнавать свою зависимость от Золотой Орды и третья часть улуса Джучи – Синяя Орда, где правит хан Пулад (1350-1370). На западе, на правобережье Волги, тёмник Мамай заводит себе подставного хана Абдаллаха (в 1361 г) и тоже становится независимым государем. Но даже из того, что осталось, вскоре начинают выделяться отдельные улусы.

Впрочем, развал и распад в это время проходит во всей Монголосфере. Улус Хулагу уже прекратил своё существование, распавшись на несколько частей, а последний ильхан был убит мятежниками-сарбадарами. Бушует восстание в Китае против монголов династии Юань, и к 1368 г их изгоняют за Великую стену. Распался на две части Чагатайский улус, причём в Туркестане и Мавераннахре власть захватили мятежные эмиры, которые ведут со второй частью улуса – Моголистаном - непрерывные войны. В это же время начинает выдвигаться тогда ещё малоизвестный эмир Тимур.

В 1360 г эмир Абдаллах, сын Казагана, правящий Туркестаном, был убит в Самарканде недовольными им эмирами. Хан Моголистана Тоглук-Тимур начинает проводить политику на объединения двух частей Джагатайского улуса и пытается отвоевать Туркестан у мятежных эмиров. Среди его подчинённых с 1360 г находится эмир Кеша Тимур. В 1361 г эмир Тимур добивается для эмира Хусейна, внука Казагана, наследственного права владения Балхом. В это время хан Тоглук-Тимур снова приводит войска в Туркестан. Успех ему не сопутствует. В 1362 г Тоглук-Тимур умер, ему наследовал его сын Ильяс-Ходжа.

С приходом к власти Ильяс-Ходжи эмиры Тимур и Хусейн покидают Моголистан и объединяются. В 1363 г эмира Тимура арестовывают в Махане, приговаривают к смерти и сажают в колодец. Он, однако, исхитряется оттуда бежать. После побега он организовывает поход на Систан, где и получает ранение, благодаря которому его и стали называть Тимур Ленг (Хромец). После этого эмиры Хусейн и Тимур ведут войну с Моголистаном (1363). В 1365 г они терпят поражение в так называемый «илистой войне» против Моголистанского хана Ильяса-Ходжи. Хан, преследуя эмиров, продвигается до Самарканда, но там его отражают сарбадары.

Эмир Хусейн заманивает к себе вождей сарбадаров для переговоров и убивает их. После этого предательства его союз с эмиром Тимуром разваливаться. В 1366 г Моголистанский хан Ильяс-Ходжа был убит. Власть в Моголистане захватил эмир Камар-ад-Дин, который также немедленно рассорился с Тимуром.

Примерно в это время (1360) Сергий Радонежский тайно уходит из своего монастыря и основывает новый. Обязанности игумена монастыря Св. Троицы начинает исполнять его брат Стефан.

В 1360 г митрополит Алексий вернулся в Москву из Киевского плена, где сразу же приступил к обязанностям правителя Московского княжества.

«В княжеской думной палате мерцают ряды свечей. Разряженные бояре тесно сидят по лавкам. … Здесь и бояре, и те, кто еще будет боярином вослед отцу. … Здесь именно все! И в палате светло и торжественно, торжественно и тревожно.

На … престоле, в резном креслице княжеском - девятилетний мальчик Дмитрий… Рядом, в высоком кресле, худой лобастый старец в торжественном митрополичьем зелено-палевом облачении… И взоры, и вопрошания - от мальчика к нему, к старцу, нынешнему главе страны... И каждый из председящих ему в ближайшие дни станет пред ним на исповеди, и каждый содеет все, что велит он, и содеет радостно, ибо как тяжко без него - в том уже убедились все, потерявши и сам великий стол владимирский и теперь сожидая, что и села и волости под Костромою, под Владимиром, Юрьевом, иными ли городами по Волге и Клязьме почнет отбирать у них новый великий князь, Дмитрий Суздальский. И уже потеряны Ржева и Лопасня, и тревожен Волок Ламский, и вот-вот... И потому бояре дружно, не залезая в казну великокняжескую, дают сейчас серебро владыке Алексию: на выкуп пленных и награды ратным, на оборужение новых полков, на дары в Орду, на дары в далекий Царьград, куда вскоре поскачут владычные посланцы с жалобою патриарху, жалобою, которую должно подкрепить русским весовым серебром.

Ибо Роман днями прибыл в Тверь, куда воротился из Литвы обласканный Ольгердом Всеволод, и Василий Кашинский вновь воротил Всеволоду тверскую треть, и Роман получил от Всеволода дары, и кормы, и дани, и ежели так пойдет далее... Но далее так не пойдет! Старец в глубоком кресле с высокою резною спинкою, воротившийся ныне из плена, почитай, с того света приехавший на Москву, в силах теперь остановить безлепое наступление Литвы и вновь утвердить пошатнувшую было власть государей московских. …В кресле… сидит страж земли, воля коего ныне тверже твердоты драгого камня шемшира. В кресле сидит муж, отринувший от себя все земные услады ради одного, единого, что он намерил, должен и будет вершить - создания великой страны.»

Алексий ставит нового архиепископа в Новгород и направляет посольство в Константинополь с жалобой на Ольгерда. В 1361 г Роман умирает, и патриарх Каллист вновь воссоединяет Русскую митрополию под властью Алексия.

В 1360 г Ливонский Орден вновь нападает на Литву и наносит поражение литовским князьям. Причём князь Кейстут попадает в плен, откуда вскоре бежит.

В июне 1360 г Сарай захватил выходец из Белой Орды Хызр, который ещё в конце прошлого года объявил о своём ханском достоинстве в Гюлистане. Хан Наурус и ханша Тайдула, которую два предыдущих хана оставляли в живых для легитимизации своей власти, были убиты.

«Хызр (или Хидырь, как его называли русские), тайно приглашенный эмирами Сарая из Белой Орды, торопился утвердить свою власть на крови соперников. И это был конец Золотой Орды. И был бы вовсе конец! Но полтора столетия побед, но тень Чингисхана, но обаяние власти все еще продолжали собирать степных воинов к мертвому знамени своему. Не сразу и не вдруг умер Сарай, столица Золотой Орды ... Не вдруг отступила степь от Батыевых древних знамен.

И князья русские, не решивши доселе споров своих, сами не хотели гибели столицы на Волге. И потому, едва утвердился на престоле Хидырь, потянулись в Орду князья владимирские с данью, которую некому было бы и потребовать с них в эти месяцы ордынского безвременья, за ярлыками, которые почти неведомо было, от кого и получать теперь...

Усевшись на престоле, едва стерев кровь с подошв своих сапог, хан Хидырь тотчас вручил ярлык на великое княжение тому же Дмитрию Константинычу Суздальскому. Но тут же пожаловал и ростовского князя Константина на весь Ростов, разом перечеркнувши старинную куплю Калиты. И князю Дмитрию Борисовичу воротил Галич, казалось бы, прочно отобранный у него московитами. Так что и суздальский князь получил великое княжение урезанным до его прежних размеров.»

С приходом к власти нового хана Владимирские князья опять едут в Сарай. Хызр-хан подтверждает великокняжеское достоинство Дмитрия Суздальского, но возвращает ярлыки на их княжения, купленные некогда Калитой, Константину Васильевичу Ростовскому и Дмитрию Борисовичу Галицкому, восстанавливая таким образом великое княжение в его прежних размерах. Дмитрий Константинович Суздальский едет во Владимир, где Алексий, как Русский митрополит, венчает его на великое княжение.

В 1360 новгородские ушкуйники, проплыв вниз по Волге, взяли и разграбили ордынский город Жукотин. Это деяние встретило всячевкое одобрение Дионисия Суздальского, который всю жизнь проповедовал поход «на нечестивых агарян». Хан Хызр потребовал от Дмитрия Суздальского, как великого князя, поимки и выдачи этих ушкуйников. В.к. Дмитрий, вместо того чтобы подождать смены хана и проволынить это крайне непопулярное на Руси действо, добитлся от Новгорода выдачи участников похода, что отнюдь не прибавило ему популярности в этой вечевой республике.

Алексий пытается навести порядок в Троицкой обители, для чего вызывает к себе как Стефана, так и Сергия. Сергию устраивают также встречу с княжеской семьёй для душеспасительной беседы. После этого Сергий вновь возглавляет Свято-Троицкий монастырь.

Весной 1361 г митрополит Алексий, вместе с 11-летним князем Дмитрием, едет в Орду – вертеть большой политикой. Туда же едет в.к. Дмитрий Суздальский и его основные союзники. Алексей не стал требовать от хана возвращения великого княжения московской династии. В Орде вовсю готовится новый переворот, причём сразу несколькими претендентами, и разные группировки русских князей нескудно их спонсируют, требуя взамен ярлыков. Суздальские князья ещё год назад фактически купили Хызр-хана, а теперь, на всякий случай, ещё и его сына– Тимур-Ходжу. А митрополит Алексий решил способствовать финансовыми и дипломатическими мерами восхождению на трон сына Орду-Шейха – Амурата, от которого он получил за это твёрдое обещание вернуть великокняжеский ярлык Москве.

Алексий с князем Дмитрием успели заблаговременно уехать из Сарая. Вскоре там произошёл очередной переворот, сопровождавшийся убийством всех, кто только попадал под руку. Тимур-Ходжа убил своего отца Хызр-хана и младшего брата Кутлуг-Ходжу (август 1361 г), а также многих эмиров, после чего провозгласил себя ханом.

Некоторые из уцелевших от этой резни в Сарае эмиры в 1361 г на окраинах Золотой Орды основывают собственный государства. В Булгарах власть захватывает Булат-Тимур (1361-1367), в Мордовии – Сеит-Бей (1361), в Астрахани – Хаджи-Черкес (1361-1375), в степи провозглашает себя ханом ещё один самозванец – Кильдибек (1361-1362), в Заяицком Юрте обособляется улус во главе с Алибеком (1362-1374). Также от вассальных обязательств перед залотой Ордой отказываются Белая и Синяя Орда.

Тимур-Ходжа выдал ярлык на великое княжение Дмитрию Суздальскому. Но обстановка в Сарае была крайне неспокойна, и Андрей Константинович Нижегородский, брат в.к. Дмитрия, предвидя очередные перевороты уезжает из Сарая. Спустя несколько дней уезжает и другой союзник в.к. Дмитрия – Константин Васильевич Ростовский. Оба по пути вынуждены отбивать нападения неподконтрольных новому хану татарских отрядов, причём Ростовский князь был по дороге начисто ограблен, и смог вернуться на родину только прося подояния.

Тимур-Ходжа пробыл ханом только около месяца. В сентябре он был изгнан из Сарая и убит Мамаем, который, впрочем, Сарая тоже не смог удержать. Спустя всего несколько дней его выгнал из Сарая Орду-Мелик, выходец из Белой Орды. (Возможно, это был Орду-Шейх. Которого, в таком случае, в 1359 г убили не до конца). Через месяц (октябрь 1361 г) Орду-Мелик был убит самозванцем Кильдибеком, который удерживал Сарай до октября 1362 г.

Осенью 1361 г в Гюлистане, умело используя передаваемые ему из Москвы деньги, провозгласил себя ханом ставленник митрополита Алексия - Амурат, и начал вооружённую борьбу за власть со своими конкурентами – Кильдибеком и Мамаем.

В конце 1361 г от Золотой Орды отделился Хорезм, где власть захватила династия Суфи.

В начале 1362 г, в связи со смертью Романа, Алексий вновь объединяет под своим руководством всю Русскую митрополию.

В октябре 1362 г Мамай разбил Кильдибека и занял Сарай. Кильдибек бежал.

Впрочем, война в степи не прекращалась. Хан Амурат получил крупный транш из Москвы и показал, что наука побеждать ещё не угасла в роду Чингисидов. В конце 1362 г он одержал двойную победу, разбив войска обоих своих главных конкурентов – Кильдибека и немного погодя - Мамая, причём Кильдибек был убит, а Мамай бежал на противоположный берег Волги. А хан Амурат занял Сарай.

«…Мурид-Амурат … оказался талантливым полководцем. Он не был искушен в тайной возне противоборствующих сил, в изменах, подкупах, обманах (во всем том, в чем был искушен темник Мамай…), но древняя наука Темучжина - умение побеждать - жила в нем, казалось, с самого рождения. Теперь, сейчас в это уже можно стало поверить.

…Мамай спешно оттягивал свои разбитые войска. Он не понимал, как его мог победить этот пришелец из Ак-Орды, и потому был в бешенстве. Но полки, растянутые для охвата противника, отрывались от своих и отступали, но собранные в один кулак силы главного удара откатывали назад, словно волны от железной преграды, но стремительные сотни врага, посланные Муридом, точно меткие стрелы, опрокидывали Мамаевы дружины одну за другой, и после целодневной битвы в виду Сарая Мамаю приходило, дабы не погибнуть самому и не потерять рать, уводить назад в степь свои потрепанные полки.

Мамай и сам не ведал, что нынче под Сараем древняя тактика монгольской орды, тактика победителей полумира, еще раз показала свое превосходство над рыхлою нестройною лавой половецкой конницы. Впрочем, Мамай никогда и не был талантливым полководцем. Он был талантлив в другом.

И потому, разбитый под Сараем, отступив в степь, он тотчас отправил послов во Владимир к митрополиту Алексию.

Талант противника, стратегия Темучжина и Батыя: стремительные удары скованной железною дисциплиной конницы, маневренность, "сила огня" (дальнобойность и меткость монгольских лучников), умение мгновенно перебрасывать полки в направлении главного удара, умение рассечь войско противника, обойти и уничтожить по частям - все то, что сделало непобедимой немногочисленную монгольскую конницу и чему еще только предстояло через века научиться европейцам, - все это было вовсе непонятно Мамаю. Собрать возможно больше войска и бросить его кучею на противника - вот и вся стратегия знаменитого темника. Но кого и когда подкупить и кого и в какой момент прирезать - это Мамай знал твердо и потому, разбитый Мурутом, сообразил, понял одно лишь - русское серебро!»

Таким образом Золотая Орда разделилась на две части. В Сарае и на левом берегу Волги правил хан Амурат, а на првом берегу Волги от имени подставного хана Абдаллаха правил Мамай. Видя, что хан Амурат сел в Сарае довольно крепко, Мамай решил выбить главную опору его власти – русскую дань.

В том же 1362 году хан Амурат, выполняя своё обещание, передаёт ярлык на великое княжение Дмитрию Ивановичу Московскому, заочно отобрав его у Дмитрия Суздальского. Тот, впрочем, в надежде, что Амурату не долго оставаться ханом и его скоро прирежут собственные эмиры, как это стало модно в Орде, отказывается подчиняться ханскому решению. Но из Московского княжества на него посылают войска. Дмитрий Суздальский, сдав без боя занятые им Переяславль и Юрьев, отошёл к Владимиру, а оттуда и к Суздалю, где и был заключён мир. По условиям мира он признал Дмитрия Московского великим князем Владимирским. В том же 1362 г заключается договор между в.к. Дмитрием Московским и его двоюродным братом князем Владимиром Серпуховским.

В.к. Ольгерд Литовский, воспользовавшись неразберихой в Орде, в сражении при Синих Водах (1362) наносит поражение приграничным татарским эмирам Кутлубугу, Хаджибею и Дмитрию и присоединяет к своим владением крупную территорию – Подолию и черноморское побережье. В том же году Ольгерд окончательно включает в состав Литвы Киев, Переяславль и Чернигов. Киевским князем он делает своего сына Владимира Ольгердовича. Однако на другой границе его владений рыцари Ордена в том же году захватили у него г. Ковно.

На Карте №6 показан территориальные рост Великого княжества Литовского в XIII – XV в.

Ослаблением ханской власти в Орде воспользовались и на Руси. В начале 60-х годов русские князья заняли обширную лесную полосу на востоке, ранее принадлежавшую Орде (Вятка, Арзамас, Тула и др.)

В 1363 г Мамай сам направляет посла митрополиту Алексию, предлагая вручить Дмитрию Московскому ярлык на великое княжения от имени своего хана – Абдаллаха. Под этим само-собой подразумевалось, что и дань с Руси будет теперь получать Мамай, а не Амурат. Алексий соглашается. По косвенным данным можно заключить, что в обмен на это он потребовал от Мамая двух уступок. Первое – это значительное снижение дани. Второе – это фактически изменения принципа государственного устройства Руси. Алексий потребовал признания титула великого князя Владимирского наследственным владением Московских князей, отменяя таким образом древнее лествичное право и вводя новое, наследственно-монархическое. Весной 1363 г Дмитрий Московский был вторично венчан во Владимире на великое княжение, теперь уже по ярлыку хана Абдаллаха. С этого времени Московские князья стали считать великое княжение Владимирское своей вотчиной, личным наследственным владением. Впрочем, чтобы заставить признать такое положение вещей других князей Руси, понадобилось ещё очень много времени и очень много усилий.

«Оговоримся. Об этих двух важнейших уступках - сокращении дани и признании владимирского великого княжения отчиною князя московского - ничего не сказано в летописях и грамотах той поры. Только по отсылкам позднейших договорных хартий устанавливается, что с 1363 года московский князь начал считать владимирский стол своею отчиной. И только из требования Мамая в 1380 году выплачивать ему дань "по Джанибекову докончанию" устанавливается, что когда-то (когда?) дань была значительно снижена.

…юный Дмитрий даже не подозревал, пока ему не объяснили, уже подросшему, что теперь, с часа сего, он волен считать великий стол владимирский своею неотторжимою вотчиною, и, следовательно, в холмистом и лесном Владимирском Залесье явилось государство нового типа, и с даты этой, едва отмеченной косвенными указаниями позднейших грамот, надобно считать возникшим Московское самодержавное государство, Московскую Русь, заменившую собою Русь Владимирскую.

Этому государству еще долго предстоит биться за право быть на земле, долго заставлять соседей и братьев-князей признать себя существующим, ему предстоит выдержать страшную битву с Ордою и устоять, но создано оно было сейчас, теперь, ныне.

…Спросим опять себя (ибо сведения летописей и грамот лишь косвенны и историкам много труда пришло, дабы установить эту дату: 1363 год, а относительно снижения дани единого мнения не выработано и до сих пор), зачем понадобился второй ярлык на владимирское княжение Алексию? (Причем от темника Мамая и его хана Авдуллы!) Ярлык, разъяривший Амурата, ярлык, из-за которого могла бы начаться война, ежели бы Амурат вскоре сам не пал от руки убийц? Даже допуская, что Алексий знал о близкой гибели хана Мурута... Зачем? И почему Мамай от имени своего хана сам шлет посла к Алексию? Чего добивается он?

О чем говорил, о чем спорил с Алексием ордынский посол? О чем молчат летописи? Почему, наконец, двинув через семнадцать лет на Москву все силы Орды, Мамай потребовал от князя Дмитрия ордынской дани по прежнему, Джанибекову докончанию?!

Вот и ответ! Значит, дань была мала, и меньше настолько, что, дабы повысить ее до прежнего уровня, потребовалось вооружить и двинуть на Русь триста тысяч воинов!

Когда могли настолько уступить русичам татары? Только теперь. Только в тот час, когда Мамай, ведя степную войну, нуждался в поддержке урусутов больше, чем они в его поддержке, ибо тот хан или бек, коего поддерживал русский улус, тотчас вырастал в значении своем и силе, да и русское серебро было достаточно тяжким доводом на весах ордынской судьбы.»

Узнав о том, что Московский князь принял ярлык от его главного врага – Мамая, хан Амурат был в ярости. Что легко было понять, так как он честно исполнил все свои обязательства перед Москвой и поводов для недовольства собой не давал. Он отправил на Русь, князю Дмитрию Суздальскому, ярлык на великое княжение. Ярлык отвёз князь Иван из рода Белозёрских князей в сопровождении посла Иляка и 30 татаринов. Оказать большую помощь Дмитрию Суздальскому Амурат не мог – в степи у него были конкуренты. Дмитрий Суздальский вновь занял Владимир, но продержался там только 12 дней. Через 12 дней под Владимиром уже стояли московские полки "в силе тяжце". Дмитрий Константинович опять бежал в Суздаль, где и заключил мир, вторично отрекаясь от великого княжения Владимирского. На этот раз московские власти не удовлетворились только отречением Суздальского князя. Со своих княжеств были согнаны его союзники – князья Дмитрий Иванович Галицкий, Константин Васильевич Ростовский и Иван Фёдорович Стародубский. Волости названных князей предпочли платить уменьшенную дань под рукою Москвы, чем полную при своих законных владельцах. Также в состав Московского государства были включены и княжества-купли Ивана Калиты. (Впрочем, в некоторых из этих земель князья были оставлены. Но уже не как владетельные князья, а как простые наместники государей Московских.) Дмитрий Константинович Суздальский поехал в Нижний Новгород к брату Андрею, и все изгнанные Москвою князья собрались к нему туда же, "скорбяще о княжениях своих".

В 1363 г опять было начались распри в Тверском княжестве. Князь Василий Тверской ходил войной на своего племянника князя Михаила Александровича Микулинского. Впрочем, война быстро закончилась – на Руси снова начиналась эпидемия чумы.

В том же 1363 г хан Амурат, потерявший московское финансирование, был изгнан из Сарая Пулад-Тэмуром и бежал в Гюлистан. Пулад-Тэмур был изгнан Мамаем и также бежал в Гюлистан, где и убил Амурата (конец 1364 г). В конце 1363 в Азове провозгласил себя ханом Азиз-шейх, сын Тимур-Ходжи, и в 1364 г он изгнал из Сарая Мамая. В сентябре 1365 г Азиз захватил и Гюльстан, убив при этом Пулад-Тэмура. Орда снова разделилась на две части.

К 1364 г эпидемия чумы достигла Владимирской Руси. В конце 1364 г в Москве умер младший брат в.к. Дмитрия Ивановича – Иван, а вскоре и его мать – великая княгиня Александра. В начале 1365 умер князь Всеволод Холмский и два его брата – Владимир и Андрей. Умер старший сын Константина Михайловича Тверского – Семён. По завещанию свой удел, минуя своего брата Ерёмия и князя Василия Тверского, он оставил единственному оставшемуся в живых сыну Александра Михайловича Тверского – князю Михаилу Микулинскому. Умер также Константин Васильевич, некогда князь Ростовский.

В конце того же 1364 г в.к. Андрей Нижегородский ушёл в монастырь, и его младшие братья сразу же перессорились между собой по вопросу о наследовании Нижнего Новгорода. Фактически Н. Новгород контролировал самый младший из Константиновичей – князь Борис Городецкий, которого поддерживает Суздальский епископ Алексий. Андрей Нижегородский умер в середине 1365 г. В тот же год старший сын Дмитрия Нижегородского, Василий Кирдяпа, добился в Орде от хана Азиза ново ярлыка на великое княжение для своего отца. Дмитрий Суздальский, однако, заключает договор с Московским княжеством, передавая Дмитрию Московскому ханский ярлык и признавая великое княжения вотчиной Московских князей. Взамен от требует чтобы москвичи отобрали у Бориса Константиновича Н. Новгород и передали этот город ему.

Сначала митрополит Алексий отобрал Н. Новгород и Городец из-под власти Суздальского епископа Андрея. В тот же год, Сергий Радонежский, основав новый монастырь под Ростовом, возвращается в Троицкую обитель. По просьбе митрополита, он едет в Н. Новгород, где совместно с игуменом Дионисием Суздальским уговаривает князя Бориса передать город брату. Однако отказом от великокняжеской власти недоволен сын Дмитрия Суздальского – Василий Кирдяпа, который устраивает засаду на посольство князя Бориса, едущее договариваться к митрополиту. Борис, разозлившись, прервал переговоры и начал готовиться к войне. Войска князя Бориса и в.к. Дмитрия Ивановича встретились у Бережца. Боя не было. Борис уступил Н. Новгород брату, оставив за собой Городецкое княжество, и отрёкся от всех прав на великое княжение за себя и за своих потомков.

Сергий тем временем основывает новый монастырь под Гороховцем.

В 1365 г на Рязанское княжество совершает набег хан Тагай, контролировавший Мордовию. Его настигает и разбивает армия в.к. Олега Ивановича Рязанского. Тагай уходит «единою душою».

В 1365 г венецианская колония в Крыму, Сурож, переходит к Генуи.

В январе 1366 г, довершая мир с великим княжеством Суздальско-Нижегородским, в.к. Дмитрий Иванович женился на младшей дочери Дмитрия Константиновича Евдокии. Ещё ранее, один из сыновей московского тысяцкго Василия Вельяминова, Микула, женился на его старшей дочери - Марии. В приданое за женой он получил среди всего прочего ещё и произведение ювелирного искусства – золотой пояс, который войдёт в историю три четверти века спустя.

б) 1366-1375 Против Твери.

В 1366 г новгородские ушкуйники совершили нападение на Нижний Новгород.

В 1366 г князь Василий Тверской оспорил завещание князя Семёна Константиновича Дорогобужского, который в обход своего брата Ерёмия завещал удел князю Михаилу Микулинскому. Тверской епископ Василий встал на сторону Михаила Александровича Микулинского. Недовольный этим митрополит Алексий вызвал епископа Василия на суд в Москву. Князь Михаил, не ожидая решения суда, уехал в Литву, к Ольгерду. В 1366 г Ольгерд в послании в Константинополь требовал постановления отдельного митрополита на подвластные ему территории, включая Тверь. Алексий признал решение епископа Василия о Дорогобуже недействительным. Войска князей Василия Михайловича и Ерёмия Константиновича, при участии московских войск, вошли в Тверь, где было много сторонников князя Михаила, а затем и в принадлежащее Михаилу Микулинское княжество.

В 1367 г Булгарский хан Булат-Тимур напал на Нижегородское княжество. Против него свои войска выставили князья Нижегородские и Московский. Сражение на р. Пьяне хан проиграл. Этим воспользовался хан Азиз, правящий в Сарае с 1364 г, который напал на Булгар и присоединил его к своим владениям. Булат-Тимур был им убит. А Дионисий Суздальский прочёл в Нижнем свою очередную пламенную проповедь на тему одоления агарян.

Это был не единственный внутриполитический успех хана Азиза. В том же 1367 г он разбил ещё одного своего конкурента – Джанибека, который ещё двумя годами ранее заявил о своём ханском достоинстве. Впрочем, в том же 1367 г Мамай со своим ставленником – ханом Абдаллахом – захватил Сарай и удерживал его до 1368 г, когда его захватил некто Асан. Асан был изгнан из Сарая в 1369 г и бежал в Булгар, где основал собственное государство (1369-1376). А ханом в Сарае стал владетель Астрахани Хаджи-Черкес (1369-1371). А Мамай, вскоре после своего изгнания из Сарая засёл себе нового подставного хана – Мухаммед-Булака (1370-1380).

Примерно в это время (1368 г) хан Белой Орды Урус подавляет внутреннюю оппозицию в своём государстве и начинает курс на подчинение Золотой Орды. Этому, однако, противится его младший брат – Туй-Ходжи-оглан, удельный владетель Мангышлака. Дело доходит до того, что Урус-хан убивает брата (ок. 1374 г). Сын Туй-Ходжи-оглана, Тохтамыш, дабы спасти свою жизнь бежит из Белой Орды.

В 1367 г, после очередного пожара, было принято решение строить Московский Кремль белокаменным.

После того как московские войска ушли из тверских пределов, туда из Литвы вернулся князь Михаил Александрович. С собой он привёл военную помощь, предоставленную Ольгердом. Михаил без боя занял Тверь, провозгласив себя великим князем Тверским (1368). В плен были захвачены жёны Василия Михайловича и Ерёмия Константиновича. Новый великий князь Тверской, Михаил Александрович, вскоре заключил с ними мир на условиях признания своей власти. Оба князя отказывались от Тверского княжения, а Ерёмий ещё и от присуждённого ему митрополитом княжества своего брат Семёна. Василий Михайлович оставался князем Кашинским.

В 1368 г монголы были изгнаны из Китая и династия Юань пала. Кроме восстания, которое, начавшегося на юге Китая, этому спосоствовало также военные столкновения монгольских военоначальников между собой. Последний император династии Юань, Тоган-Тимур, став теперь фактически только ханом Монголии, возглавляет сопротивление китайцам. С собой из Китая он увёл 6 тумэнов, все остальные монголы, оставшиеся в Китае, были перебиты. В самом Китае продолжалась смута. Но в том же 1368 г крестьянский вождь Чжу Юань-чжан разгромил в четырехдневном бою своего главного соперника и объявил себя императором новой китайской династии Мин.

Укрепившись на престоле, он продолжил войну с монголами. В битве на р. Шарамурэн 23 мая 1370 китайцы одержали решительную победу, причём Тоган-Тимур был убит. Новым великим ханом Монголии провозгласил себя его сын Аюшридара Биликту и начал готовить реванш.

В том же 1368 г Ливонский Орден начал войну со Псковом, которая была закончена только к 1371 г. В том же 1368 г был отбит у Литвы г. Ржев. Московские войска возглавлял молодой князь Владимир Андреевич Серпуховской. Также в 1368 г умер князь Василий Михайлович Кашинский, ему наследовал сын Михаил, женатый на дочери в.к. Семёна Ивановича Гордого. Также в 1368 г князь Семён Михайлович, разорвав мир с Михаилом Тверским, бежал в Москву. Митрополит Алексий, под честное слово, приглашает Михаила Тверского в Москву на митрополичий суд по вопросу наследования удела князя Семёна. Однако, не сумев уговорить в.к. Михаила, его задержали и посадили в заключение. Освободили его только по требованию татарских послов, находившихся в то время в Москве. Но в обмен на свободу Михаил был вынужден уступить некоторые территории князю Ерёмию, а г. Городок Москве.

Михаил Тверской, недовольный таким поворотом дела, снова едет в Литву. Литва в 1369 г снова имела столкновения с Орденом, немцы построили замок Готтесвердер недалеко от Ковно. Но не смотря на это, Однако Ольгерд и Кейстут Гедиминовичи собирают все литовские войска и, с участием войск из Тверского и Смоленского княжеств, ведут их на Москву (1369).

В Москве к этому вторжению совершенно не были готовы. Хотя после поимки в.к. Михаила и следовало ожидать, что он это так не оставит. Так на территории Московского княжества снова начинается война, после 40-летней «великой тишины».

По дороге литовские войска разбивают князей Семёна Дмитриевича Крапиву, из рода князей Стародубских, и Константина Юрьевича Оболенского. Уже на территории Московского княжества в сражении при Тросне литовцы разбивают наспех собранные московские войска (21 ноября 1369 г) и вскоре подходят к самой Москве и начинают её осаду. Не решившись брать новую каменную крепость штурмом, Ольгерд соглашается на предложение москвичей о переговорах. По их итогам Михаил Тверской получает все ранее отобранные у него земли. Также Москва признаёт Тверь равно великим княжением. Не решаясь слишком усиливать своего союзника, Ольгерд большего не требует. А своих целей Ольгерд достиг: Московские власти устрашены, Московское княжество разорено.

Впрочем, Москва сумела достаточно быстро оправиться от этого Литовского нашествия.

В 1370 литовцы начинает очередную войну с Орденом и вторгаются в Пруссию. Но в сражении под замком Рудавою великий магистр Ордена наносит литовским князьям поражение. Воспользовавшись этим, Московское княжество ведёт войну с прошлогодним союзником Ольгерда – князем Святославом Смоленским. После чего московские войска идут на другого участника прошлогоднего похода – князя Дмитрия Ольгердовича Брянского. Михаил Тверской понимает, что следующей целью станет он. Понимает он и то, что силами только Тверского княжества ему против Москвы уже не устоять.

А в Маверанахре эмир Тимур ведёт войны с целбю объединения всей этой области под своей властью. В 1370 г он разбил своего последнего противники в Маверанахре – эмира Хусейна, своего бывшего союзника. Сам эмир Хусейн, сдавшийся на честное слово, был убит. После этого Тимур принимает присягу эмиров на верность (9 апреля 1370), и становится владельцем всего Мавераннахра, который в дальнейшем станет базой всех его завоеваний. Тимур принимает титул эмира эмиров и заводит себе подставного хана Сургатмыша из Чагатайской ветви Чингисидов. Начиная с этого времени, Тимур превращается из мелкого повстанческого князька на окраине Чагатайского улуса в политическую силу мирового масштаба, и начинает вести политику на создание новой империи, вместо павшей Монгольской.

А война Юаней и Минов тем временем всё ещё продолжалась. В 1372 г китайцы нанесли поражение Билекту-хану и пытались занять Каракорум, но были отбиты. В 1374 г император Чжу Юань-чжан решил отказаться от уничтожения монгольского хансва и предложил мир, который сохранялся до 1378 года.

В июне 1370 г Мамай сверг своего подставного хана Абдаллаха и завёл себе нового – Мухаммед-Булака. В том же году, по соглашению с Мамаем, Нижегородские князья с послом Ачиходжою ходили походом на Булгар, где Асан добровольно разделил власть со ставленником Мамая Мамат-Салтаном.

В 1370 г в Риме император Византии Иоанн V Палеолог подписывает символ унии с католиками. Впрочем, православная церковь во главе с патриархом Филофеем Коккиным унию отвергает. В том же году, по просьбе митрополита Алексия, патриарх отлучает от церкви Смоленского и Тверского князей, за пособничество «нечестивому Ольгерду».

21 августа 1370 г в.к. Дмитрий Московский объявил войну третьему участнику Ольгердова похода – в.к. Михаилу Тверскому. Михаил Тверской срочно уехал в Литву. Проведя переговоры с Ольгердом, он поехал в Орду, к Мамаю, а оттуда снова в Литву. Московские войска, меж тем, взяв города Зубцов и Микулин, покинули Тверское княжество.

В конце 1370 г Ольгерд отправил ещё одно послание патриарху, где требовал: «Дай нам другого митрополита на Киев, Смоленск, Тверь, Малую Русь, Новосиль, Нижний Новгород!». После этого литовские князья, снова в союзе со Святославом Смоленским и Михаилом Тверским, вторглись на территорию Московского княжества, где их опять не ждали. Попробовав безуспешно взять Волок Ламский, литовско-смоленско-тверская армия 6 декабря осадила Москву. В это раз москвичи, хоть и оять прозевали нападение, но сумели кое-как организовать оборону княжества уже после начала вторжения. Князь Владимир Серпуховской собирал Московские войска под Перемышлем, помощь также удалось выпросить у в.к. Олега Ивановича Рязанского и князя Владимира Ярославича Пронского. Простояв чуть более недели под Москвой, Ольгерд согласился на перемирие, не выдвигая при этом никаких требований. Для закрепление перемирия было принято решение о браке князя Владимира Серпуховско и Елены Ольгердовны.

Около 1370 г в подвластных Польше православных землях (Волынская, Перемышльская и Холмская епархии) была основана отдельная митрополия, которую возглавил Антоний. В это время (1370) умер король Польши Казимир Великий, не оставив наследников. Династия Пястов пресеклась. Польская шляхта избрала себе королём Людовика Анжуйского, короля Венгрии, потомка французской династии Капетингов.

В это время на московскую службу перешёл опытный полководец – князь Дмитрий Михайлович Боброк Волынский Предположительно – племянник Ольгерда. Он первый из московских бояр сохранил за собой и княжеский титул. (Ранее все князья, становившиеся московскими боярами, свой княжеский титул теряли. К тому времени таковыми были Фоминские, Всеволожские, Монастырёвы и некоторые другие).

Возвратившись из-под Москвы в Тверь, Михаил, в начале 1371 г опять поехал в Мамаеву Орду. Там, умело раздавая обещания и взятки, он выпросил у Мамая ярлык на великое княжение Владимирское. Вместе с татарским послом Сары-Ходжой он поехал на Русь. В Москве, узнав об этом, тот час стали собирать войска, чтобы не пустить Михаила во Владимир. Сбором войск занялся и Михаил. Московские войска сконцентрировались у Переяславля, Тверские – у Мологи. Дмитрий Московский, однако, согласился принять посла Сары-Ходжу. Посол, получив от Дмитрия кучу взяток и выслушав кучу красивых слов, вернулся в Орду, где и поведал Мамаю о Дмитрии в самом радужном свете. Михаил в это время взял Бежецкий Верх, где оставил своего наместника. Позднее им были взяты Углич, Молога и Кострома.

Михаил для дальнейших переговоров с Мамаем направил в Орду своего сына Ивана. Дмитрий Московский, в тех же целях, поехал в Орду сам. Мамай, получив от Дмитрия нескудные дары, передал ярлык на великое княжение ему, заочно отобрав его у Михаила. Дмитрий, вернувшись из Орды, направил войска на Бежецкий Верх, из города были изгнаны тверские наместники. Впрочем, не уладив дела с Тверью, он решил начать новое предприятие, объявив войну против своего недавнего союзника в.к. Олега Рязанского, причём без каких-либо к тому оснований со стороны последнего.

Примерно в это время был основан Симановский монастырь, игуменом которого стал Фёдор (в миру Иван), сын Стефана и племянник Сергия Радонежского. Примерно в это время некто Стефан по благославлению митрополита отправляется в Печёрские земли, к зырянам, проповедовать христианство; некто Роман основывает монастырь на Кержаче; некто Дмитрий основывает монастырь под Вологдой; некто Сильвестр – в Обноре; Авраамий – под Галичем; некто Мефодий под Дмитровом. Ок. 1371 г посланец патриарха Филофея Коккина, Киприан, начинает свою миссию в Литве.

Возглавил армию, посланную против в.к. Олега Рязанского, новый на Москве человек – князь Дмитрий Боброк. В союз с москвичами вступил князь Владимир Ярославич Пронский. Разбив в сражении рязанские войска, союзники вступили в столицу Рязанского княжества – Переяславль-Рязанский. Владимир Пронский провозгласил себя Рязанским князем (декабрь 1371). Впрочем, в этой должности он пробыл не долго. Уже в 1372 г Олег Иванович, пользуясь народной поддержкой, вернул себе Рязань. Владимир, бежав в Пронск, признал над собой власть Рязанского князя. Впрочем, в том же 1372 г он умер. Ему наследовал сын Иван. 30 декабря 1371 года у в.к. Дмитрия Московского родился сын Василий.

В 1371 г в Сарае происходит новый переворот, хан Хаджи-Черкес изганяется к себе в Астрахань. Причём в этот раз «ханом» провозглашается женщина – Тулунбек-ханум, вдова хана Азиз-шейха. Она удерживает власть в Сарае до 1372 г, когда изгоняется оттуда Мамаем. Но уже спустя несколько месяцев Сарай вновь захватывает Хаджи-Черкес.

В 1372 г Михаил Тверской снова побывал в Литве. По его приказу князь Дмитрий Ерёмеевич Дорогобужский, сын только что умершего Ерёмия Константиновича, взял г. Кисьтму. В чаянии худшего, князь Михаил Васильевич Кашинский приехал в Москву для заключения союза. Михаил Тверской договорился о союзе с литовскими князьями, Святославом Смоленским и с Дмитрием Дрюцким. Тверские войска взяли Дмитров, а литовские, под предводительством князей Кейстута Гедиминовича, Витовта Кейстутьевича и Андрея Ольгердовича Полоцкого - Переяславль. После этого тверские войска взяли Кашин, и Кашинский князь признал над собой власть Михаила Тверского. После этого тверские войска взяли Торжок. Таким образом, уже в самом начале этой войны, Михаил Тверской с помощью литовцев заново подчинил себе все уделы великого княжества Тверского, захватил почти половину территории великого княжества Московского и значительные владения Новгорода. Под Торжок вскоре явилась Новгородская армия во главе с виднейшими боярами, и в произошедшем сражении была начисто разбита Михаилом Тверским. В это время выступил Ольгерд с главными литовскими силами, и через земли Верховских княжеств направился по направлению к Москве. На соединение с ним под Любутск направился и Михаил Тверской.

В это время на Москву бежал со своими подданными из Орды очередной Ордынский царевич, Черкиз, чем-то не угодивший Мамаю. Приняв православие, он стал московским боярином. Также в это время московским боярином стал богатый греческий купец Стефан, состоявший в родственных связях с императорами Византии.

Московские войска даже не пытались вернуть захваченные в.к. Михаилом города, поставив себе главной целью не пустить на территорию в.к. Московского самого Ольгерда. Ибо в случае успешного отражения главных литовских сил вопрос с Тверью и захваченными городами решился бы почти сам собой.

Московскую армию, направленную на Ольгерда, возглавил князь Дмитрий Боброк. Под Любутском произошла сшибка авангардов, выигранная москвичами, после чего войска расположились друг против друга и князья приступили к переговорам. Ольгерд, в очередной раз опасаясь слишком большого усиления своего союзника, захватившего обширные территории, заключил мир с Москвой и увёл свои войска в Литву. По этому миру Ольгерд обещал, что Михаил откажется от всех своих завоеваний в великом княжестве Московском. Дабы принудить Михаила исполнить обещание Ольгерда, москвский посол в Орде купил у Мамая за 10 тысяч рублей находившегося там старшего сына Михаила Тверского - княжича Ивана.

В это время следует татарский набег на Рязанское княжество. Московские войска стояли вдоль Оки, дабы не пустить татар на свою территорию. Рязанскому князю они не помогали.

Впрочем, Михаил не очень спешил освобождать города. Князь Михаил Васильевич Кашинский, разорвав мир с Михаилом Тверским, вновь приехал в Москву. Оттуда он поехал в Орду, по возвращении из которой вскоре умер. Ему наследовал сын, Василий, решивший пока помириться с Тверским князем. Вскоре после этого, между Московским и Тверским великими князьями всё-таки был заключён мир. Михаил вернул захваченные города, Дмитрий вернул ему его сына.

В 1372 г эмир Тимур начинает целую серию войн с Моголистаном. В том же 1372 г, а потом ещё раз в 1373 г, Тимур воюет с Хорезмом. В 1374 г в Мавераннахре, для дальнейшей легитимизации своей власти, эмир Тимур женит своего старшего сына Джехангира на представительнице династии чингисидов. В следующем, 1375 г, он снова воюет с Моголистаном.

В 1374 г новгородские ушкуйники грабят г. Булгар, затем спускаются вниз по Волге до Астрахани, где их и перебивают войска Хаджи-Черкеса.

В 1374 г хан Белой Орды Урус наконец решается напрямую вмешаться в дела развалившейся Золотой Орды. Он собирает войска и нападает на Астрахань – собственное улусное владение хана Хаджи-Черкеса. В Белой Орде он оставляет наместником своего старшего сына – Кутлуг-Бугу. Хаджи-Черкес бросает Сарай и перебирается в Астрахань, где около года сопротивляется Урус-хану. Но в 1375 г хан Урус берёт Астрахань и убивает Хаджи-Черкеса.

После бегство Хаджи-Черкеса Сарай моментально занимает выходец из Синей Орды Ильбан, а потом Алп-Ходжа, также выходец из Синей Орды. Но в том же 1374 г Сарай захватывает владетель Заяицкого Юрта Алибек и правит там до 1375 г, когда ему наследует его сын – Каганбек. Впрочем, он наследует не долго. Спустя несколько месяцев Сарай захватывает ещё один выходец из Синей Орды – Араб-шах, брат хана Синей Орды Ибрагима (1370-1410).

В начале 1374 г митрополит Алексий рукоположил знаменитого проповедника Дионисия, игумена Печёрского Нижегородского монастыря, в епископы Суздалю, Нижнему Новгороду и Городцу.

«Летописец владимирский, отмечая сие событие, отошел от обычной сухой краткости, с коей отмечались утверждения новых епископов летописью допрежь того, начертав длинный перечень заслуг Дионисия: "мужа тиха, кротка, смиренна, хитра, премудра, разумна, промышленна же и рассудна, изящна в божественных писаниях, учительна, и книгам сказателя, монастырям строителя, и мнишескому житию наставника, и церковному чину правителя, и общему житию начальника, и милостыням подателя, и в постном житии добре просиявша, и любовь ко всем преизлише стяжавша, и подвигом трудоположника, и множеству братства предстателя, и пастуха стаду Христову, и, спроста рещи, всяку добродетель исправлешаго".

Кроме начальных и обязательных слов о тихости, кротости и смирении (пламенный суздальский проповедник, коему пристало бы с крестом в руке, сверкая взором, вести рати на Куликово поле, был каким угодно, но только не тихим, не кротким и не смиренным), кроме начальных, повторим, обязательных слов, все прочее в этой похвале или, лучше сказать, панегирике, было истиной. Дионисий опередил Сергия Радонежского с Алексием в создании общежительных монастырей. Был истинно глубок знаниями, "книжен", как говорили в старину, и очень многое свершил для развития в Нижнем летописания и иконного письма. На его проповеди собирались сотни и тысячи народу. Он бестрепетно спорил с князьями, требуя от них мужества и скорейшей борьбы с Ордой. "Изгнать нечестивых агарян!" - этот призыв, невзирая ни на какие хитрые политические расчеты, он повторял ежечасно. В Орде отлично знали об этих его призывах. Еще Джанибек называл его "сумасшедшим попом Денисом", который заставит своего князя, ежели тот получит стол владимирский, тотчас выступить против татарской власти.

Именно он, Дионисий Суздальский, создал, руками монаха Лаврентия в 1377 году, тот летописный рассказ о нахождении Батыевом, который дошел до нас в составе Лаврентьевской летописи и который не столько описывал то, что было на самом деле в 1238 году, сколько призывал к битве с захватчиками, живописуя ужасы нашествия и героизм тогдашних, к 1377 году уже легендарных, русичей, так что истинная картина захваченной почти без боя страны, князья которой больше стремились напакостить соседу, чем выступить заедино противу монголов, невеселая эта картина почти нацело исчезла, растворилась в великолепной ораторской прозе епископа Дионисия. Добавим, что "попа Дениса" хотела видеть своим епископом вся Нижегородская земля, суздальские князья полагали выдвижение Дионисия на престол делом своей чести и неоднократно хлопотали о том перед митрополитом всея Руси.

Затем, однако, Алексий и не ставил столь долго Дионисия во епископы Нижнему, что слишком хорошо знал о его неистовой страсти и воинственных призывах, и рукоположил наконец в нынешнем 1374 году только потому, что отношения с Ордой и с Мамаем по вине властного темника и его генуэзских советников испортились - хуже некуда и уже замаячил на окоеме тот роковой рубеж, когда, оставив недейственные слова, народы и государи берутся за оружие. А тут уже и нужны становятся люди, подобные Дионисию Суздальскому, способные камни и те поднять на борьбу пламенным глаголом своим.»

В 1374 г в Нижний Новгород прибывает знаменитый константинопольский иконописец Феофан Грек, выписанный оттуда в.к. Дмитрием Нижегородским. Феофан остался на Руси на всю жизнь, расписал большое количество церквей и храмов во многих городах как во Владимирской Руси, так и в Новгороде. Также завёл себе на Руси большое число учеников и последователей.Среди них был и Андрей Рублёв.

В то же время, по просьбе князя Владимира Серпуховского, Сергий Радонежский отправил монаха Афанасия основывать монастырь в Серпухове.

В 1374 г в Нижний Новгород прибыл посол от Мамая Сарай-ака, в сопровождении полутора тысяч воинов. Народные массы, подстрекаемые епископом Дионисием, убили все эти полторы тысячи. Самого посла в.к. Дмитрий Нижегородский от народных масс успел спрятать. 31 марта 1375 г посол таки был убит при неясных обстоятельствах, возможно, при участии князя Василия Кирдяпы. Мамай, в наказание, совершил набег на нижегородские земли за р. Пьяна и даже взял г. Киш.

В 1374 г у в.к. Дмитрия Московского родился сын Юрий, крестил которого Сергий Радонежский.

17 сентября 1374 г умер московский тысяцкий Василий Васильевич Вельяминов. Должность тысяцкого в течение нескольких месяцев оставалась незанятой. В продолжение этого времени обязанности тысяцкого исполнял боярин Иван Васильевич Вельяминов. В конце концов, в.к. Дмитрий решил совсем упразднить эту должность как слишком опасную.

«Но в дело давно уже вмешалась третья сила, которую проглядели почти все историки, сведя события 1375 года к личной обиде русского боярина и авантюре сурожского гостя, - то есть к заговору всего двух человек, вознамерившихся вдвоем (!) обрушить московский престол, чего, заранее, быть не могло ни при каких обстоятельствах.»

«Тайная политика государств и государей, то, о чем написаны тома литературы, большею частью, впрочем, ровно ничего не объясняющей, все эти подкупы, доносы, зловещие убийства, выкраденные секретные бумаги, клевета, шпионаж и прочее - были всегда. Но далеко не всегда и не в одинаковой мере оказывались эффектны. И дело здесь вовсе не в том, что не находилось умного предателя, или не был вовремя сделан донос, или кого-то успели перекупить. Есть иная мера времени и иные измерения возможностей тайной дипломатии. Проще сказать - иная пора этнического возраста наций.

Асасины держали в страхе весь ближний Восток. Содеять с ними не мог никто ничего, ибо у любого володетеля среди его приближенных, телохранителей, советников, находился кто-нибудь из асасинов и кинжал убийцы вовремя останавливал всякого, отважившегося противустать "великому старцу". Монголы взяли штурмом замки асасинов и перебили их всех. В монгольском войске и в личной охране его предводителей предателей-асасинов попросту не было и проникнуть туда они не могли.

Надобна иная мера времени, надобен народ достаточно уставший или размежеванный изнутри, с теми самыми классовыми противоречиями, о которых слишком много говорят и которые достаточно плохо изучают, перенося, по методе вульгарных социологов, картину явлений позднего времени на ранние, начальные периоды развития этносов. А там - все иначе. Добро бы, дело касалось одной лишь науки присяжных теоретиков, но ведь подобно им думают и политики, и главы государств, и завоеватели, способные сосчитать количество пушек, ружей, наличных полков, но вовсе не понимающие почему и когда возможен почти мгновенный успех при незначительных усилиях и, казалось бы, в сходной ситуации, вооруженная до зубов армия терпит постыдные поражения? А дело попросту в фазах этногенеза. Народ на подъеме очень трудно завоевать. Народ в стадии стойкого гомеостаза трудно подчинить духовно. Государство в стадии надлома или же обскурации само, как червивое яблоко с дерева, падает к ногам победителя. Истина эта, хотя и проста, но до сих пор неведома большинству, не ведали ее и генуэзские купцы вместе с легатами папского престола во второй половине славного четырнадцатого столетия, которые по состоянию Византии и по своим тамошним успехам судили о возможностях Владимирской Руси.

Да и как было не ошибиться людям, флот которых без всякого серьезного сопротивления взял и разграбил Гераклею, второй по значению город-крепость византийцев на Мраморном море? Которые отстояли Галату от всех ромейских армий, дважды уничтожали греческий флот, построенный Кантакузиным? Перевели в Галату пять шестых константинопольского торгового оборота?! Наконец, прогнали самого Кантакузина, для чего оказалось достаточно генуэзскому пирату доставить морем в Константинополь молодого Иоанна Палеолога! При этом генуэзцы ухитрились одновременно выдержать тяжелую войну со своим торговым соперником Венецией за обладание колониями той же умирающей Византии, забрав за десять лет до описываемых событий в свои руки Кафу и другие порты на Черном море. Сумели сделаться первыми советниками и торговыми агентами Мамая, а теперь протягивали руки к богатствам русского Севера, где надобно было только сокрушить упрямство московских "басилевсов", убрать второго Кантакузина, дабы полною мерой запустить длани в безмерные сокровища северных стран...

Как было не ошибиться, в самом-то деле! Как было не поверить удаче, когда со всех сторон уже обложили этот упрямый кусочек земли между Окою и Волгой, меж тем как в Литве вот-вот должны были победить люди католического вероисповедания, а Палеолог уже подписал унию, отдающую православную Византию во власть римского престола!

Как было, в самом деле, не поверить, что и тут все возможно легко изменить, стоит только слегка подтолкнуть одного и так же слегка, играючи, помочь другому... А тех сил, которые растут и крепнут внутри общественной системы, их попросту до времени не видать, и лишь чуткий взор художника может ощутить, почуять неведомое, незримое ни политику, ни даже торговому гостю, ибо взгляд человека видит сущее, но не то, что может из него произрасти в потоке времен.

Только так можно понять и постичь поступок сурожского купца Некомата, богатого гостя и землевладельца, имевшего села под Москвой и рискнувшего всем ради иллюзорной, как оказалось, выгоды, а восемь лет спустя схваченного и казненного на Москве.

Не то следовало выяснять, кем был Некомат: греком, генуэзцем или восточным купцом, католиком или несторианином. А то, кто же стоял за его спиною. Какие силы подвигнули этого Некомата - "бреха", по выражению московского летописца, - затеять и совершить то, что затеял и совершил он, как оказалось потом, на свою собственную гибель.

А потому воротимся в степь, где Мамай рвет и мечет, получив сведения о гибели своей тысячи и пленении послов (убийство Сарайки, еще не совершенное, послужит последнею каплей, и потому возможно подозревать, что все нити тут были связаны воедино и поступок Кирдяпы был заранее взвешен на тех же тайных весах), и давно уже плетется незримая сеть, в которой отсутствовало до сих пор одно лишь необходимое звено: согласие владыки Орды на борьбу с великим князем владимирским. Теми же тайными силами Некомату предназначалась та роль, которую с успехом выполнил двадцать лет тому назад генуэзский торговец, патриций и пират, Франческо Гаттилузио, доставивший на своих кораблях Иоанна V Палеолога в Константинополь.

...Идут караваны, едут, замотавши бритые лица в русские меха, посланцы римского престола, трясутся верхом полномочные и неполномочные послы Генуэзской республики, пробираются сквозь немыслимые пространства гор, степей и пустынь, гонят рабов на Кафинский рынок. Их жестокие суровые лица, лица из одних скул, мускулов и костей, упрямые подбородки, лица людей, готовых ко всему на свете, торгашей и воинов, людей скупых и бестрепетных, изобразила рука художника Возрождения, а полуистлевшие счетные книги донесли до нас опись покупок и продаж, бухгалтерский итог грабежей и насилий: столько-то захвачено, столько-то продано в Египет, в Италию, Испанию по цене стольких-то дукатов и стольких-то маркетов или греческих иперперов...

Схизматики - как это итальянцы видели в Константинополе - не заслуживали уважения. Греки не умели драться и разучились торговать.

Греческая церковь поддерживала свое существование подарками и милостыней из далекой Руссии, в которой тоже идут бои местных володетелей-князей друг с другом; и от великой Орды, от властительного темника Мамая зависит, в конце концов, кого поставить князем в русской земле! Так казалось, так было, так думали и считали многие, ежели не все. А значит, надобно подвигнуть Мамая к борьбе с упрямым Дмитрием и его стариком митрополитом, каковой единственно препятствует делу крещения Руси по католическому обряду и даже, помогая русским серебром византийцам, препятствует распространению унии в империи... Токмо подтолкнуть, а далее - само пойдет!

Работают торговые конторы, едут клирики и скачут гонцы, плетутся соглашения и подкупы, выстраивается великий торговый путь: из Кафы в ордынские волжские города, затем в Рязань, Москву, Нижний, Кострому, Тверь, Великий Новгород... Ежели бы возможно было обратить эту землю в источник дешевого сырья, - мечтают фряжские, всех мастей, гости, - вывозить отсюда меха, воск, сало, лен, лес, рыбу, серебро, содеять эту страну колонией Запада! Для сего, повторяют настойчиво прелаты, надобно подчинить землю Руссии власти римского престола, приобщить славян культуре Запада. Распространить здесь католичество, европейские законы, обычаи и нравы, дабы отнять у русичей всякую волю к сопротивлению... И содеять это так просто!

За спиною сурожского гостя Нико Маттеи, "Некомата-бреха", стояла вся тогдашняя католическая Европа, деловая, жадная и жестокая, которая скоро подчинит Америку и начнет победный марш завоевателей по всему миру, неся просвещение пушек, водки, сифилиса, оспы, рабства и угнетения всем нациям и народам земли.

За спиною! Но выполнить первое из потребных деяний должен был он.

Скажем точнее - обязан был выполнить! У него не оставалось иного выбора.

Отказавшись, он наверняка рисковал всем, включая собственную жизнь.

А теперь добавим только, что соглашение с Мамаем состоялось, что, возможно, и действия Василия Кирдяпы были подготовлены или учитывались той тайною третьею силою, которая решила повернуть по-своему историю Владимирской земли, не ведая, что такое Русь, не понимая, что это совсем не усталая, потерявшая веру в себя и отвыкшая драться Византия, граждан которой не надобно было даже науськивать друг на друга - сами готовы были изничтожить ближнего своего!»

Вся эта авантюра была затеяна генуэзцами, которые хотели получить право на колониальную эксплуатацию русского севера, что принесло бы им такие беспрецендентно высокие прибыли, что они бы смогли справиться со своим извечным врагом – Венецией, с котолрой вели войну на уничтожение. Генуя в этом предприятии также заручилась и поддержкой католической церкви, которая надеялась после ниспровержения московской власти свергнуть и митрополита Алексия и заменить его своим ставленником.

Поддержка католических прелатов должна была легитимизировать действия Генуи в глазах Европы.

Генуэзцы профинансировали всё мероприятие и ловкой дипломатией сумели внушить основным участникам – Мамаю, Олгерду Литовскому, Михаилу Тверскому и Ивану Вельяминову – что те действуют именно ради своей выгоды, а не чьей-то ещё. Имеено генуэзцы организовывают убийство Мамаева посла в Н. Новгороде, дабы более успешно побудить его к выступлению (Москва и Н. Новгород находятся в союзе).

Генуэзцы купили у Мамая ярлык на великое княжение для Михаила Тверского. Также они убедили Мамая предоставить ему военную помощь для разгрома Москвы. Убедили они в этом и Ольгерда. В Литве в это время уже вовсю готовится «католический проект» (завершившийся через несколько лет), имеющий целью подчинение латинскому кресту великого княжества Литовского. Поэтому римские прелаты и генуэзские купцы помогают друг другу – им всем выгодно ниспровержение власти митрополита Алексия.

В Константинополе Генуя подготавливает очередной переворот и смену императора и патриарха (что произошло год спустя), который бы поставил на Русь митрополита, благосклонного к унии с Римом.

Генуэзский агент – Некомат, богатый купец и землевладелец – убедил Ивана Вельяминова поддержать притязания Твери.

Иван Вельяминов, обиженный лишением звания тысяцкого, был личностью оычень популярной на Москве. Он сам, его отец, дед и прадед, в течение 100 лет стояли у самого кормила власти, были первейшими, после князя, людьми на Москве. Поэтому генуэзцам был нужен Иван, чтобы москвичам, после их завоевания, предоставить легитимную власть.

Генуэзцы устраивают союз Михаила Тверского с Мамаем и Ольгердом и заручаются поддержкой Ивана Вельяминова. От них всех они получают гарантии безпошленной торговли на Руси.

Всё это мероприятие было благословлено и папой Григорием XI, который год спустя вновь перевёл папскую резиденцию из Авиньона в Рим. Также замечу, что в это время Генуя и Венеция ведут между собой войну во всём Среднеземноморском бассейне, и до 1376 г в войне лидирует именно Генуя, но в конце концов она войну проигрывает. Также отмечу, что пять лет спустя в армии Мамая присутствует немалое число генуэзцев. Видимо, повторяющих неудачную попытку 1375-го года.

25 февраля 1375 г Иван Вельяминов с Некоматом бегут в Тверь, где Иван получает земельные владение, в том числе село под названием Тысяцкое. В начале марта они оба отправляются в Орду, где и он сам, и Мамай считают его тысяцким. В это время князь Василий Кашинский бежит в Москву. В конце марта Михаил Тверской едет в Литву к Ольгерду, откуда возвращается «очень быстро». Видимо, в конце мая, после чего сразу же начинает собирать войска. 31 марта убит посол Сарай-ака, о чём Мамай узнаёт к середине апреля, и в начале мая совершает набег на Нижегородское княжество. 13 июля Некомат возвращается из Орды с послом Мамая Хаджи-Хаджою и с ярлыком Михаилу Тверскому на великое княжение Владимирское. Иван Вельяминов остаётся в Орде.

Михаил объявляет войну Дмитрию Московскому, о чём в Москве узнают 17 июля, и отсылает своих наместников в Торжок и Углич.

Однако на этот раз московские войска были собраны заблаговременно – в Москве о готовящемся на неё нападении узнали заранее. Причём были собраны не только московские войска. Стараниями митрополита Алексия и в.к. Дмитрия к ним присоединились практически ВСЕ князья Владимирской Руси, также князья т.н. Верховских княжеств, князь Смоленский и даже новгородская армия, и даже Брянский князь Роман Михайлович (брянские земля были тогда поделены, второй их частью владел Дмитрий Ольгердович). Причём все эти войска были собраны заблаговременно. Так что Ольгерд, вышедший на помощь Михаилу Тверскому со всеми литовскими силами, и узнавший от разведки о численности московсйих войск, счёл за лучшее повернуть назад. Мамай также не успел прислать свои войска, так как эта война закончилась в рекордно короткие сроки – полтора месяца.

29 июля все войска союзных с Москвой князей соединились под Волоком Ламским и двинулись к Твери. 1 августа был взят штурмом г. Микулин. Также были взяты другие города Тверского княжества – Зубцев, Белгород, Старица. 5 августа союзные войска осадили Тверь.

«Посланные в зажитье рати пустошили Тверскую волость, стадами угоняя скот, целыми деревнями уводя полоняников. Михаил ждал, надеясь на обещанную помочь. Проходил август - подмоги не было. Потом от пробравшихся сквозь московские заставы слухачей вызналось, что литовская рать подходила было к Твери, но, нарвавшись на сильные московские заслоны, отступила, не принявши боя. Последняя надежда рухнула, тем паче, что и из Орды не было радостных вестей. Мамай медлил. Быть может, не мог собрать ратных, быть может, его задерживали Черкес или Тимур, но не было помощи и из Орды. (А когда она подошла, было уже слишком поздно, и Мамай тоже не решился напасть на Дмитрия, ограничившись новым грабежом окраин нижегородской земли.) Проходили дни. Редкий без какого-нибудь приступа. Ратники исхудали и почернели от недосыпа. Город изнемогал. Шел уже двадцатый день осады, и, кроме новых и новых сведений о грабежах и погроме тверской земли, князь не получал никаких иных вестей. Фряги обманули его! Обманул и Мамай, обманул и Ольгерд. Все они отступились от обреченного города.»

Мир был заключён 3 сентября 1375 г. По этому миру Михаил Тверской за себя и за весь свой род отрекался от великого княжения Владимирского (соответственно, и от прав на Новгород), признавал себя «младшим братом» Дмитрия Московского. Обязался предоставлять помощь во всех войнах Московского князя, предоставлял независимость Кашинскому княжеству. Михаил отказывался от союза с как с Ольгердом, так и с любым другим литовским князем, и обязался воевать с Литвою, если этого потребует Московский князь. Согласно одной из статей договора (он дошёл до нас полностью), Михаил обязался во всём следовать политике Москвы в отношении Орды: "Будем ли мы в мире с татарами - это зависит от нас; дадим ли выход - это зависит от нас; не захотим дать - это зависит также от нас. Если же татары пойдут на нас или тебя, то нам биться вместе, если же мы пойдем на них, то и тебе идти с нами вместе". Третейским судьёй на случай споров признавался в.к. Олег Рязанский. Видимо, Дмитрий Московский успел с ним помириться. Когда и как – неизвестно.

С этого времени у государей Московских больше не было соперников на Руси.

Генуэзский проект в этот раз провалился. Но это были деловые и предприимчивые люди, и вскоре они повторили попытку.

в) 1375-1379 Против Орды.

Ни Ольгерд, ни Мамай не успели оказать поддержки Михаилу Тверскому. Но уже в том же 1375 г они оба нападают на союзников Москвы, мстя им за поддержку курса великих князей Владимирских. Ольгерд воевал со Смоленским княжеством. Мамай совершил нападение на Нижегородское и Новосильское княжества.

В 1376 г князь Андрей Серпуховской водил войска на захваченный литовцами г. Ржев, но взять города не смог.

В 1376 г Урус-хан присоединил к Белой Орде то, что теперь осталось от Золотой Орды – Сарай и левобережье Волни. Изгнанный из Сарая Араб-шах ушёл в Мордовию, и в качестве вассала Мамая основал там себе улус.

В это время (1376 г) Тохтамыш, сын убитого Урус-ханом Туй-Ходжи-оглана, прибывает в Мавераннахр и просит у Тимура помощи. Тимур, желая обеспечить северную границу своего государства, соглашается и даёт Тохтамышу войска. Тохтамыш, пользуясь отсутствием грозного Урус-хана, нападает на его владения. Но сын Уруса, Кутлуг-Бука, наносит Тохтамышевам войскам полное поражение. Правда, сам победитель был в этом сражении убит. А наместником Белой Орды стал его брат – Токтакия. Тохтамыш бежал с поля боя. Опять к Тимуру. Опять просил о помощи, опять успешно. И в этот раз Тохтамыша разбил уже Токтакия, причём Тохтамыш был ранен и еле спасся бегством.

В это время, обеспокоенный вторженями войск Тимура, в Белую Орду возвращвается сам хан Урус и отправляет Тимуру посольство с требованием выдачи Тохтамыша (1376). Тимур откзывает. И хан, и эмир эмиров начинают готовиться к войне. На этот раз Тимур собирает все свои наличные силы и сам командует войсками. Ему также удаётся собрать и всех эмиров Мавераннахра, которые ранее при нападении кочевников (джете) предпочитали спасаться бегством. Все свои войска он концентрирует под г. Отраром. Вскоре туда подошли и войска Урус-хана. Войска, не решаясь напасть друг на друга, простояли так всю зиму. Урус-хан, человек уже весьма пожилой, не выдержав плохой погоды, покинул армию, оставив командующим Кара-Кисек-оглана. Войска совершали только мелкие диверсии друг против друга.

Весной 1377 г Урус-хан, простудившись, умер. Ему наследовал сын Токтакия. Тимур увёл свои войска обратно в Самарканд, поручив дальнейшую войну Тохтамышу. Впрочем, через 2 месяца хан Токтакия тоже умер при подозрительных обстоятельствах. Ему наследовал последний сын Урус-хана – Тимур-Мелик. А Мамай в это время вновь захватил Сарай. Тохтамыш решается дать сражение хану Тимур-Мелику, но снова терпит поражение и спасается бегством. Он опять, по привычке, уже в третий раз бежит в Самарканд к Тимуру. Тимур готовил четвёртый поход в поддержку Тохтамыша, когда эмиры Тимур-Мелика, недовольные его поведением, пригласили Тохтамыша на престол Белой Орды (конец 1377 г) на правах племянника хана Уруса. Тохтамыш, получив в очередной раз помощь от Тимура войсками и советниками, изгоняет из Сыгнака Тимур-Мелика (начало 1378 г).

Так Тохтамыш по праву наследования становится ханом Белой Орды. Утвердившись в своих новых владениях, он совершает нападение и на Мамаеву Орду и захватывает Сарай и левобережье Волги (весна 1379 г). Тимур, обеспечив себе таким образом свою северную границу, занялся своим повседневным делом – войной. Он направился в Иран и Хорасан. Воевал с государством Куртов в Кандагаре, с династией Музаффаридов в Иране, с сарбадарами в Хорасане и с Хорезмом. И был занят этими делами до 1382 г.

В 1376 Киприан был рукоположен в митрополиты Западной Руси. (Киприан на первом этапе своей деятельности чётко ориентировался на Литву. Свои политические убеждения он пересмотрел несколько позже, уже после смерти Ольгерда, когда стало ясно, что Литва примет католическое крещение.) В тот же год из Константинополя в Москву прибыли патриаршие посланцы с целью суда над митрополитом Алексием и его возможного снятия с должности митрополита. Суд, однако, полностью провалился. Во время суда Киприан направил в Новгород грамоту, требуя от нового архиепископа ехать на постановление к нему, а не к Алексию. Тот, однако, поехал в Москву.

В том же 1376 г союзные войска Московского и Нижегородского великих княжеств ходили войной на Булгар. Местные владетели, Асан и Мамат-Салтан, числились подданным Мамая. Союзные войска возглавлял князь Дмитрий Боброк, недавно женившийся на Анне, сестре в.к. Дмитрия Московского. В этом походе русские впервые познакомились с новомодным изобретением – пушками, которые имелись в Булгаре. Союзные войска сместили Мамат-Салтана, взяли с Булгар 5000 рублей выкупа и оставили там своего сборщика дани.

В 1377 великие князья Московский и Нижегородский, в сопровождении немалого количества князей помельче, выступили против Мордовии, верховная власть над которой принадлежала также Мамаю. Не найдя войска местного владетеля Араб-шаха, в.к. Московский вместе со своим воинским контингентом вернулся в Москву. Впрочем, там осталась нижегородская армия, возглавляемая молодым князем Иваном Дмитриевичем, вместе с полками владимирскими, переяславскими, юрьевскими, муромскими и ярославскими. Араб-шах, наладив хорошие отношения с местными мордовскими князьками, 2 августа 1377 г неожиданно напал на эти войска и перебил их почти полностью в сражении на р. Пьянее. Номинальный командующий, князь Иван Дмитриевич, утонул в реке во время бегства. Вслед за тем Араб-шах пошёл на Нижний Новгород и взял город (5 августа). В.к. Дмитрий Константинович бежал в Суздаль. Далее Араб-шах разорил нижегородские земли по р. Суре. После чего он совершил ещё нападение и на Рязанское княжество, разбив войска в.к. Олега. Воспользовавшись подвигами Араб-шаха, и сами мордовцы почувствовали в себе недюжинный воинский талант и напали на земли Нижегородского княжества, конкретно их пограбив (октябрь 1377). Их настиг князь Борис Городецкий и на той же самой р. Пьянее нанёс им сильнейшее поражение.

Не решаясь нападать более на Араб-шаха, русские решили мстить хотя бы мордовцам. Московско-нижегородские войска, под началом князей Бориса Городецкого и Семёна Дмитриевича, а также московского боярина Фёдора Андреевича Свибла, напали на мордовскую землю и «сотворили её пусту». Причём пленников Нижнем Новгороде травили псами на льду Волги.

В 1377 в Вильне умер великий князь Литовский и Русский Ольгерд Гедиминович. Титул великого князя своего огромного – от моря и до моря – государства он завещал своему шестому сыну, Ягайле, взяв клятву со своего брата Кейстута признать его власть. Перед смертью он таки принял православие по настоянию своей жены – Ульянии Тверской. Митрополит Киприан, похоронив Ольгерда, и убедясь, что при новом великом князе у православия в Литве перспектив нет, уехал к старшему сыну Ольгерда – князю Андрею Полоцкому. Андрей не признал власти своего брата. Он собрал войска и пошёл на Вильну. Но князь Кейстут Гедиминович, выполняя волю своего брата о поддержке Ягайлы, разбил войска Андрея и занял Полоцк. Андрей Ольгердович бежал во Псков (1377), где по соглашению с в.к. Дмитрием Московским, к которому он ради этого съездил в Москву, стал князем.

Тут я вынужден вернуться на 5 лет ранее, чтобы рассказать о том, что происходило в Византии. Итак, после свержения Кантакузена, Византийским императором стал Иоанн V. При нём империя потеряла всякую самостоятельность во внешней политике, так как Иоанн V посылал свою немногочисленную армию туда, куда ему говорил османский султан Мурад, фактически просто помогая султану в его завоеваниях. Фракия, одна из последних провинций империи, сама-собой отошла туркам.

В 1373 г, когда султан Мурад и император Иоанн находились в очередном походе, их дети, Андроник Палеолог и Сауджи-бей, сговорились свергнуть своих отцов. Они уже начали приводить свой план в исполнение, захватив несколько городов, когда султан Мурад форсированными маршами вернулся со своими войсками из Азии. 30 мая 1373 г войска Андроника потерпели поражение. 29 сентября потерпели поражение и войска Сауджи-бея. Султан ослепил своего сына и посадил его в тюрьму, и потребовал того же и от императора. Византийцы, однако, ослепление провели некачественно. Андроник сохранил один глаз, а его сын Иоанн – оба, но один глаз ему был повреждён. После этого оба были заточены в башню, а престолонаследником провозглашён другой сын Иоанна V – Мануил.

В 1375 г император Иоанн ради удовлетворения насущных нужд в деньгах решил продать очередное владения империи (при нём этот бизнес был поставлен на широкую ногу), на сей раз стратегически важный остров Тенедос. Продать он решил его Венеции, чем очень разозлил Геную. Генуэзцы, дабы не отдавать Тенедос торговому противнику, избрали самый простой и радикальный способ: решили сменить императора. 11 июля 1376 г Андроник вместе с сыном Иоанном были выкрадены генуэзцами из места их заточения. (Напомню, на Русь в это время прибыли патриаршие посланцы для суда над митрополитом, а Западная Русь была выделена в отдельную митрополию.) Генуэзцы договорились также и с османским султаном Мурадом, и с сербами Марко Кралевича. Османско-сербско-генуэзские войска приступили к осаде Константинополя, пока генуэзский флот охранял проливы от венецианского флота. 15 августа 1376 г Константинополь был взят, а Иоанн V, вместе с сыновьями Мануилом и Фёдором, заточены в ту же самую башню, где ранее сидел Андроник. А сам Андроник был провозглашён императором. В сентябре того же года был свергнут с престола патриарх Филофей Коккин. Нового патриарха не стали избирать. Андроник назначил того, о ком его попросили генуэзцы – Макария.

В 1376 г, в связи с ухудшением здоровья митрополита Алексия (ему было около 85 лет) встал вопрос о его приемнике на посту митрополита. Новоназначенного Киприана Дмитрий Московский не признавал, считая его ставленником Ольгерда. При дворе в.к. Дмитрия большим (даже очень большим) влиянием обладал княжеский печатник – коломенский поп Митяй (человек высокой образованности, но не высоких моральных качеств, духовный противник Сергия Радонежского и его последователей). Его-то и придумал в.к. Дмитрий сделать своим, домашним, митрополитом. Митяй срочно постригся в монахи под именем Михаил. Но на все уговоры Дмитрия и избранных бояр митрополит Алексий не соглашался признать его своим приемником.

«Спросим сейчас - почему? Коими государственными причинами, коим дальним замыслом порешил князь Дмитрий содеять митрополитом Митяя, именно его, а не кого иного из маститых игуменов или архимандритов, среди коих были куда более достойные высокого и ответственного места сего? … Чем не угодил князю его воспитатель, местоблюститель престола, защитник и устроитель власти Дмитриевой Алексий, что надобно было именно противника Алексиевых замыслов волочить на владычный престол? Почто?! А ответ прост: князь об этом-то даже и не думал!

Понимающий понимает всегда в меру свою. Дмитрий Иваныч был глубоко верующим человеком, но вера его была где-то на уровне суеверия, веры в обряд, и все его действия определялись именно этим. Да еще - возросшим ощущением собственной значительности государственной, взращенной Алексием. Сложная богословская философия, труды исихастов, Ареопагит, писания риторов, схолии Метафраста и Декаполита, Пселл, Федор Метохит, Палама - все это было не для него. А вот красота службы церковной, жаркие костры свечей, золото и пурпур, рокочущие гласы мужского хора и мощный бас Митяя, оглашающий своды храма, … - это князь понимал! И за это ценил. И так он и представлял себе: служба, хор, толпы народные и Митяй в алтабасной митре и саккосе, вздымающий тяжелый напрестольный крест во главе всех! Митяй в митрополичьем облачении! Красиво казалось! И мощно! И уже - где там Литва и Ольгерд! Свой, ведомый, домашний митрополит на престоле! …Когда-то послы Владимировы, умиляясь величию и красоте службы константинопольской, решили принять крещение от греков. И те же причины да ненависть к литвину Ольгерду подвигнули князя Дмитрия к упрямому выбору им грядущего главы русской церкви.»

Узнав о смене патриарха, в.к. Дмитрий, не долго думая, послал в Константинополь жалобу на Киприана, открыв таким образом растянувшийся на десятилетие спор о престоле митрополита всея Руси.

В какой-то момент времени, в очередной раз отказав в.к. Дмитрию признать Митяя своим наследником, митрополит Алексий вызвал в Москву игумена Сергия Радонежского и предложил ему стать митрополитом, надеясь что тогда в.к. откажется от кандидатуры Митяя. Сергий, однако, отказался принять митрополию.

12 февраля 1378 года умер митрополит Алексий. Согласно «Житию», у ложа умирающего присутствовал Сергий Радонежский, предсказавший ему, что Митяй не займёт митрополичий престол. Митрополит Алексий был канонизирован РПЦ.

Митяя, как выяснилось впоследствии, поддерживал ещё и Мамай, и финансировавшие его генуэзцы. Назначенный ими патриарх Макарий в своём послании отказывал Киприану в сане митрополита и призывал Митяя в Константинополь на постановление (несмотря на фактическое состояние войны на это время между Мамаем и в.к. Дмитрием, Мамай Митяя пропустил через свои владения без всяких затруднений.) Впрочем, Дмитрий, не сумев добиться благословления Митяю от Алексия, решил собрать собор русских епископов, и надавить на него, дабы выдвинуть кандидатуру Митяя. В этих обстоятельствах, виднейшие русские монахи-подвижники, во главе с Сергием Радонежским, признали Киприана митрополитом всея Руси. Тот поехал в Москву, но в.к. Дмитрий, не желая никого слушать, приказал выкинуть того за пределы своих владений. Киприан поехал в Константинополь – плести интриги.

В 1378 г Феофан Грек расписывает церковь Спаса Преображения в Новгороде.

В июле 1378 г войска Мамая вновь взяли и разграбили Нижний Новгород. Довольный этим, Мамай посылает на Русь своего лучшего полководца – Бегича. На реке Воже, во владениях в.к. Олега Ивановича Рязанского, произошло крупное сражение, выигранное русскими. Различными частями русских сил командовали в.к. Дмитрий Московский, князь Андрей Ольгердович и князь Данила Пронский, посланный на эту битву великим князем Олегом. Князь Боброк в этом сражении по неизвестным причинам не участвовал.

Придя в грустное состояния от этого поражение, Мамай, однако, уже в том же году собирает новые силы и направляет их на в.к. Рязанское, которое значительно опустошает, взяв в том числе и столицу – Переяславль Рязанский.

В 1378 г умер великий хан Монголии Булекту. Ему наследовал его брат Тогус-Тэмур Усхала-хан. Вскоре Тогус-Тэмур возобновил войну с Китаем. Война эта стала для него роковой. Весной 1380 г китайская армия пересекла степи и взяла столицу Монгольской империи – Каракорум, разрушив его при этом до основания. Далее китйская армия дважды пересекла Монголию, уничтожая всё на своём пути. Впрочем, война после этого продолажалась ещё 8 лет.

В марте 1379 г собрался собор русских епископов, на коем Митяй хотел добиться постановления себя епископом и кандидатом в митрополиты. Оппозицию Митяю но этом соборе епископов (все они были поставлены Алексием) возглавил епископ Нижегородский и Суздальский Дионисий.

«…поясним читателю еще раз, с кем столкнулся на этот раз Митяй-Михаил в своих властолюбивых посяганиях.

…В синодике 1552 года Нижегородского Печерского монастыря Дионисий именуется <преподобным чудотворцем>. Имя его внесено во многие святцы XVII века. Патриарх Нил, возводя Дионисия в 1382 году в сан архиепископа, пишет, что слышал похвалы нижегородскому подвижнику и <сам видел его пост и милостыни, и бдение, и молитвы, и слезы, и вся благая ина, отнуду же воистину божий и духовный знаменуется человек>. Греков Дионисий потряс ученостью и глубоким знанием Священного писания. Прибавим к тому, что и отличным знанием греческого языка, полученным им едва ли не в молодости еще и едва ли не в самой Византии. Дионисий (до пострижения Давид) принял схиму в Киевской пещерной обители, откуда еще в начале 1330-х годов или даже в конце 1320-х принес на берег Волги икону Божьей Матери с предстоящими Антонием и Феодосием Киево-Печерскими, пламенное честолюбие, любовь к пещерному житию, намерение основать монастырь, подобный Лавре Печерской, и, добавим, желание повторить в сем монастыре подвиг самого Феодосия. Именно к нему ходил отроком Сергий Радонежский слушать пламенные глаголы уже знаменитого тогда нижегородского проповедника. В числе учеников Дионисия были и Евфимий Суздальский, и Макарий Желтоводский, или Унженский, и прочие, числом двенадцать, ученики, основатели общежительных киновий, понеже и сам Дионисий устроил у себя в обители общее житие задолго до того, как преобразовал свою обитель в общежительную киновию Сергий Радонежский. И увлеченность исихией, молчальничеством, и монастырское строительство нового типа - все тут творилось и создавалось ранее, чем на Москве. Под его духовным руковожением вдова князя Андрея Константиновича Василиса-Феодора раздает в 1371 году свое имущество, отпускает на свободу челядь и создает женскую общежительную Зачатьевскую обитель в Нижнем Новгороде. Под его, Дионисиевым, руководством создавался в 1377 году тот летописный свод, который под именем Лаврентьевской летописи лег в основу всего летописания московского. Именно здесь властною волею нижегородского игумена явились в летописном повествовании пламенные глаголы противу Батыевых татар и уроки мужества, якобы проявленного предками полтора столетия назад в неравной борьбе, долженствующие подвигнуть русских князей к нынешней борьбе с Ордою, ибо мужеству живых подножие - мужество пращуров! Именно его, Дионисиевы, призывы подняли нижегородцев противу Сарайки и Мамаевой <тысячи>, истребленной в Нижнем, и именно в него пустил Сарайка свою последнюю стрелу, пытаясь убить ненавистного проповедника. К крестоносной борьбе <за правоверную веру христианскую> призывал нетерпеливо и властно всю жизнь знаменитый нижегородский игумен, почасту не считаясь ни с чем - ни с подорванными силами княжества, ни с извивами великокняжеской политики, ни с возможностью (или невозможностью) днешней борьбы... Кто знает, стань нижегородская княжеская ветвь во главе Руси Владимирской, не стяжал ли бы Дионисий лавров духовного создателя и устроителя этого нового государства? Но и то спросим: а не привел ли бы неистово-пламенный Дионисий эту новую Русь к разгрому? Во всяком случае, любое соборное деяние творится совокупною энергией многих, и в том духовном подъеме Руси, который привел русичей на Куликово поле, глас и призывы Дионисия явились не последними отнюдь! Хотя и то повторим: нетерпение Дионисиево оплачено было кровью всей Нижегородской земли. Вот этот неистовый иерарх и не захотел поклониться Митяю.»

Епископы, наперекор воле князя, не одобрили кандидатуры Митяя.

«Поставленье Митяя в епископы собором русских епископов сорвано. На ниче ушли все усилия князева ставленника. В ближайшие недели он сочинит, опираясь на статьи <Пчелы> и других сочинений греческих богословов, <Цветец духовный>, где будет статья <О иноках-властолюбцах>, направленная прямо против Дионисия с Киприаном. Он будет открыто угрожать, что закроет Сергиев Троицкий монастырь под Радонежем и выгонит Федора, его племянника, из Симонова. Но и это уже не поможет ему. К весне, к исходу Поста, окончательно выясняется, что на поставленье и во епископа, и в митрополита Михаилу-Митяю надобно ехать в Царьград. И только после того и тогда, ежели он будет поставлен, вольно ему будет исполнить свои угрозы.»

Митяй начал собираться в Константинополь. Дабы избежать лишних хлопот, с епископа Дионисия берётся слово, под поручительство Сергия Радонежского, что он в Константинополь не поедет. Слово это Дионисий нарушает, и, в обход владений Мамая, направляется в Константинополь.

В 1379 г в Константинополь прибыл и Киприан. К 1379 году в войне Генуи и Венеции, в которой до недавних пор выигрывала Генуя, перевес стал потихоньку склоняться на сторону Венеции. И потому, в июне 1379 г, император Иоанн V и его сын Мануил «чудесным образом» бегут из заключения к тому же султану Мураду. И возвращаются в Константинополь с турецкими войсками. Султану обещана дань, обещано предоставление имперской армии по первому его требованию, обещано всё, что только можно. 1 июля 1379 император Иоанн (точнее – его сын, Мануил, а ещё точнее – венецианцы) начинает штурм своей столицы. В бухту Золотой Рог входит венецианский флот. К 4 августа город занят, а в проливах 29 сентября венецианский флот разбивает генуэзский. Впрочем, Андроник Палеолог с сыном Иоанном, успевают бежать в Галату, генуэзскую крепость напротив Константинополя. Кроме императора венецианцы свергают и патриарха Макария, свою подпись под актом свержения ставит и Киприан.

Митяй выезжает из Москвы в июле, ещё не зная ничего, из произошедшего в Константинополе. Он ехал через владения Мамая, который заранее выдал ему ярлык. (Мамай в это время уже готовил союз с Ягайлой Литовским). Уже в виду Константинополя (плыл Митяй даже не в Константинополь, а в генуэзскую Галату) Митяй «скоропостижно скончался», то бишь был убит членами собственного посольства. Духовные члены посольства, пораскинув мозгами, решили выбрать нового митрополита про меж себя. Выбрали архимандрита Горицкого монастыря в Переяславле Пимена, его имя и вписали в грамоту в.к. Дмитрия.

Незадолго перед отъездом Митяя, Иван Васильевич Вельяминов, уехав из Мамаевой Орды на Русь, был обманом схвачен в Серпухове и доставлен в Москву: <Обольстивше его и преухитривше, изымаша его в Серпухове и приведоша его на Москву>. Митяй перед отъездом требует казни Ивана. 30 августа 1379 г тот был казнён. Спустя 10 дней у в.к. Дмитрия умер сын Семён. Дмитрий, испугавшись, просил Фёдора Симоновского, племянника Сергия Радонежского, стать его духовником. А самому Сергию разрешает основать ещё один монастырь, в Стромыне. Игуменом этого монастыря стал Леонтий, бывший секретарь митрополита Алексия.

г) 1379 -1381 Куликово поле

Сначала о Литве.

В.к. Ольгерд Гедиминович Литовский умер в 1377 г. Закона о престолонаследии в Литве не было, и теоретически власть могла достаться любому Гедиминовичу. После смерти Ольгерда таковыми являлись:

его брат Кейстут, князь Трокайский;
12 сыновей самого Ольгерда (большинство из них уже владело собственными княжествами);
6 сыновей Кейстута;
Михаил Заславльский, сын Явнутия (бывшего великим князем в 1340-1345 г);
Любарт Гедиминович, князь Волынский и его дети;
многочисленные дети и внуки Наримонта Гедиминовича, также владевшие своими княжествами (а частью уже перебежавшие служить Москве);
дети Кориата Гедиминовича (тоже со своими княжествами);
и так далее…

Сами литовцы – жемайты и акушайты – были язычниками, хотя сами-князья Гедиминовичи все, кроме Кейстута, крестились в католическую либо православную веру, причём некоторые неоднократно.

Но Литовское государство процентов на 80 состояло из только что завоёванных русичей, исповедовавших православие. Более того, ещё со времён Гедимина в Вильне и других городах великого княжества были сильны позиции католической церкви.

Словом, порядка в Литве было не больше, чем в Орде. Ольгерд ещё как-то мог со всем этим управляться, но это мог только он один. К тому же, Ягайло, которого Ольгерд избрал себе наследником, имея уже боле 30 лет от роду не был женат…

По соглашению Польского Сейма и короля Польши и Венгрии Людовика Анжуйского от 1374 г, корону Польши должна была наследовать его дочь Ядвига. А Ольгерд сам свои первые земли – Витебское княжество – получил в приданое за своей первой женой. Словом, Ольгерд хотел присоединить ещё и католическую Польшу. При всём при этом над Литвой весела ещё и постоянная опасность в виде Ливонского Ордена. Ни гению Гедимина, ни гению Ольгерда с Кейстутом так и не удалось совладать с Орденом. Литва вела с ним оборонительную войну и медленно, но верно отступала.

При всём при этом в Литве имел большую власть Войдыло, некогда холоп Ольгерда, возвышенный им до боярского состояния, фаворит самого Ольгерда и его наследника Ягайлы, фактически и определявший все действия последнего. Человек, справедливо ненавидимый князем Кейстутом, человеком более влиятельным, чем все остальные литовские князья вместе взятые.

Первым против Ягайлы возмутился его самый старший брат, князь Андрей Полоцкий. Но Кейстут, не решась нарушить волю своего покойного брата, разбил войска Андрея уже под самой Вильной. От этого разгрома Андрей убежал в Москву (впрочем, Полоцк ему Кейстут вскоре вернул). Лейтмотивом дальнейшей политики Ягайлы стало избавление от своего слишком властного дяди, причём избавление любой ценой, и организатором всей этой политической операции был именно Войдыло. Ягайло, дабы покрепче привязать к себе Войдылу, женит его, бывшего раба, на своей сестре Марии, дочери великого князя. Это был первый его поступок, который до глубины души возмутил Кейстута.

«Кейстут был аристократ в том древнем значении слова, о котором мы совершенно забыли после нескольких веков позднейшего изнеженного барства.

Но… вынужден был, гордясь предками, и сам ежечасно поддерживать славу и честь пращуров своих. А там - при нужде - брались и за лопату, и за топор. Косить и пахать умели все, мяли кожи … ковали железо, подковывали коней... Могли съесть ломоть черствого хлеба, запивши водой из ручья, или, как князь Святослав, сырое мясо, размятое под седлом, густо пахнущее конским потом, а после с мечом или топором в руке прорубаться во главе своей рати сквозь ряды вражеских воинов. И, валясь на конскую попону в гущу тел спящих ратников, во вшах и грязи, все-таки ведать, знать, что ты - благородной крови, и тебе уготована иная стезя, и воины, которые, не вздохнув, отдают за тебя жизнь и за которых ты отдашь свою, ежели так ляжет судьба, все-таки не ровня тебе, они - кмети, смерды, кнехты, а ты - князь, ты вятший, боярин, рыцарь, и честь рода твоего требует благородной родни и благородного жениха для дочери твоей, которой подходит время брачное. (Хотя и она умеет прясть и ткать, и доить коров, и стряпать не хуже, а лучше простолюдинок!)

Кейстут уже и с братом покойным рассоривал из-за Войдылы, а потому поступок Ягайлы с Ульянией вызвал в нем подлинное омерзение. Упорно державшийся своей древней веры, этот последний рыцарь языческой Литвы, изрубленный в боях, всегда впереди своих воинов, многажды уходивший от смерти и плена, рыцарь в том высшем смысле, о котором слагали свои поэмы труверы (и чего почти не было в реальной грубой действительности), предупреждающий врагов - как древлий Святослав, перед битвою посылавший сказать <иду на вы>, - о дне и часе ратного спора, муж, с которым виднейшие немецкие бароны считали за честь состязаться в благородстве, литвин, очаровавший статью, умом и вежеством императорский двор, воин, сдержавший на рубежах Жемайтии (в то время, как Ольгерд покорял одну русскую область за другою) весь напор немецкого Ордена и не уступивший тевтонам за всю жизнь ни пяди литовской земли, - не мог такой муж уступить братнину рабу!»

Меж тем князья Владимир Серпуховской, Андрей Полоцкий и Дмитрий Боброк вторгаются в литовские пределы, где их с распростёртыми объятиями встречает второй сын Ольгерда – Дмитрий, князь Брянский, Трубчевский и Стародубский (1379), переезжающий на службу в Москву. Ягайло снова вынужден просить дядю о помощи. В это время Мамай, не во всех тонкостях разбиравшийся в сложных внутрилитовских делах, предлагает великому князю Литовскому, т.е. Ягайле, союз и совместную войну с Москвой. Так Ягайло находит хороший повод, не возбуждая подозрений Кейстута, собрать все свои войска, якобы для похода на Москву. Войска Кейстута были собраны всегда, и находились в Жемайтии, на границах с Орденом. Ягайло просил у дяди и его войска, желая оставить того совсем безаружным. Но Кейстут, опасаясь нападения немцев, свои войска Ягайле не дал.

Так Ягайло, пройдя более тысячи километров до Куликова поля, «не успел» на сражение, несколько дней простояв в 40 верстах от места боя. Гробить свои войска во славу Мамая он вовсе не собирался. Ему они были нужны против дяди. Возможно, если бы явственно проглядывалась победа Мамая, то он и вступил бы в битву. Но такавая победа явственно не проглядывалась. Да ещё неподалёку находились силы в.к. Олега Рязанского, который, не смотря на всю нелюбовь к нему московских властей, просто не мог вступить в союз ни с Мамаем, ни с Ягайлой. Так что, опасаясь подвергнуться ещё и нападению Олега (посотянного противника Литвы), Ягайло совсем не собирался встревать в сражение.

Вернувшись после сражения в Литву, Ягайло направил своего брата Скиргайла вместе с частью войск на Полоцк, с целью занять эотт город. Скиргайло был там схвачен, а Ягайло сразу заявил, что он тут не при чём. Поняв, что одному даже со всей литовской армией Кейстута ему не одолеть, Ягайло решился на прямую государственную измену, заключив тайный союз против Кейстута с Ливонским Орденом, обещая уступить Ордену всю Жемайтию, которую контролиорвал Кейстут. Впрочем, один немец, Куно фон Лебштейн, тоже решается на предательство и сообщает всё Кейстуту. Но Витовт уверяет отца, что всё это не правда, ибо он друг Ягайлы и знает все его мысли как свои.

Вскоре немцы нападают на Жемайтию, Кейстут выбивает их оттуда, а Ягайло тем временем занимает Полоцк.

Плюнув на немцев, Кейстут форсированным маршем идёт на Вильну, горожане ему сами открывают городские ворота. Там он находит договор, подтверждающий связи Ягайлы с Орденом и доказательства причастности к этому Войдылы. Ягайлу берут под стражу, Войдылу вешают. Великим князем Литовским Кейстут провозглашает себя (1381). Ягайле он впрочем передаёт Витебск – первое княжество его отца.

Впрочем, на этом всё только начинается: переехав в Витебск, Ягайло начинает новые тайные переговоры с Орденом. Роль Войдылы при Ягайле теперь исполняет его младший брат Скиргайло.

Впрочем, приходом к власти Кейстута тоже не все были довольны. Дмитрий-Корибут Ольгердович, князь Северский, отказался признавать его власть. Кейстут собирает войска и уходит за Днепр. Когда он ушёл достаточно далеко, Ягайло подходит с Витебскими войсками к Вильне. Синхронно с ним туда же подходят войска Ливонского Ордена. Жители столицы открывают городские ворота перед бывшим великим князем. Немцы внезапно захватывают Трокайский замок – столицу самого Кейстута. Его сын Витовт еле-еле успевает бежать, и посылает гонца к отцу с кратким очтчётом о последних событиях где признаёт, что был обманут Ягайлой. Кейстут в это время вёл осаду Новгород-Северского. Прекратив осаду, он возвращается в Жемайтию, где они с Витовтом проводят дополнительный набор войск. Близ Трокайского замка армия Кейстута встречается с литовско-немецкой армией Ягайлы. Войска Кейстута имеют значительное численное преимущество. Учитывая его полководческий опыт – исход сражения ясен. В это время Скиргайло прибывает к Кейстуту и от имени Ягайлы предлагает переговоры о мире и подчинении. Скиргайло приносит клятву в его личной неприкосновенности. Витовт, который всю свою предыдущую жизнь считал Ягайлу своим другом, уговаривает отца поверить.

«Он (Скиргайло) клялся по-литовски, по-древнему, будучи, однако, христианином, для которого языческая клятва необязательна (так же, как для язычника необязательна христианская клятва).»

Кейстут, как последний дурак, верит на слово и соглашается провести переговоры в Вильне.

Кейстут с Витовтом въезжают в Вильну, занятую немцами. Их сразу хватают. Кейстута, от греха подальше, сразу отвозят в Крево. Витовта заточают непосредственно в Вильне.

«И все-таки это семейное дело, свое, внутреннее! Для пристойного вида его (Витовта) разрешают навещать жене со служанкою. Ибо город взволнован и войско, неодоленное, ропщущее, стоит за Троками и ждет - теперь уже неизвестно чего! И некому их сплотить и повести на бой выручать своих предводителей, тем паче что слухи - один другого диковинней. Кто говорит, что Кейстут с сыном арестованы, кто - что уряжен мир и они пируют в княжеском замке...

А время идет, и воины, не бившиеся, начинают потихоньку разбредаться по домам. (Многие бояре подкуплены и не держат ратных, не собираются к бою.) Поразительно это! Пожалуй, поразительнее всего! Ведь они шли с ним и за ним, шли с Кейстутом! Но... были бы там, в Вильне, одни немецкие рыцари... А Ягайло все же великий князь! Головы идут кругом, и армия распадается, не бившись. Не будучи одоленной. Не потребовав от Ягайлы хотя бы узреть господина и предводителя своего! А что же Кейстут? Многажды уходивший из плена, змеей уползавший из вражеского шатра! Кейстут, коего не держало никакое железо, никакие стены, что же он? Или годы уже не те и силы не те, или надломился дух старого воина? Он позволяет довезти себя, закованного в цепи, до кревского замка, позволяет всадить в подземелье... Чего он ждет? На что надеется при таковом племяннике? Или уже и сам решил умереть, сломленный мерзостями окружающей жизни? Или ждал суда, прилюдного разбирательства дела своего? От кого ждал? Он сидит в подземелье четверо суток. За четверо суток тот, прежний Кейстут давно бы ушел из затвора! Тем паче что при нем слуга, Григорий Омулич, русский. Любимый и верный, не бросивший господина в беде и в отличие от Кейстута не закованный в цепи. Что произошло со старым рыцарем? Быть может, он перестал верить и собственному сыну Витовту и потому хочет умереть? Ибо, ежели изменяет сын, взрослый сын, твоя плоть и кровь, твое продолжение во времени, жить уже не стоит и незачем... Всё так! И все-таки - почему?»

На пятый день происходит инсценировка самоубийства Кейстута (1382). Его тело доставляют в Вильну и со всеми языческими почестями предают огню. Родственников жены Кейстута, однако, кого сажают на кол, а кому отрубают головы.

С Витовтом, когда он узнал о смерти отца, произошёл нервный срыв. Однако его жена, Анна Смоленская, сумела организовать его побег, переодев его в платье своей служанки, а её саму, под видом Витовта, оставив в затворе. Когда спустя три дня подмена обнаружилась, служанка была изувечена и казнена. Витовт бежал в Пруссию, к магистру Ордена Конраду фон Цольнеру. Где предложил немцам условия более выгодные, чем его двоюродный брат. Вся эта история закончилась только 10 лет спустя, в 1392 г, и будет описана в следующей части.

Краткий экскурс в международную обстановку.

«Ежели наблюдать одни лишь события, не доискиваясь причин, в истории невозможно понять ничего.

... В самом деле, не должен был Мамай идти войною на свой русский улус!

Да, с Литвою заворотилось круто. Избавленный от опеки осторожного и дальновидного Алексия, вдохновленный к тому же Ольгердовой смертью, Дмитрий пер напролом, а после удачи под Стародубом и перехода на свою сторону двоих Ольгердовичей уже и о том возмечтал, как бы посадить на виленский стол своего ставленника Андрея Полоцкого... С Литвою восстала пря, так ведь Ягайло-то в Куликовской битве и вовсе не участвовал! Хотя кому как не Ягайле сам Бог велел выступить противу мятежных братьев! Иван Вельяминов, многолетняя зазноба Дмитриева, противник его в Орде, был убит, казнен уже год назад. Приграничные сшибки и даже поход Бегича с битвою на Воже все-таки не давали повода Мамаю бросать на Русь скопом все силы своего улуса, затеивать грандиозный поход, кидая на неверные весы воинской удачи свое будущее, тем паче в ту пору, когда из Заволжья началось грозное движение Тохтамышевых ратей, и уже были потеряны Сарай и Хаджитархан, и многие кочевья Мамаевы попали под власть Синей Орды. Туда надобно было бросить полки! Немедленно помириться с Дмитрием! Призвать на помощь себе дружины урусутов! Не хотела, да и не могла еще тогдашняя, только-только поднявшаяся Москва спорить с Ордой! Не могли русичи совершать походов в Дешт-и-Кипчак, Дикое поле, страну незнаемую, и еще долго не могли! Целые столетия!

Но ежели не противостояние Руси и Орды, не <вековая вражда> тому причиною, так спросим опять: кому же, в конце концов, был надобен этот поход?! И не подивим нежданному ответу на этот вопрос: война нужна была прежде всего кафинскому консулу. Нужна была генуэзским фрягам, вознамерившим сокрушить Русь силами Орды.

…Нынче странно помыслить, как это могло совершиться. Вся Россия с одной стороны - и маленький итальянский город с другой? Стоп! <Вся Россия> умещалась покудова почти целиком в Волго-Окском междуречье, а <маленький итальянский город> был в ту пору одним из самых больших городов Европы, уступая одному Парижу. Флот республики не знал себе соперников (помимо Венеции). Черное море было в руках генуэзских купцов и пиратов. Гибнущая Византия оказалась совершенно бессильною перед экспансией <высочайшей республики святого Георгия>, как гордо называли себя генуэзцы. Да, Генуя не оставила нам в отличие от Венеции или Флоренции ни знаменитых зодчих, ни ваятелей, ни живописцев, ни поэтов. Вся неистовая сила республики ушла в торговую и военную предприимчивость. Генуэзские мореходы, как сказано, не знали себе равных, генуэзские арбалетчики были лучшими в Европе. Генуя оставила миру крепости и счетные книги с перечислением многоразличных товаров - тканей, сукон, оружия, пряностей и рабов, - с перечнем цен и прибылей, кстати, не таких уж и фантастических, как кажется нам теперь. Ибо, очистив оружие от крови и отпихнув ногою труп врага, генуэзский воин-пират садился не за Тита Ливия и не за сочинение стихов, а за счетную книгу, аккуратно итожа на разграфленных страницах цену крови и мужества, исчисляемую в золотых флоринах, греческих иперперах или венецианских дукатах разнообразного достоинства и чеканки. Сочинял не канцоны, а заемные письма и писал векселя, принимаемые к расчету банкирскими домами всей Европы и Ближнего Востока.

Императора Иоанна Кантакузина сверг простой генуэзский пират Франческо Гаттилусио. Не потребовалось ни вмешательства дожа Генуи, ни совокупных усилий четырех виднейших семейств: Дориа, Фиески, Гримальди и Спинола, которые в постоянной борьбе с черным народом и с <нобилями> - Джустиниани, Негро, Джентилле, Мари, Леркари, Чибо, Паллавичино, Чентурионе, Грилло, Вивальди и др., - всего двадцать четыре благородные фамилии) осуществляли в республике право и власть, ставили дожей, вмешивались в дела папского престола (в чем особенно подвизались Фиески), правили всей Лигурией и Корсикой, ссужали деньгами императоров, герцогов и королей, началовали армиями и флотом республики (целую плеяду замечательных флотоводцев выдвинул род Дориа) и при этом вели постоянную упорную борьбу с республикой святого Марка. Причем как раз на 1378 - 1380 годы приходится высший взлет генуэзских дерзаний и высший взлет могущества республики, когда, казалось, вот-вот и будет сокрушена вечная ее соперница Венеция, окончательно покорен Царьград и разбита силами Мамая упрямая Руссия, союзница греческих императоров, упорно сопротивлявшаяся унии с римским престолом.

Что бы ни творилось в ту пору с папами и антипапами, Римом и Авиньоном, какие бы споры ни шли между королем, императором, кардиналами, герцогами и городами, всё это все-таки был напор силы, а не бессилия, напор энергии и страсти, подчас грубо и грозно переплескивающих через край. Дряхлеющая Византия во всяком случае совершенно не могла уже противустать этому напору, послушно отдаваясь всевластию силы. И то, что на Руси было далеко не так, генуэзцам еще только предстояло понять.

Кьоджская война Генуи с Венецией 1378 - 1381 годов по существу началась еще за несколько лет до того спором за Кипр. В 1372 году генуэзцы захватывают на Кипре порт Фамагусту. В 1376 году начинается упорная борьба за овладение Тенедосом, в ходе которой Генуя как раз и свергла Иоанна Палеолога, похитив из заточения его сына Андроника, который тотчас передал Тенедос генуэзцам. Теперь Венеция, освободив в свою очередь Иоанна Палеолога из башни Анема, старалась захватом Константинополя решить спор в свою пользу.

Весною 1378 года - сурового года, именно в этом году началась схизма, явились двое пап, Урбан VI и Климент VII, взаимно проклявших друг друга, - война Венеции с Генуей вступила в решительную фазу. Генуэзцы привлекли на свою сторону венгерского короля, герцога австрийского, патриарха Аквилеи и Франческо ди Каррара, тирана Падуи. Венеция, почти лишенная союзников и окруженная со всех сторон, мужественно отбивалась. На суше ее войска отступают, но флот под командованием Ветторе Пизани наносит тяжелое поражение генуэзцам во главе с Лодовико Фьески. Однако 5 мая 1378 года у Полы Ветторе Пизани разбит наголову генуэзцами под начальством адмирала Лучано Дориа, который погибает в бою. Двадцать девятого мая генуэзский флот, возглавляемый другим Дориа, Пьеро, появляется у самой Венеции. С суши подходит Франческо ди Каррара, и совокупными силами генуэзцы шестнадцатого августа захватывают Кьоджу, сухопутное предместье Венеции, откуда в город идет подвоз продовольствия. Одновременно патриарх Аквилеи захватывает Тревизо. Венеция осаждена, голодает, город накануне гибели. Но сопротивляется жемчужина Адриатики отчаянно. Конфискует ценности у состоятельных граждан, вооружает всех, способных драться. Изо всех морей республика святого Марка призывает на помощь свои флоты. Мира нет. На предложение венецианцев заключить мир Пьеро Дориа отвечает гордым отказом. Престарелый дож Андреа Контарини и дважды разбитый адмирал Ветторе Пизани делают все что могут. Строится новый флот. В последних числах декабря 1378 года внезапным ударом венецианцы захватывают подступы к Кьодже, превратив осаждающих в осажденных, а в день нового, 1379-го, года на помощь Венеции подходит ее восточный флот под командованием Карло Дзено.

Двадцать пятого января неустрашимый Пьеро Дориа гибнет в бою. Об этом еще не знают на востоке, в далекой Кафе, куда генуэзские корабли долго не могут прорваться из-за блокады Константинополя. Не ведают там и того, что новый флот, созданный генуэзской республикой и посланный к Кьодже, тоже будет разбит и уже в январе 1380 года генуэзская армия, запертая в Кьодже, капитулирует.

Этого не могут представить, не могут предвидеть здесь, в Кафе, наоборот, со дня на день ожидающей падения Венеции. Война кончится лишь в августе 1381 года, и остров Тенедос, из-за которого она началась, очистят обе республики, и Венеция, и Генуя. И, хоть условия мира будут достаточно выгодны генуэзцам, все же с этого времени, с года сего Генуэзская республика начнет клониться к упадку, а Венеция, укрепляясь на Адриатике, расцветать. Но это - дела грядущие. И, повторим, ни разгром под Кьоджей, ни даже гибель Пьеро Дориа еще не снятся кафинским фрягам.

Кафинского консула своего генуэзцы в эти годы не сменяли - не могли сменить! Видимо, им был и оставался до 1381 года Джанноне дель Беско, и ему в значительной степени мог принадлежать дерзкий замысел разгромом Москвы свести на нет все константинопольские успехи венецианцев.

На море, в проливах господствовал венецианский флот, шла война, Галата была осаждена венецианцами и турками, генуэзский ставленник выбит из Константинополя, и на ромейский престол вновь взошел Иоанн V, опиравшийся на венецианскую и русскую поддержку, на то самое <урусутское>, или московское, серебро. И сокрушить Москву силами колеблющегося Мамая, выбить тем почву из-под ног упрямой византийской патриархии, разом одолеть Венецию и утвердить латинский крест во граде Константина, а с тем и непререкаемую торговую власть Генуи в Греческом (Черном) море и на Руси, добравшись до вожделенного, богатого дорогими мехами и серебром русского Севера, да содеять все это единым махом и, повторим, чужими руками – таков был слепительный замысел, на осуществление коего генуэзская Кафа бросила все силы своей богатой и умной дипломатии!

А о чем думал Мамай? Его эмиры и беки? И тут нам приходится вновь углубиться в психологию упадка, коснуться сознания эпигонов, переживших прошлое величие, в мозгу которых беспорядочно варится каша прежних амбиций, мелкой злобы, слепых сиюминутных поводов и комплекса неполноценности, из-за которой взгляд ослепляется всеконечно, теряя всякую возможность дальнего видения.

Урусуты убили посла Сарай-аку в Нижнем! Урусуты взяли Булгар! Посмели разбить Бегича! Это те урусуты, которых мы раздавили на Пьяне! Пора их приструнить, пора напомнить им, упрямцам, грозу Батыеву! Да ведь именно с Батыем сравнивал себя хитрый темник, гурген Бердибека, вечно злобствующий и вечно нуждающийся в серебре Мамай!

Надо ли было множить эти обиды? Надобно ли было кому-то что-то доказывать? (Даже тому же Дмитрию!) Надобно ли было даже требовать увеличения даней? Нужнее была бы Мамаю, и много нужнее, военная помощь Москвы!

Да и в Орде Мамаевой так ли уж хотели воевать с Русью? Недаром Мамаю пришло на ум запретить своим татарам сеять хлеб в этом году - возьмем-де хлеб у урусутов! Ну, а под угрозою голода как не выйти в поход!

Никому, ни на Руси, ни в татарах, не надобна была эта война!»

Главным врагом Мамая было отнюдь не Московское княжество, которое в принципе не могло на него напасть, а Тохтамыш. Тохтамыш объдинил к отму времени под своей властью всю Белую Орду и только что захвативший у Мамая половину лучшую Золотой Орды – Сарай, Астрахань и Левобережье Волги. Мамай мог, плюнув на дань, подобно хану Менгу-Тимуру пригласить русские войска принять участие в его войне. Более того, всего несколько лет назад он так и сделал, когда именно Дмитрий Московский захватил для него Булгар.

Но в Европе в это время сражались не только папа Римский с папой Авиньонским, но и Генуя с Венецией, две могущественные торговые республики. Они оспаривают друг у друга практически всё Средиземноморье. В Крыму, в генуэзских колониях, придумывают план, как навредить Венеции, подчинив себе одновременно Владимирскую Русь силами Мамая, и Византию, которая существует на подачки великого князя Владимирского. Впрочем, Мамай получает от генуэзцев не только финансы, но и практически все наличные силы Генуи в Крыму, а также военную помощь тех крымских и околокрымских народов, на которые генуэзцы имеют влияние. Он получает и дипломатическую помощь. Именно генуэзцы вместе с латинскими прелатами, которые уже давно крутятся вокруг Ягайлы, уговаривоют того поддержать Мамая. От этого они ждут всё того же – взять под контроль товарооборот Владимирской Руси и ввести на ней униатство, а по возможности и католичество. С последующим, неизбежно отсюда вытекающим, взятием под свой контроль (в очередной раз) и остатков Византийской империи.

Итак, Мамай начал концентрацию всех свои и сил, с привлечением всех сил, что могли предоставить генуэзцы, где-то в начале 1380 года. 23 июля 1380 г он привёл свои войска на границу Руси – на реку Воронеж, откуда 143 года назад начинал свой поход на Русь и Бату-хан.

В.к. Дмитрий Московский также начал собирать войска в воих владениях, а также послал призывы ко всем зависимым от него князьям. В ход шли не только княжеские дружины и городовые рати. Судя по всему, местами проводился сбор и крестьянского ополчения. Сбор всех войск был назначен в Коломне на 15 августа 1380 г. Выступили войска из Коломны 26 августа. Видимо, прислал свой отряд и Новгород. Не участвовал в.к. Михаил Тверской, хотя тверские войска были. Не участвовали и Нижегородские князья, хотя войска тоже прислали. Упоминается участие рязанских бояр со своими отрядами. Но сам в.к. Олег Рязанский в битве не участвовал, находясь в тылу московских войск.

Итак, выступили все. Хотя, напомню, ещё пол века назад, при единой вести о татарах, все бежали без сопротивления.

Фактическим командующим над русскими войсками бал князь Дмитрий Михайлович Боброк Волынский. За снабжение всей армии отвечал боярин Тимофей Васильевич Вельяминов. Другими крупными военоначальниками были: князь Владимир Андреевич Серпуховской, боярин Микула Васильевич Вельяминов, князья Андрей и Дмитрий Ольгердовичи, царевич Андрей Черкизович, боярин Иван Родионович Квашня, боярин Юрий Васильевич Вельяминов, боярин Иван Мороз, князья Всеволожские, князья Белозёрские. Всего в командном составе русской армии насчитывалось 44 князя и 1000-1500 бояр.

Сколько всего было войск? Это не известно. Не знал этого и в.к. Дмитрий, не знал этого и Мамай. Достаточно реальная оценка численности войск Дмитрия – ок. 20 тыс. человек, может немного больше.

Армия Мамая превосходила русских по численности, но не сильно. Кроме многоразличного типа татар, а также генуэзцев, войска Мамая состояли из армян, караимов, черкесов, ясов, касогов, буртасов и т.п. Перед походом Мамай сверг своего хана Мухаммед-Булака и провозгласил ханом себя, на что не имел прав, так как не был потомком Чингисхана. Впрочем, по другой версии он провозгласил ханом ещё одного подставного Чингисида – Тулук-бека.

Перед выступлением войск из Коломны в.к. Дмитрий съездил в монастырь Св. Троицы, к Сергию Радонежскому, за благословлением. Два монаха этого монастыря, Ослябя и Пересвет, присоединились к его войскам.

6 или 7 сентября русские войска без помех переправились через Дон. И Мамай, и Ягайло, и Олег Рязанский находились со своими войсками невдалеке. Сражение состоялось 8 сентября 1380 года. Сам в.к. Дмитрий, передав знаки своего достоинства боярину Михаилу Бренку, в тайне от старших воевод участвовал в сражении в качестве простого воина на передовых линиях.

О месте боя существуют разногласия. Например, Флоренский и Кучкин в журнале «Природа» №8, 1984 обосновывают, что сражение происходило не на правом, а на левом берегу Непрядвы. Замечу также, что сражение происходило на территории великого княжества Рязанского.

Описывать ход сражение не считаю обязательным. Замечу только, что победа была одержана благодаря своевременному, не слишком раннему и не слишком позднему, удару засадного полка, в который входило до трети всей армии, во фланг наступающей татарской коннице. Ни в.к. Литовский находящийся в двух часах пути, ни в.к. Рязанский, находящийся почти непосредственно в тылу армии в.к. Дмитрия, в битву так и не вмешались, так и просторожив друг друга до конца дня. Учитывая, что тот же самый Боброк по приказу того же в.к. Дмитрия без всяких мотиваций напали на Рязанское княжество и временно лишили Олега престола 9 лет назад, поведение в.к. Олега можно считать более, чем мирным. Напомню также, что некоторый контингент рязанцев в сражении всё-таки принимал участие.

Потери у сторон были значительны. Русские войска потеряли почти треть своего состава. Было убито 24 князя и около 800 бояр. Были среди них и военоначальники самого высшего звена: бояре Микула Вельяминов и Михаил Бренко, князья Фёдор и Иван Белозёрские, царевич Андрей Черкизович. Сам в.к. Дмитрий был найден на поле боя в бессознательном состоянии.

Мамай бежал с поля боя. Он ещё не считал дело проигранным и собирал новую армию, в основном из остатков прежней. Расчёт его был прост. Дмитрий, вернувшись в Москву, распустит армию. И отбивать неожиданное нападение на Руси будет некому.

Мамай таки собрал армию. Довольно быстро. И довольно большую. Хотя генуэзцы, разуверившись в нём, помощь ему больше не предоставляли, уже по пути от Куликова поля к Кафе успев придумать новый способ, как им усилиться за чужой, теперь уже Мамаев, счёт.

Итак, новую армию Мамай собрал. Но… вести их на Дмитрия ему уже не пришлось. Как раз в эту пору хан Тохтамыш перешел со своими войсками через Волгу и настиг войска Мамая на берегу р. Калки. Боя не было. Мамаевы беки не захотели стать предателями. Поэтому позволили ему уйти. Но своим ханом они признали законного наследника Чингисхана – Тохтамыша. Орда, теперь уже не Золотая, а Большая, объединилась вновь, после более чем двадцатилетней смуты. Мамай бежал в Кафу, к своим недавним союзникам, ещё не зная, что они его уже продали. (Сын Мамая поехал в Литву, где его потомки вскоре выдвинулись в ряды аристократии, став князьями Глинскими. Елена Глинская была матерью Ивана IV Грозного.) В Кафе Мамай был убит. В обмен на его голову генуэзцы получили от хана Тохтамыша спорные территории в Крыму, сумев-таки получить выгоду от всего этого предриятия.

В.к. Ягайло, уже к вечеру 8 сентября стал отходить в Литву. В тот же день отошёл и Олег Рязанский. Войска Дмитрия Московского, ставшего отныне Донским, 8 дней стояли на поле боя, хороня убитых. После этого они нашли себе нового врага.

«Грабежи на Рязанщине, в приграничье, были делом обычным: грабили татары, грабили и татар, разбивали купеческие караваны, мелкие володетели нападали друг на друга, и дикую вольницу эту утихомирить не могла никакая власть. Но предлог был найден, дабы вновь, нарушив свои обещанья и хрупкий мир, попытаться наложить длань на своевольное Рязанское княжество.»

Один из великокняжеских обозов был разграблен неизвестными людьми на рязанской территории. Предлог был найден. Дмитрий, имея под рукой армию, гораздо более многочисленную, чем могло бы выставить Рязанское княжество, приказал выбить в.к. Олега из Переяславля Рязанского. Олег, не доводя дело до битвы, ушёл сам. На этот раз, в отличие от 1371 г, Дмитрий не стал даже ставить подставного Рязанского князя. Оставил своих бояр-наместников. Впрочем, они были скоро оттуда изгнаны, и в.к. Олег вновь вернулся в свою столицу, имея теперь мнение о в.к. Дмитрии даже ещё более худшее, чем прежде.

За период 1359 -1381 г можно выделить следующие моменты. Единого Ордынского государства в это время не существовало. На территории бывшей Золотой Орды временами возникало чуть ли не по десятку улусов. Ордынскую дань на Руси стали платить спустя рукава, сначала радикально её уменьшив, а потом и вообще перестав давать. (Её продолжали собирать. Но она оставалась в великокняжеской казне). Впрочем, на рубеже 1380/1381 годов хан Тохтамыш вновь объединил практически весь улус Джучи. За этот период радикально усилилась Литва, став сильнейшим государством Восточной Европы. На месте Владимирской Руси стала возникать Русь Московская.

Также интересное замечание: в этот период в крестьянский обиход вместо серпов стали входить косы.

Князья ездили в Орду только на первых порах этого периода. Всего не менее 14 раз. Последний раз – в 1372 г.

9. Объединение Орды Тохтамышем & Поединок гигантов. 1381-1396

а) 1381-1383 О вреде пьянства.

«Все, что делалось доднесь, являлось, говоря широко, исполнением воли покойного Алексия. События катились по своей, уже неостановимой, стезе. И боярам, и князю самому, безразлично, думали они о том или нет, приходило исполнять великий замысел, и так шло и шло до Куликова поля. Теперь же, после разгрома Мамая на Дону, эпоха сдвинулась, возникли иные трудноты, иные обнажались зазнобы времени, и решения потребовались иные. То была длящаяся борьба за власть, на дороге к которой стояли и Суздаль, и Тверь, и Литва, и, наконец, Орда во главе с Мамаем. А теперь возник уже неотвратимый вопрос: что делать с добытой властью?»

По состоянию на рубеж 1380/1381 г Московским княжеством были достигнуты, казалось бы, незыблемые успехи. Мамай был разгромлен. Рязанское княжество подчинено. Хорошие отношения с Новгородом подтверждены. Литве, в связи со спорами за власть, было не до агрессии. Все земля Владимирской Руси фактически признавали над собой верховную наследственную власть в.к. Московского.

Вскоре на Москву доходят известия, о том, что ставленник в.к. Дмитрия, Митяй, «скоропостижно скончался», а митрополитом в Константинополе поставлен Пимен. По настойчивым просьбам церковных деятелей, в.к. Дмитрий согласился признать Киприана митрополитом всея Руси, и за ним послали посольство в Киев. В мае 1381 г Киприан явился на Москву. Вскоре после этого на Русь приехал и Пимен. На границах Московского княжества он был схвачен и отвезён в монастырь под Чухломой.

Когда на рубеже1380/1381 г Москвы дошли известия об объединении всех улусов Орды под властью хана Тохтамыша, к нему были отправлены послы с приличествующими случаю дарами. Впрочем, признавать свою зависимость от него в.к. Московский пока не собирался.

Вскоре, в 1381 г, в.к. Олег Рязанский вернул себе власть, без труда выгнав московских наместников из Переяславля Рязанского. Но стараниями митрополита Киприана между обоими великими княжествами был заключён мир. В.к. Олег, только что вернувший себе своё княжество, принял все требования Москвы. Он признал себя «младшим братом» в.к. Дмитрия Московского. Была проведена демаркация Московско-Рязанской границы, причём в.к. Олег уступил г. Мещёру. Также оба великих князя заключили союз против Литвы.

В тоже время неким Кириллом был основан знаменитый Кирилло-Белозёрский монастырь. А Сергий Радонежский в честь победы на Дону основал новый монастырь на Дубне.

В 1381 г ханом Тохтамышем был направлен в Москву посол Ак-ходжа, в сопровождении свиты из 700 человек. Однако он доехал только до Нижнего Новгорода. Посол этот был выходец из Белой Орды, поэтому в делах Руси разбирался не очень хорошо. Поэтому князья Василий и Семён Дмитриевичи, и их дядя Борис Городецкий, сумели посла всячески обмануть и запугать: посол в Москву не поехал, а вернулся обратно в Орду. Где и доложил хану Тохтамышу о союзе Дмитрия Московского с Литвой. Союзе, направленном против него, хана Тохтамыша. Союзе, которого на самом деле не было и не могло быть.

К восстановлению власти Золотоордынских ханов в полном объёме Тохтамыша толкали практически все его беки и эмиры. Одни, выходцы из Белой Орды, потому что не разбирались в обстановке. Другие, бывшие Мамаевы беки, потому что жаждали реванша и демонстрировали свою лояльность. Это восстановление власти подразумевало и восстановление зависимосит Руси. К тому же, Тохтамыш уже морально готовился к войне со своим благодетелем – эмиром эмиров Тимуром. И хотел «навести порядок» у себя в тылу.

«Биография Тохтамыша способна поставить в тупик любого исследователя. Полководец, провоевавший всю жизнь и значительное время шедший от успеха к успеху, хан, объединивший Белую, Синюю и Золотую Орды, то есть, хотя бы в этом, сравнявшийся с Батыем, любимец многих и многих эмиров и беков, политик, который, уже будучи разбит, дарит по праву владения незавоеванную Русь Витовту, многолетний соперник великого Тимура, хозяин степи…, памяти о котором хватило в народе на то, чтобы и дети его долгое время еще претендовали на ханскую власть…, короче, любимец и баловень судьбы, предводитель сотен тысяч конных воинов, он, провоевавши всю жизнь, не выиграл меж тем ни одного, подчеркиваем, ни одного большого сражения!

Политика его, та же борьба с Тимуром, была самоубийственной как для самого Тохтамыша, так и для всей Орды, а клятый поход на Москву оттолкнул от него сразу же всех возможных и верных союзников в русском улусе. К власти над Белой Ордой он пришел в результате четырех сокрушительных разгромов войсками Урус-хана, после чего был попросту избран огланами покойного победителя на освободившийся престол! Такими же разгромами оканчивались все его встречи с Тимуром. Мамая он победил потому, что войско Мамая без боя перешло на его сторону. А поход на Русь был волчьим воровским набегом, решительно ничего не изменившим в расстановке политических сил, ибо Москва сохранила и великое княжение, и всю ту власть, которая была ею добыта в предшествующие десятилетия стараньями Калиты, Симеона, владыки Алексия и иных. И возникает недоуменный вопрос - почему?! Почему его столь упорно поддерживал и столь долго щадил Тимур? Почему белоордынцы из всех возможных Чингизидов избрали именно его? Почему поддержала Тохтамыша Мамаева Орда? Что нашли, наконец, в этом гордом, властительном и бездарном эпигоне, похоронившим древнюю монгольскую славу, князья суздальского дома, решившие с его помощью переиграть уже проигранный спор с Москвой, на каковом пути потеряли они все, что имели допрежь, и едва не потеряли даже свои головы?

…Получивши из рук степных беков Мамаев улус, Тохтамыш не остался на правом берегу Волги, но вернулся к себе, в заволжские степи. Впрочем, это мало чему помогло, ибо новые подданные устремили за ним. Правители и вельможи свергнутого Мамая, мусульманские наставники, теперь с удвоенною ретивостью пытавшиеся обратить к Магомету кочевых головорезов Тохтамышевых, по-прежнему чтивших матерь-землю и чистое небо, добрых и злых духов, приносивших подношения Тэнгриям и ублажавших шаманов, что отгоняли злых духов, убуров и албастов, от их стад. Для этих далеких потомков воинов из степной Монголии и посейчас важнее всех сур Корана было ублажить добрую душу <кот> и отогнать злую - <орэк>, вовремя принести дар матери воды и хозяевам леса, дома, хлева... (В этих древних, проживших многие тысячелетия воззрениях заволжские кочевники находили общий язык с лесными земледельцами и охотниками русичами, так же точно верившими в баенника, овинника, домового, русалок и леших.) Неугасимое язычество жило здесь, чуждаясь всех великих религий или переделывая по-своему приходящие со стороны чужие и чуждые воззрения христиан, манихеев, даже и мусульман, что бы там ни говорили мудрые казы и муфтии в своих глиняных городах. Купцы и политики, жаждущие подношений, степные володетели всех мастей устремились в ставку Тохтамыша, чая чинов, должностей и поживы у этого молодого хана, нежданно-негаданно ставшего властелином всей степи. Было от чего закружиться голове у беглого сына убитого Урус-ханом мангышлакского правителя!

…И вот еще один тягостный исторический вопрос: зачем? Великое княжение, более того - вотчинное, наследственное право владения владимирским столом осталось в руках Москвы. То есть никакого пересмотра сотворенного Алексием государства не произошло. С другой стороны, и дружественных, чистосердечных союзнических отношений после того не могло уже быть у Тохтамыша с Москвой. Чего же он добивался и чего добился своим набегом? Навести страх? На друзей не наводят страха, а подданных страхом отталкивают от себя. Приходится признать, что Тохтамыш попросту не понимал ничего в высокой политике, а личный опыт воспитал в нем только одно - жестокость (которая едва ли не всегда неразлучна с трусостью!) Пото и бежал на ратях, не выстаивая сражения, как умел выстаивать неодолимый Тимур! Так вот и состоялся пресловутый поход, лучше скажем - воровской набег Тохтамышев на Москву летом 1382 года.»

Помня недавний опыт Мамая, татары сумели провести подготовку к походу максимально скрытно.

В августе 1382 г, избрав нетрадиционный для ордынцев маршрут движения войск, армия хана Тохтамыша, обойдя Рязанское княжество, вышла к Коломне. (Потом в летописях писали, что Тохтамыш обошёл Рязанское княжество из-за союза с в.к. Олегом, чего не было. Ибо татары просто хотели подойти незаметно к московским владением, что было бы невозможно, проходи они через русское княжество. К тому же Рязанское княжество татары на обратном пути погромили не хуже Московского. Также говорили, что в.к. Олег якобы показывал татарам броды через Оку, что попросту глупо, ибо эти броды татары знали ничуть не хуже русских.)

В Москве узнали о подходе хана Тохтамыша уже по факту его вхождения на территорию княжества. Его совершено не ждали. Войска не были собраны. Города не были готовы к обороне. В.к. Дмитрий уехал собирать войска сначала в Переяславль, потом в Кострому. Князь Владимир Серпуховской также начал собирать войска под Волоком. В Москве в.к. Дмитрий оставил всю свою семью и митрополита Киприана за главных. Сказав:

«Нечего нам бояться татар, город у нас каменный, крепкий, ворота железные…»

Москва стала готовиться к осаде. Впрочем, митрополит Киприан, при всех своих талантах ни разу не полководец, почти вслед за князем удрал из города сам, прихватив с собой и великокняжескую семью. Причём удрал в Тверь. Крупных бояр в городе тоже не оказалось.

«То, что створилось в Москве, было, по-видимому, много страшнее описанного летописью, хотя даже и летописное описание событий невозможно читать без ужаса и отвращения. И в чем причина беды? Что произошло с городом? С героями, два года назад разгромившими Мамая?

…Ратники, вернувшиеся с Куликова поля, жали хлеб. Бояре тоже были в разгоне, по деревням. Наличная воинская сила, почитай вся, брошена к западному литовскому рубежу. Тем паче Акинфичи, захватившие власть при государе, растеснили, отпихнули многих и многих, надобных для обороны Москвы людей. Не было Вельяминовых, не было Дмитрия Михалыча Боброка, что весною отбыл на литовский рубеж, а сейчас лежал больной в дальнем имении своем, почти не имея вестей о том, что творится на Москве.

Ратники были в полях. В Москве оставался ремесленный люд, те нестойкие вои, что дернули в бег в битве на Дону, да многочисленная боярская дворня, которая, на рати ежели, то только в обозе да <подай и принеси>. В дело, в сечу, таких и не берут никогда. Дворня, оставшая без господ, разъехавшихся по поместьям... А Федор Свибл, коему князь Дмитрий поручал город, удрал вослед за князем в Переяславль и далее. А митрополит, духовная власть, уехал тоже. И в городе, лишенном воевод, началось то, что предки наши называли емким и образным словом - замятня.»

Татары ещё только перешли Оку, когда в Москве настала «власть народа». В городе, где не осталось властей, был полный беспорядок. Народные массы начали грабить боярские терема, особо налегая на их подвалы, где хранился хмельной мёд, иноземное вино и другие алкогольные прелести жизни. В городе бушевали самозваные веча. Появлялись самоорганизованные вооружённые не то шайки, не то дружины.

В последний момент в город успел прискакать литовский князь Остей, внук Ольгерда, оказавшийся таким образом единственным начальником. Он-то и попытался навести хоть что-то отдалёно напоминающее порядок в городе. Остей приказал сжечь посад, чтобы не оставлять его татарам, приготовить городские стены к обороне (Туда натаскали камни, стали кипятить воду и смолу, построили кой-какие мелкие деревянные укрепления, для защиты от стрел. Были также приготовлены пушки, которые немного ранее раздобыл в.к. Дмитрий.) Но в общем и целом город пьянствовал. Люди князя Остея стали втихаря заниматься уничтожением остатков спиртного, выливая содержимое из тары на землю.

Войска хана Тохтамыша, успев предварительно разгромить Серпухов, начали подходить к Москве 23 августа. Узнав от осаждённых, что в.к. Дмитрия нет в городе, они удалились на соединение с основными силами. В Москве восприняли это как бегство, и по этому поводу беспробудное пьянство продолжалось всю ночь на 24 августа. Утром 24 августа к Москве подступили главные силы татар во главе с ханом Тохтамышем. С ними присутствовали Василий Кирдяпа и Семён Дмитриевич, сыновья престарелого в.к. Дмитрия Нижегородского.

После длительных переругиваний с москвичами, татары попытались взять город приступом, но кое-как были отбиты.

«Узрев огустевшие толпы татар, идущих на приступ, москвичи струхнули. Со вчерашней попойки болели головы, оружие некрепко держалось в руках. Выручили женки. Подоткнувши подолы, с печатью отчаянной решимости на лицах, они принялись таскать на заборола камни и ведра с кипятком, увертываясь от стрел, которые сейчас летели сплошным смертоносным дождем. Ответ москвичей был и не горазд, и недружен. Стреляли абы как, больше увертывались, прячась за каменные зубцы.

Под защитою своих лучников татары уже волочили лестницы, уже приставляли, уже лезли на стены... Явились попы с крестами, совестившие оробелых ратников, прихлынули из города давешние беглецы, коим совсем не хотелось в татарский полон, со стен полетели камни, полился кипяток, тыкали долгими рогатинами лезущих, крюками сволакивали лестницы... Бой длился с лишком четыре часа. Отбились.»

Остей понемногу наводил порядок в городе. Поэтому следующий штурм, 25 августа, окончился тоже безрезультатно.

«И тут вот, когда все висело, как говорится, на ниточке и когда надо было выстоять еще хотя бы три-четыре дня, к Фроловской башне Кремника приблизило новое татарское посольство, среди коего с удивлением узрели москвичи двух русских князей, детей Дмитрия Костянтиныча Суздальского, Василия Кирдяпу с Семеном.»

26 августа князья Василий Кирдяпа и Семён Дмитриевич, подъехав к стенам Кремля и представившись, наобещали москвичам с три короба от имени хана, поклявшись в том на кресте. Москвичам воевать уже надоело, поэтому им поверили.

Ближе к вечеру 26 августа москвичи открыли татарам ворота и с крестами и хоругвями стали выходить из города. Татары, злоупотребив ситуацией, ворвались в город. Кой-какое сопротивление в городе всё-таки было. Но подавлено оно было быстро. Дальше пошло уже «избиение младенцев». Согласно летописям, убито в тот день в Москве было около 24 тысяч человек. Город был разграблен начисто. Всё, что горело – было сожжено. В этом пожаре погибло огромное количество книг, которые перед осадой были свезены в Москву из всех близлежащих церквей и монастырей.

Взяв Москву, татары разделили свою армию на несколько частей, не ожидая больше сопротивления. Были взяты многие города, в том числе Владимир, Звенигород, Можайск, Переяславль, Юрьев, Боровск, Руза, Дмитров. Московское княжество было «прочёсано». В это время уже были собраны кой-какие войска как в.к. Дмитрием, так и князем Владимиром. Видимо, и с западного пограничья подводили свои войска Ольгердовичи. Один из татарских отрядов, посланных на зачистку Московского княжества, был атакован под Волоком князем Владимиром Серпуховским, и уничтожен почти полностью.

«Прок оставших, добежав до Москвы, известил Тохтамыша о поражении. И этот степной грабитель вместо того, чтобы повернуть тумены встречь и уничтожить невеликую рать серпуховского князя, предпочел отступить от Москвы и вскоре, стянув разосланные в зажитье отряды, откатился назад, по дороге ограбив Коломну и страшно испустошив Рязанское княжество. (Еще одно доказательство того, что ни в каком союзе с ним Олег Рязанский не состоял.)

Так закончилась эта горестная эпопея, в которой не было героев ни с той, ни с другой стороны и после которой Московскому государству очень долго и не просто пришлось приходить в себя и подыматься вновь.»

Хан Тохтамыш, удовлетворившись достигнутым, увёл свои войска назад в степи через Рязанское княжество, которое также было "прочёсано".

В сентябре в.к. Дмитрий вернулся в то, что осталось от Москвы. Войска были уже собраны, но направлять их было уже вроде как не на кого, ибо татары ушли в степи. Но, при желании, виноватого всегда найти можно. Виноватым, как всегда, оказался Олег Рязанский.

«И поход, бессильный, злой, яростный, поход на вчерашнего союзника, только что разоренного уходящим татарским войском, был решен. В тех же боевых порядках собранные рати двинулись к Коломне и, наведя наплавной мост, начали переходить Оку.

Московский летописец записывал позже, что Рязанщина была разорена и испустошена московлянами <пуще татарской рати>. Нет ни охоты, ни желания описывать этот дикий погром, сотворенный русичами над русичами и являющийся самым черным пятном в жизнеописании князя Дмитрия, причисленного ныне к лику святых... Погром, скажем еще, ежели бы не усилия игумена Сергия, могущий самым роковым образом отразиться на судьбе юного Московского государства.»

Собранные войска были двинуты на в.к. Рязанское, которое и было подвергнуто очередному разгрому. В.к. Дмитрий опять оставил там своих наместников, впрочем, как всегда, не долго там удержавшихся.

Митрополит Киприан вернулся в Москву из Твери в октябре. В том же октябре в.к. Дмитрий разругался с ним вусмерть. Киприан уехал в Киев. Митрополитом Владимирским в.к. Дмитрий признал Пимена, ради такого дела вытащив его из заключения в Чухломе. А в Константинополе тем временем Дионисий Суздальский был посвящён в сан архиепископа, после чего он вернулся в Нижний Новгород.

Когда ушли татары, в ханскую ставку (после 10-летнего перерыва) потянулись русские князья и их послы. Туда поехали: в.к. Михаил Тверской с сыном Александром, Василий Кирдяпа с братом Семёном, Родослав, сын Олега Рязанского. Уезжает туда и московский посол – боярин Фёдор Кошка (1382 г).

В 1383 г вынужден был отправить в Орду своего старшего сына Василия и в.к. Дмитрий Московский.

Хан Тохтамыш оставил у себя старших сыновей четырёх великих князей Руси в качестве заложников. Это были Василий Кирдяпа, старший сын в.к. Дмитрия Нижегородского, Василий Дмитриевич, старший сын в.к. Дмитрия Московского, Александр, старший сын в.к. Михаила Тверского, Родослав, старший сын в.к. Олега Рязанского.

Вскоре, в том же 1383 г умер в.к. Дмитрий Константинович Нижегородский. Его сыновья и брат стали безуспешно делить наследство. Ради этих целей князь Борис Константинович Городецкий с сыном Иваном также поехали в Орду. Где уже собралась немаленькая тусовка русских князей.

«Но в далеком Сарае, видимо, не решились переменять власть на Руси, ограничившись одним устрашением. Да и кого возможно было теперь поставить на место великого князя московского? Бориса Костянтиныча? Кого-то из сыновей Дмитрия Костянтиныча Суздальского, тестя великого князя Дмитрия? Даже в новой Орде понимали, что ни Василию Кирдяпе, ни Семену власти этой не удержать. Оставался по-прежнему Михайла Тверской, пока еще, впрочем, не заявивший своих прежних прав на великое княжение владимирское. И когда этот спор все же возник, кто-то из очень умных московских дипломатов предложил подарить тверскому князю спорное меж Москвою, Литвою и Тверью Ржевское княжество. Бросая эту кость Михаилу, Москва ссорила Тверь с Литвой и вместе с тем как бы расплачивалась, сохраняя главное – верховную власть во владимирской земле.»

Получив заложников и обещание ежегодной дани, хан Тохтамыш оставил на Руси всё так, как там и было. Т.е. признав в.к. Владимирское наследственным владением Московских князей. Взамен хан требовал 8000 рублей серебром единовременно. Известие об этом в Москву отвёз ханский посол Карач в сопровождении Ак-ходжи и Адаша в 1383 г.

После этого Тохтамыш, вчистую испортив себе отношения со своим вассалом, начал готовиться к войне со своим благодетелем - Железным Хромцом Тимур Ленгом.

б) 1383 – 1386 Нестроения

В 1383 году Русь снова начала платить дань в полном объёме. Правда – по результатам переписи, проведённой более века назад (1272 г). Ок. 1383 г на Москве была организована чеканка собственных денег.

Ок. 1383 г к Московскому княжеству был присоединён Белозёрский удел. Белозёрские князья, прославившиеся своей храбростью в Куликовском сражении, были лишены всех владетельных прав. Организовали операцию по ликвидации этого княжества бояре из клана Акинфычей. За что получили львиную долю Белозёрских владений - волость Ергу (предварительно породнившись с родом Белозёрских князей). Причина присоединения княжества была проста – в Москве были нужны деньги для выплаты Тохтамышу. И эти деньги приходилось добывать не слишком разбираясь в средствах.

На Карте №7 представлены русские княжества во время правления Дмитрия Донского.

В 1383 г в Москву из Новгорода (куда он приехал из Нижнего лет 5-6 назад) перебрался известный иконописец Феофан Грек. Впрочем, не сойдясь во мнениях с митрополитом Пименом, он уехал в Н. Новгород. Примерно в тоже время на Москве принял монашество Епифаний Премудрый. Также в 1383 г на Русь из Константинополя приехал архиепископ Дионисий. Собор русских иерархов потребовал у в.к. Дмитрия сместить Пимена как несоответствующего занимаемой должности. И признать митрополитом Дионисия, как наиболее достойного. Архиепископ Дионисий, решением великого князя, поехал на постановление в Константинополь.

В 1383 году Стефан Храп, крестивший несколько малых народов Севера, и даже составивший алфавит для зырян, стал первым епископом Пермским.

5 июля 1383 г умер в.к. Дмитрий Константинович Нижегородский. Хан Тохтамыш передал Н. Новгород его брату Борису, не став расплачиваться с Василием и Семёном Дмитриевичами за их услуги. Тогда он послал во Владимир посла Адаша, с такими же целями, с какими ездили послы при хане Узбеке – пограбить. Тогда же и пришло в Москву требование о 8000 рублей за признание великого княжения вотчиной Московской династии.

Сбор ордынской дани, плюс этих восьми тысяч, в разорённом Тохтамышем княжестве, проходил с великим трудом. Денег не хватало. Поэтому в.к. Дмитрий потребовал с Новгорода выплаты «чёрного бора», уговаривать новгородцев ездил сам глава московского правительства – боярин Фёдор Андреевич Свибл (1385).

В конце 1383 г на Москве был схвачен и казнён Некомат-брех, за свои действия в 1375 г.

В марте 1384 г Дионисий Суздальский был рукоположен в Константинополе в митрополиты всея Руси патриархом Нилом. Ему было дано задание лично отвезти патриаршие грамоты в Киев Киприану и во Владимир Пимену, где они вызывались в Константинополь для снятия сана митрополитов. Сопровождавший его игумен Фёдор Симоновский, духовник в.к. Дмитрия, после отъезда Дионисия в Киев остался в Константинополе. Там он добился у патриарха Нила сана архимандрита и выведения своего монастыря из-под власти митрополитов всея Руси и передачи его непосредственно в патриаршую юрисдикцию. А митрополит Дионисий был схвачен в Киеве князем Владимиром Ольгердовичем Киевским, и посажен в заключение. Впрочем, Фёдор Симоновский, вернувшийся в Москву с двуми греческими митрополитами, сумел заставить Пимена ехать в Константинополь. Они выехали 9 мая 1385 г. Но Пимен, запасшийся заёмными грамотами на крупную сумму, сумел по дороге сбежать от Фёдора Симоновского и греческих митрополитов, и достигнуть Константинополя самостоятельно. Там он надеялся, раздавая взятки, выкупить сан митрополита для себя.

«И мы никогда так и не узнаем, почему два греческих митрополита не сумели (или не восхотели?) вытащить из затвора Дионисия, рукоположенного Нилом на русскую митрополию. Почему, забрав-таки с собою Киприана и проследовав конями через Валахию на Царьград, они покинули того, кого должны были бы забрать с собою в первую голову?

Да, князь Владимир Ольгердович не выпустил Дионисия из заключения, но что стояло за этим? Неужели так уж легко было в пору ту захватить и держать в узилище столь важное духовное лицо? Католики? Сам Киприан?

Князь, упершийся, невзирая на все уговоры и угрозы? Как и почему греческие послы не настояли на освобождении Дионисия? Или уж дело с унией столь далеко зашло, что властная длань католической воли сказалась и тут? … А ...деятельность Дионисия … была замечена и по достоинству "оценена" латинскими прелатами из Вильны и Кракова?...»

Митрополит Дионисий умер (убит?) в Киеве 15 октября 1385 г.

Великий князь Дмитрий не смог пригрозить Киеву силой и таким образом помочь задержанному митрополиту Дионисию. Ибо на него поднялся многажды обиженный Москвою и нынче собравший силы великий князь Рязанский Олег.

«Олег уже прошлой осенью, после московского погрома, начал собирать силы. Он не спешил. Давал опомниться земле, давал Дмитрию поглубже увязнуть в делах ордынских. Холодное бешенство, упрятанное на самое дно души, двигало им теперь, торопя к отмщению. Не должен был Дмитрий татарскую беду свою вымещать на рязанском князе!

Олег Иваныч отлично знал, кто его главные вороги на Москве. Слухачи рязанского князя доносили ему обо всем, даже и о том, что свиблова чадь сбежала из Новгорода. Когда воеводою в Коломне сел брат Федора Свибла Александр Андреич Остей, он удовлетворенно склонил голову. О том, что Коломна была своя, рязанская, и некогда отобрана московитами, помнили все рязане.

Олег не собирал полков у Переяславля Рязанского. Отсюда легко могли донести о сборах Дмитрию на Москву. Дружины копились по мелким заимкам, по селам, а то и прямо в шатрах, на полянах под защитою леса.»

В.к. Олег Иванович Рязанский внезапным нападением без бою взял Коломну – второй по значению город Московского княжества. Местный воевода, Александр Андреевич Остей, был взят в плен. Рязанцы сожгли город и отступили на свою территорию. На в.к. Олега было послана московская армия, во главе с князем Владимиром Андреевичем Серпуховским. Но его армия подверглась настоящему разгрому.

Собрать новую армию не представлялось возможным. А тут ещё и взбунтовался Новгород. В.к. Олег, захоти он этого, мог без сопротивления подойти к Москве. Он, впрочем, этого не делал. Но и мира заключать не желал, требуя уступок. Меж тем 29 июня 1385 г у в.к. Дмитрия родился сын Пётр. Крестить его прибыл Сергий Радонежский. Игумен Сергий имел разговор с в.к. Дмитрием, после чего направился к Олегу Рязанскому.

Неизвестно как, но Сергий Радонежский уговорил в.к. Олега заключить мир с Москвой. Причём Олег ничего от Москвы не потребовал. Два года спустя, для закрепления достигнутого мира, был заключён брак между дочерью в.к. Дмитрия Софьей и сыном в.к. Олега Фёдором.

В 1386 г, замирившись с в.к. Олегом, в.к. Дмитрий начал войну против Новгорода. Ибо обещанные хану 8000 рублей ещё не были выплачены, и где их взять, кроме как в Новгороде, он не знал. Великокняжеская армия подошла к Новгороду и уже готовилась начать осаду города, когда новгородцы предложили мир. Мир был заключён мир на условии выплаты этих самых 8000 рублей.

В мае 1386 г Киприан выехал из Константинополя в Литву – мешать католикам, ибо в Литве уже вовсю шли приготовления к унии. Тогда же в Константинополь прибыли сначала Фёдор Симоновский, а вскоре и Пимен. Фёдор Симоновский, в лучших традициях суперагентов, сумел, не прошло и полугода, выяснить следующее. Патриарх Нил готовился лешить сана Пимена. Что Фёдор весьма поддерживал. Но он собирался лишить сана и Киприана. Что после смерти Дионисия Фёдор уже не поддерживал. А вместо них патриарх намеревался назначить митрополитом всея Руси человека, подсказанного ему католиками. Такого человека, который бы вне всяких сомнений «сдал» Литву католичеству, а на Руси ввёл бы унию. (В.к. Дмитрий к тому времени был уже весьма болен, а его наследник, Василий, уже с год жил в католических странах. Литва в это самое время, на глазах у Василия, приняля Кревскую Унию, и её начали обращать в католичество.) Фёдор сугубо задумался. Он решил при таких обстоятельствах сохранить митрополию за Пименом, как за человеком хоть и нехорошим, но хоть своим. Он решил воспользоваться правилом, согласно которому митрополита не могли лишить сана в его отсутствие. Фёдор стал уговаривать Пимена бежать турецкий берег Босфора. Но тот поначалу ему не верил.

«Труднее всего убедить человека в правде. Лжи верят гораздо легче и охотнее. Федор уже не раз посетовал про себя, что не избрал для Пимена какой ни то "лжи во спасение", ибо теперь растерянный и злобный временщик слышал, слушал и не верил ничему.

Федор уже час бился с Пименом, пытаясь убедить его, что беда общая и им надобно теперь не которовать, но объединить усилия и действовать сообща. Он уже приходил в отчаяние, когда наконец и вдруг понял, почему Пимен не верит ему, и озарение пронзило его, как громом. Пимен не понимал, почему это нужно именно ему, Федору, племяннику Сергия и давнему Пименову врагу. Он попросту не допускал мысли, что кто-то может действовать не на пользу себе самому, а из каких-то иных, высших, соображений. Понявши это, Федор умолк и обалдело глядел на Пимена. И такого человека они все терпели на месте вершителя судеб церкви русской!»

В конце концов до Фёдора это дошло, и он нагло потребовал себе за услугу сан архиепископа Ростовского. Убедив непомерностью просимого в своей искренности Пимена, он переправился вместе с ним через Босфор. Где Пимен и возвёл Фёдора в сан архиепископа Ростовского (1386).

В 1387 г, получив на то разрешение хана Тохтамыша, Василий Кирдяпа выгнал из Нижнего Новгорода своего дядю Бориса Константиновича, который снова стал просто князем Городецким. В этом деле Василию Кирдяпе помогли из Москвы, на каких условиях – неизвестно.

А там, в далях дальних, за Аральским морем, за разливами песков, где глиняные города и узорные минареты, где непонятно-страшный железный хромец покоряет языки и народы, происходило в это время вот что:

1383 – 1385 Эмир эмиров Тимур в это время вёл войну против эмира Вали, правителя Мазендерана. Вторгался в Моголистан и Сеистан. Вёл, неся большие потери, войну к югу от Каспийского моря. Воспользовавшись этим, хан Тохтамыш, подстрекаемый своими огланами, беками и эмирами, решается напасть на своего покровителя и отобрать у него Хорезм (1383), как земли, завешанные Чингисханом улусу Джучи. Но несмотря на временные успехи Тохтамыша, ханские наместники вскоре были выбиты оттуда войсками эмира эмиров.

В 1385 г хан Тохтамыш вновь решился нарушить мир с Тимуром. Он ведёт войска на Тебриз. Но удача ему и тут не сопутствует, и вскоре он вынужден отступить перед величием эмира эмиров.

В 1385 – 1386 Мираншах, сын Тимура, побеждает эмира Вали и становится наместником своего отца над всем Хорасаном.

В 1386 – 1388 г Тимур проводит трёхлетнюю кампанию на территории Ирана. В 1387 г. Тимур подошел к Исфагану, который сдался без кровопролития. Жителям была дана пощада за значительную контрибуцию, для обеспечения сбора которой в городе был оставлен гарнизон - около 3 тыс. воинов. Однако победители вели себя столь безобразно, что однажды ночью вспыхнуло стихийное восстание и гарнизон был истреблен народом. Город был взят штурмом и наказан. "По разнарядке" воины Тимура принесли 70 тыс. отрубленных голов, из коих были построены башни в разных кварталах города. Вслед за Исфаганом был взят Шираз.

На Карте №8 показано государство Тимура.
* * *

А за два года до этого, 26 ноября 1385 г княжич Василий Московский, в сопровождении немногих людей, совершает побег из Орды. В том же году попытку бежать совершает князь Василий Кирдяпя, но его ловят. Не смотря на это вскоре он бежит вновь, на этот раз успешно. Вскоре он отнимает у князя Бориса Константновича Нижний Новгород.

Решив, что в этом случае он проводит неправильную политику, хан Тохтамыш в 1386 г отпустил и последнего своего заложника, княжича Александра Тверского.

Княжич Василий и немногие сопровождающие его лица не рискнули бежать на Русь ближайшим путём, боясь, что их схватят. Поэтому они делают большой крюк, переправляются через Дон и Днепр, и в начале 1386 г оказываются в пределах Молдовы, вассального Венгрии государства, где Василий имел встречу с господарем Петром. Далее, через Венгрию, княжич Василий отправился в Польшу.
* * *

А я временно прерываю своё повествование о Руси и перехожу к делам польским и литовским, ибо там в это самое время происходили события преудивительные.

в) 1383 – 1387 Кревская уния.

«…вчитываясь в древние строки, пытаясь понять невысказанные и похороненные в них тайны прежних веков, вновь и опять остро переживая Кревскую унию, отдавшую Литву и всю Киевскую Русь, принадлежавшую до того Великим князьям литовским (Червонную, Малую и Белую Русь, по позднейшей терминологии), в руки католического Запада, задумываешься над тем, какова была во всем этом - и в удавшемся обращении в католичество Литвы, и в неудавшемся, хотя и аналогично задуманном подчинении Риму Руси Московской, - какова была роль, воля и ответственность пастырей народов, и какова - народа, обязанного внимать правителям своим? Почему получилось там и не получилось здесь? Кто в самом деле творит историю? Какова мера возможностей и, значит, мера ответственности правителей страны в творимом ежечасно творчестве истории, творчестве бытия народа?

И, если опуститься с высоты абстракций к истине деяний человеческих: чем связаны (и есть ли сама связь?) Кревская уния с загадочным пленением Дионисия Суздальского в Киеве и еще более загадочным бегством Федора Симоновского в обнимку с митрополитом Пименом из Царьграда (с тем самым Пименом, о снятии сана с которого и приехал Федор, племянник Сергия Радонежского, хлопотать в Вечный город, воздвигнутый императором Константином равноапостольным на берегах Босфора!?).

И не важнее ли все эти якобы разрозненные события самой Куликовской битвы, как-никак выигранного сражения в проигранной войне?»

В 1382 г в Литве был убит по воле своего племянника Ягайлы в.к. Литовский Кейстут. Сын Кейстута, Витовт, сумел бежать из Литвы к немцам, в Ливонский Орден, который до этого состоял в союзе с Ягайлой. Там он быстро сумел переменить мнение рыцарей Ордена, предложив условия более выгодные, чем Ягайло. Витовт согласился стать вассалом Ордена. В начале 1383 г рыцарская армия выступила против Ягайлы и даже захватила Троки. Но как только они ушли, город был снова взят Ягайлою. Тогда Витовт, дабы понудить рыцарей к более решительным действиям, крестился по католическому обряду (с именем Вигонда) и уступил Ордену Жмудь. Орден выступил с многочисленным войском, началась упорная и жестокая война, причем литовцы сочувствовали Витовту и массами переходили к нему. Неизвестно, чем бы это закончилось, но Витовта не устраивала участь немецкого вассала. Этот человек очень любил власть. Поэтому он помирился со своим двоюродным братом и начал совместные с ним действия против немцев, причём уничтожил несколько рыцарских замков. В начале 1384 г в.к. Литовский Ягайло уступил ему несколько городов: Берестье (Брест), Дрогичин, Гродно, Белосток, Сураж, Луцк и земли по Бугу. Причём Витовт опять крестился, теперь уже по православному обряду, с именем Александр. Но Витовт был всё-таки не совсем доволен сложившимися обстоятельствами, ибо не получил Троки, столицу своего отца. Троками теперь владел брат в.к. Ягайлы – Скиргайло. Негодуя на это, Витовт уже готов был затеять новую войну с Ягайлой, в союзе с Орденом, когда подошла знаменитая женитьба Ягайлы на Ядвиге, вместе с Кревской унией и всем, что воспоследовало за нею.

Теперь немного о Польше.

Людовик Анжуйский, происходящий из французской династии Капетингов, также известный как Лайош Великий, король Венгрии и Польши, правитель Хорватии и Далмации, сюзерен Валахии, владел самым обширным государством в Европе. У него не было сыновей – только дочери. А ни в Польше, ни в Венгрии, не практиковалась власть королевы. В Польше специальным решением аристократии 1355 года даже прямо запрещалось наследование женщиной короны. Но… Большой Брат, видимо, уже тогда следил за событиями. Согласно постановлению Кошицкого съезда в 1373 г, за дочерьми Людовика признавалось право наследования, причём каждая из них получала по короне. Второй Кошицкий съезд, прошедший в 1374 г, утвердил право любой из дочерей Людовика наследовать ему в качестве короля Польши. Тогда ещё подразумевалась его старшая дочь, Мария. В 1378 г младшая дочь Людовика, Ядвига, была помолвлена с Вильгельмом Габсбургом, сыном Леопольда, герцога Австрийского (им обоим было по 8 лет). А в начале 1382 г Людовик, выдал свою старшую дочь Марию замуж за графа Сигизмунда Люксембурга и, силой подавив сопротивление шляхты, назначил его королём Польши. В том же году он вызвал из Вены, где они пребывали до этого, Ядвигу с Вильгельмом, назначив Ядвигу наследницей Венгерской короны. Людовик Анжуйский умер 10 сентября 1382 г. Замиренная им Польша ждала к себе 14-летнего Сигизмунда.

Сигизмунд Люксембург, маркграф Бранденбургский, сын Карла IV, короля Чехии и императора Священной Римской империи, был полностью онемеченным чехом. Уже первыми своими поступками на польской земле он ухитрился вызвать негодование своих будущих подданных. Он, в частности отказался сместить со всех его постов Гржималита Домарата, главу пронемецкой партии в Польше, о чём просили его поданные на специальной встрече. (Главой оппозиции против Домарата был Бартош Наленич, поддерживавший королей польского происхождения.) Да ещё и имел наглость организовать дружескую встречу в великим магистром Ордена Конрадом фон Цолнером, чем попросту наплевал на своих подданных. В общем, на съезде в Радомске 25 ноября 1382 года великопольская и малопольская шляхта отказалась присягать новому королю.

На этом съезде шляхта, отказав Сигизмунду в повиновении, попыталась избрать нового короля для Польши. Первым кандидатом был наследник Пястов, князь Земовит Мазовецкий. Он, к тому же, был холост и мог жениться на Ядвиге, которой ради такого дела пришлось бы расторгнуть помолвку. Но кандидатура Земовита не прошла. Съезд принял решение признать своей королевой ту дочь Людовика, которая будет постоянно жить в Польше (Людовик Анжуйский, за те 12 лет что он был королём Польши, в самой Польше практически не бывал, и даже не знал польского языка), а решение о том, какая конкретно дочь Людовика станет королевой Польши передавалась на рассмотрение королевы-матери Елизаветы, вдовы Людовика. Впрочем, выбор её оказался ограниченным, так как Мария уже успела короноваться в качестве королевы Венгрии.

В начале декабря 1382 г собрался новый съезд в Малой Польше, в Вислице. Там рассматривалось письмо королевы-матери, пришедшее из Венгрии. Королева Елизавета, боснийка по происхождению, в отличие от своего мужа терпеть не могла немцев и поддержала поляков в намерении не признавать Сигизмунда королём Польши. И советовала ждать её выбора польской королевы.

Сигизмунд пытался силой попасть в Краков при поддержке пронемецкой партии. Но ему дали в качестве отступного крупную сумму денег и он уехал к своей жене в Венгрию.

Тем временем, не удовлетворившись решением съездов, Бартош Наленич начал силой склонять Великую Польшу к признанию кандидатуры Земовита Мазовецкого. Аналогичные действия предпринял и Домарат, который организовал вторжение в Польшу немцев, саксонцев и бранденбуржцев в поддержку Сигизмунда. Между войсками Бартоша и Домарата началась настоящая война.

В начале 1383 королева-мать Елизавета прислала польской шляхте письмо, где освобождала их от всех обязательств перед Марией в пользу Ядвиги. Но просила дождаться её совершеннолетия, прежде чем отправить её в Польшу. А тут ещё и в.к. Ягайло напал на Польшу и громил Мазовию и Подляшье.

А в гражданскую войну теперь вступили ещё и малопольские магнаты.

28 марта 1383 состоялся новый Серадзский съезд. Где стараниями Бартоша едва не был избран Земовит. В итоге Земовит решил стать занять польский престол и без Ядвиги. В апреле собрался ещё один Серадзский съезд, где Земовита провозгласили королём. Но коронацию сорвал архиепископ Бодзанта, под предлогом отсутствия древней короны Пястов, которую Людовик Анжуйский увёз в качестве сувенира в Венгрию. (Видимо, Бодзянта уже знал или чуял нечто иное, тайное, и старался помешать избранию Земовита, как мог). Но 17-летний Земовит в кампании с всё тем же Бартошом начал покорять Польшу силой и осадил г. Калиш, один из наиболее хорошо укреплённых городов Польши. Малополяне потребовали от Елизаветы военной помощи. С полками должен был явиться все тот же Сигизмунд Люксембург.

«Семка Мазовецкого уговорили для успешности переговоров заключить перемирие на два месяца, а пока отступить от Калиша и распустить войска. И Семко - поверил! Бартош был против, убеждая своего ставленника, что надо сперва взять Калиш, а все переговоры вести уже в Кракове, но юный мазовецкий князь решил изобразить рыцаря из старинного романа и под честное слово 14 августа снял осаду с Калиша. Бартош со скрежетом зубовным был вынужден распустить свои победоносные войска (после чего он навсегда разочаровался в мазовшанах).

Лишь только прекратилась война, на границе Мазовии явилась двенадцатитысячная армия из венгерцев, немцев, валахов и языгов с маркграфом Сигизмундом во главе. Разгромлено было все. Владислав Опольский (еще один неудачный претендент на польский престол, не пользовавшийся, впрочем, никакой популярностью, вечно метавшийся то туда, то сюда и окончательно укрощенный уже Ягайлой) помог заключить мир со смирившимся Земовитом. Ополонившиеся венгерцы ушли домой.

Начались новые пересылки относительно Ядвиги. Королева-мать хотела было ввести в Краков венгерский гарнизон, для чего арестовала у себя польских послов. Но Топорчик Сендзивой вырвался из плена и, меняя лошадей, проскакав за сутки шестьдесят миль, явился в Польшу сказать, чтобы венгерцев не пускали в Краковскую крепость. На март 1384 года назначался было новый съезд, уже против Ядвиги, но королева опомнилась и начала новые переговоры.

Ядвигу решили ждать до Троицына дня (20 мая в 1384 году). Затем были еще два сейма … Было моровое поветрие. Были сущие безобразия, когда грабили друг друга, жгли хоромы, угоняли коней... Ядвига явилась в Польшу в начале октября 1384 года.»
* * *

«Историку легко говорить, что союз Польши с Литвой спас Польшу от немецкого поглощения, позволив объединенным армиям Польши и Литвы четверть века спустя при Грюнвальде разгромить силы Ордена, что союз этот погубил Литву и обновил Польшу, дав ей в наследство всю территорию Червонной, Малой, Черной и Белой Руси, завоеванную некогда Гедимином и Ольгердом, содеяв именно католическую Польшу, а не Литву врагом России на пять долгих столетий... Все так! И тем непонятнее, кто же придумал все это, кто был инициатором брака Ядвиги с Ягайлой, в какой голове созрел план сделать Ягайлу польским королем, обратив наконец упрямую Литву в католичество? Ибо всегда "в начале - слово", и кто-то один это слово произносит первым.

Среди панов Великой Польши инициатора, как мы видели, не стоит и искать. Архиепископ Бодзанта отпадает тоже. Слишком увертлив, безволен, слишком занят спасением собственного добра, да попросту слишком мелок!

Малопольские паны? В чаянье вернуть себе Червонную Русь они могли ухватиться, но лишь ухватиться за этот проект. Да и кто бы из них предложил такое? Не шестнадцатилетний же Спытко из Мельштына! Да и додумайся он - кто поверил бы ему? Надобно было организовать согласие сторон и убедить многих, надобно было посылать посольства в Рим и Литву, явные и тайные, надо было пренебречь многими и многим, в частности - австрийским женихом Ядвиги. Да еще и Орден был решительно против этого брака, справедливо опасаясь за свое бытие, ибо с крещением литовцев отпадала надобность в его существовании. Ибо затем только Орден и поддерживался Папами, что вел постоянную борьбу с язычниками-литвинами с целью - как постоянно подчеркивали рыцари - крещения оных.

Краковский епископ Завиша к тому времени глупо погиб, да и не в воле одного человека провернуть такую сложную межгосударственную комбинацию.

И ведь лезть литвинам самим в это осиное гнездо и в голову не могло прийти! (Даже ежели переговоры затеивал еще покойный Ольгерд.) Шла война с Витовтом и Орденом, а Ягайле самому никак не удалось бы убедить двоюродного брата, да и Литву, да и Польшу тоже! Не очень-то любили литвинов в Польше, у всех в памяти свежи были набеги и грабежи польских волостей, творимые тем же Ягайлой!

И тут мы подходим к отгадке, которая, тем не менее, остается вечным ребусом истории, ибо в отгадке этой указана сила, но имени по-прежнему нет.

Ясно, что действия со столь дальним прицелом были по плечу лишь могущественной организации. Вспомним, что девять десятых великого княжества литовского составляли православные…, то есть планировалось не только спасти Польшу с Литвою, придав им возможность совокупными силами выйти на поле Грюнвальда, но и, главное, передвинуть власть римского престола далеко на Восток, на Земли восточных славян, упрямых схизматиков.

Не забудем, что уже сами теряющие силу и власть греческие императоры согласились на унию с Римом! Не забудем и попытки генуэзцев силами Мамая сокрушить православную Москву. Учтем и то, что архиепископ Дионисий был схвачен в Киеве как раз в конце сентября 1384 года. Пользуясь преимуществом историка, знающего, что будет (и чего современники не ведают никогда!), вспомним и грядущую Флорентийскую унию, и митрополита Исидора, потщившегося одним махом подчинить Риму всю Московию, и последующие гонения на православных в Литве, и униатство, укрепившееся-таки в Червонной Руси… Только духовная власть была в силах организовывать действие со столь дальним прицелом! Так кто же? Папский престол? Но в Риме сидел Урбан VI, в конце концов сошедший с ума, а в Авиньоне Климент VII, антипапа, и оба, естественно, ненавидели друг друга. Нет, и папы в этот момент были бы бессильны предпринять и разыграть всю эту сверхсложную комбинацию, не будь у католического Рима столь мощной поддержки, как монашеские ордена. Был в начале XIII столетия на римском престоле знаменитый папа, Иннокентий III.

Знаток философии и писатель (ему принадлежит трактат "О ничтожности человеческой судьбы"), он являлся одновременно отличным администратором и политиком, сумевшим подчинить себе не только епископат, но и многих светских владык от Португалии до Скандинавии и от Англии до Болгарии. Он был щедр на анафемы и интердикты и, словом, всею деятельностью опровергал название своего богословского трактата, являя собою человека, властвующего над судьбой. При нем были разгромлены альбигойцы, организован четвертый крестовый поход. В Византии создана Латинская империя, в Париже и Оксфорде открыты университеты. При нем явились и новые монашеские ордена так называемых нищенствующих, в соответствии с уставами святого Франциска и святого Доминика, открывшие новую эру в средневековом христианстве. Францисканцы помогли Иннокентию III справиться с угрозою еретического (уравнительного) движения бедноты, с помощью францисканцев распространял он идею необходимости всевластия пап над всеми христианскими народами.

Так вот! К тому времени, когда решалась судьба польского престола и королевы Ядвиги, Венгрия с Польшей составляли одну церковную область францисканского монашеского ордена. И первым католическим епископом в Вильне стал также францисканец, Андрей Васило. Где-то тут, в недрах этого настойчивого ордена, и родилась идея поддержки брака Ягайлы с Ядвигою, следствием коего стал грандиозный прыжок католического мира на восток Европы. И что перед этою идеей был рыцарский орден меченосцев, явно клонящийся к упадку, враждующий с папами и уже отработавший свое! И совсем уж несущественны были чувства четырнадцатилетней девочки, которая должна была сыграть свою, пусть важную, но преходящую роль в грандиозной драме, затеянной святыми отцами ордена во славу римского престола и вящего торжества католичества!

…Истинное творение истории происходит только тогда, когда не прерывается эстафета столетий, когда есть организация, продолжающая начатое дело из века в век. А такой организацией светская власть, зависящая от личных пристрастий смертных государей, по справедливости быть не может.»

Королева Ядвига прибыла в Краков в начале октября 1384 г. Коронация была назначена на 15 октября. Корона Пястов всё ещё находиоась в Венгрии, поэтому короновать её решили женской короной, которой короновались супруги королей. Короновали её, правда, как «короля», а не королеву. Так, хотя бы формально, но соблюдалось древнее правило, запрещающее женское престолонаследие.

«В эти неполных три месяца, от середины октября 1384 года до января 1385-го, пока Ядвига осматривалась и привыкала к заботам царствования, споры и свары вокруг польского престола отнюдь не стихали. Громко роптали прежние сторонники Земовита Мазовецкого. Рвался к власти, воспомня о своих наследственных правах, Владислав Опольский. Но незримая воля, сотворившая в конце концов унию Польши с Литвой, продолжала неукоснительно действовать.»

В начале января 1385 г посольство в.к. Ягайло во главе с его братом Скиргайло прибывает в Краков. Послы предлагали династический брак, взамен чего обещали крещение Литвы и выплату отступного Вильгельму Габсбургу. Ядвига не особо вникала в обешания литовцев и отнеслась к сватовству более чем прохладно, сославшись на то, чот она уже посолвлена с Вильгельмом и по-любому ей нужно по такому вопросу посоветоваться с матерью.

«Зря молодая королева плохо выслушала речь свата-посла! Отнесись она к речи внимательнее, поняла бы, что отнюдь не простоватый литовский князь составлял этот договор! Не поняла. Ответила, слегка пожимая плечами и стараясь все ж таки не обидеть послов, что обязана сохранить верность Вильгельму да к тому же не ведает, как к этому сватовству отнесется ее мать. (Мать наверняка не должна согласиться! - подумалось Ядвиге, и - зря подумалось!) Елизавета, скорая на решения, как раз отставила Сигизмунда и искала иных женихов для Марии. В Венгрии возобладала антитевтонская партия во главе с палатином Гара, и сватовство Ягайлы Елизавета и Гара приняли с восторгом. (Опять же не ведаем, не был ли сей восторг заранее подготовлен все тою же незримою силой, поскольку будущий виленский епископ Андрей Васило был личным духовником королевы-матери.) Во всяком случае "для блага Польши" королева-мать соглашалась на все и даже сама послала дружественное посольство из духовных лиц к Ягайле.

В сейме, как водится, голоса разделились. Кто был за Ягайлу, кто против (мол - варвар, грабитель польских земель!), кто за Земовита, кто и за Вильгельма Австрийского (епископы, однако, видимо, уже настроенные, были против него), говорилось и такое: достойнее Ягайлы, мол, Витовт, …сын мужественного Кейстута, достойнее ему отдать Ядвигу и скипетр. Увы! Витовт был женат и имел уже несколько детей. В дело шли подкупы и взятки, действовала, точнее, мешала действовать недальновидная жадность одних, продажность других, но кто-то незримый и умный продолжал настойчивую обработку умов. Даже и "малый разум" Ягайлы оборачивали в достоинство: мол, будет более покладист, легко расширит льготы и права шляхты... Итак, сейм согласился на Ягайлу. В Литву отправилось посольство с благоприятным ответом. Ягайло в присутствии братьев повторил свои обещания (это происходит в Креве 14 августа 1385 года).»

В ответ на такой поворот дел Орден организует нападение на Литву. В союз с Орденом вступает князь Андрей Ольгердович Полоцкий, стремять занять престол своего отца. Против них выступают Ягайло, Витовт и Скиргайло.

В это время королева-мать Елизавета объявляет брак королевы Марии Венгерской и магкграфа Сигизмунда недействительным.

А в это время герцог Леопольд Австрийский, отец Вильгельма,

«…поспешал в Венгрию, беспокоясь о судьбе сына. Тут же случился всячески изобиженный Владислав Опольский, всегда симпатизировавший тевтонской партии. Леопольд требует реализации давнего брака Вильгельма с Ядвигою. Опольчик ему помогает, и Елизавета, порядком-таки легкомысленная, уступает их напору. (Документ от 27 июля, то есть еще за две недели до подписания соглашения в Креве.) Уже из этого сопоставления дат видно, что тут действует не просто иная сила, но и сила, вовсе никак не соотносящая своих решений с тем, что происходит в Кракове и Литве.

Леопольд обещает немедленно предоставить двести тысяч флоринов, обещает передать Вильгельму после своей смерти и австрийский престол. Из Польши тем часом скачет в Австрию за женихом Гневош из Далевиц (это уже август 1385 года). И далее действие развертывается, как в хорошем детективе: кто скорее?

Отвергнутый супруг Марии, Сигизмунд, заложив Бранденбург собственным братьям, набрал наемную рать в десять тысяч коней и ударил на Венгрию.

Елизавета с Марией сидят в замке недалеко от границы. Разведка, разумеется, работает плохо. Замок окружен. Сигизмунд требует выдачи жены, обручается с Марией, венчается с ней и... Поскольку через несколько недель его наемное войско разбредается кто куда, то и Сигизмунд бежит, спасаясь от смерти. Мария остается на престоле, и в Венгрии начинает прокручиваться франко-неаполитанский вариант.

Меж тем отец Вильгельма, Леопольд, вместо того, чтобы зубами держаться и держать, поддерживать сватовство сына, влез в итальянские дела, пытаясь спасти тестя, Бернабо Висконти, или хоть урвать кусок из его итальянских владений... Затем увлекся очередной красоткой из Швейцарии, пустив дела сына на самотек, и пятнадцатилетний мальчик, который с подарками и казною едет в Краков, предоставлен самому себе.»

«Вильгельм думал, что польская корона за ним, и потому направился прямо к Вавелю. Однако в замок его не пустили. Вильгельм поселился в городе. Многие краковяне (не забудем о национальном составе краковского населения!) были за него. Кроме того, хотя Вильгельма и не пустили в замок, но нельзя было запретить Ядвиге выходить из Вавеля. Поблизости от замка, как уже говорилось, было два монастыря, отцов францисканцев и отцов доминиканцев.

Францисканцы, в отличие от доминиканцев, "брали мягкостью и человечностью", - замечает польский историк. Францисканцы и пустили к себе Вильгельма с Ядвигою на свидания. Свидания эти были чем-то вроде позднейших балов. Вильгельм и Ядвига являлись со свитою. Устраивались танцы под музыку, и францисканский рефекторий превращался в танцевальный зал. Однако и другое спросим: а почему именно братья-францисканцы пустили Вильгельма к себе и устраивали им эти любовные встречи? Ежели допустить, что именно орден францисканцев затеял повенчать Польшу с Литвой? Но и другое приходит на ум: ну, а ежели бы Ядвига с Вильгельмом встречались где-то еще? В каком-нибудь немецком обывательском особняке? И уже не под бдительным надзором отцов-монахов, наверняка не допускавших ничего лишнего?

И все-таки хитроумные францисканцы тут значительно ошиблись.

Дремавшая любовь Ядвиги за эти пятнадцать дней вспыхнула с новою и неведомой для нее прежде силою…

Неведомо, удались ли бы дальние замыслы высокомудрых мужей, будь Вильгельм хотя бы чуточку старше и предприимчивей! Но тогда расстроилась бы свадьба с Ягайлой? Не состоялся бы союз Польши с Литвой? Увы! Слишком большие силы были вовлечены в дело, слишком важные исторические решения ожидались, и борьба девочки за свое счастье лишь добавляла трагизма событиям, но не могла отменить непреклонное решение высших государственных сил.»

Ядвига таки попыталась официально выйти замуж за Вильгельма Габсбурга, с коей целью даже организовала целый заговор, не увенчавшийся, однако, успехом. Вильгельм вынужден был бежать. 4 марта 1386 г он вернулся в Вену.

Началась обработка Ядвиги, дабы она сама публично признала недействительным свой брак с Вильгельмом. Ей намекали, что Вильгельму была нужна не столько она, сколько польская корона. Ей внушали, что, отказываясь от Вильгельма, она не совершает греха. Объясняли важность святого дела - крещения языческой Литвы, и что брак с Ягайлой - угодная Богу жертва, вроде ухода в монастырь:

«Ибо тебя ждет великий подвиг! Подвиг, коего не добились за столетия усилий орденские рыцари, ибо не в силе Бог!... Тебе, именно тебе предстоит труд преодоления тягостной схизмы, воссоединения всех христиан под сенью престола святого Петра, ибо Бог един, и единой должна быть церковь Христова! А в княжестве литовском обитают не токмо и не столько язычники литвины, сколько заблуждающиеся схизматики! Не назову их нехристями и не стану повторять, что это такие грешники, от коих самого Господа Бога тошнит, но скажу: нет и не будет сил у римской церкви овладеть миром, ежели она не воссоединит вновь всех христиан, разделенных волею патриархов константинопольских после седьмого Вселенского собора! Победа над схизмою - это путь ко владычеству церкви Христовой над миром, и тебе, дочь моя, предстоит возглавить этот бескровный церковный поход! Тебя избрал Господь, и на тебя возложен крест, от коего отступить ты не имеешь права, не согрешая пред Горним Судией!»

Меж тем в.к. Ягайло уже ехал в Краков. Его сопровождали с десяток других литовских князей: его родные братья Скиргайло, Коригайло, Свидригайло, Вигунд. Ехал с ним и вчерашний соперник Витовт Кейстутьевич, некогда крещенный по православному обряду, вторично крещенный у тевтонцев в латинскую веру и готовый теперь креститься в третий раз опять в католичество в Кракове. Ехали родичи Ягайлы: Иван Юрьич, князь Белзский, Михаил, князь Заславский, Федор Любартович Луцкий - все христиане греческого исповедания.

Ягайло еще не предвидел того, что, ставши польским королем, попадет в полную зависимость к полякам и уже не выберется отсюда, а хитрый Витовт тем часом приберет к рукам Литву. Начали с того, что, отдавая Ядвигу и корону Польши, польская сторона исполняет свои обещания. От Ягайлы требовалось крестить Литву, освободить польских пленных, возвратить Польше ее земли. На все должны были быть составлены, утверждены и подписаны грамоты. Гарантией исполнения условий Ягайло должен был отдать в залог часть, своих сподвижников. Заложниками становились: Скиргайло, правая рука Ягайлы во всех его делах, его двоюродный брат Витовт Кейстутьевич, луцкий князь Федор, Михайло Заславский, Иван Велзский. Видимо, этот пункт был хорошо продуман поляками. У Ягайлы разом отбирались самые деятельные помощники и те, кто мог бы удержать Червонную Русь. Ягайло не противился ничему, а временный плен Витовта даже обрадовал его. Каждый из заложников давал письменное обещание жить в указанном месте и не отлучаться, пока не будут выполнены обязательства великого князя.

15 февраля 1386 г в.к. Ягайло был крещён по католическому обряду. Крещенные по православному обряду князья, посовещавшись, к неудовольствию католического духовенства, отказались перекрещиваться в католичество наотрез. Это-де было оговорено заранее! В свою очередь посовещавшись друг с другом, польские прелаты и члены римской курии решили не настаивать, благо впоследствии у короля-католика найдется сколь угодно средств заставить схизматиков пожалеть о своем решении. (Налоги, должности, наделение землями и наградами, брачное право - все будет позднее пущено в ход!) Тем паче что главный соперник Ягайлы, Витовт, дал согласие креститься в католичество. Церемонию устроили в кафедральном соборе Кракова. Было торжественно. Собралась вся знать и весь церковный синклит. Ягайлу окрестили с именем Владислава, Вигунд стал Александром, Коригайло - Казимиром, Свидригайло - Болеславом, Витовт-Витолд крестился на этот раз с именем Александра. В латинскую веру перешли вослед своим князьям и многие литовские вельможи.

А в Венгрии в это время происходили всевозможные несчастья. Король Карл Дураццо Неополитанский захватил венгерский престол. Но королева-мать сумела организовать жесточайшую резню, неаполитанская гвардии короля бежала, сам он был убит сподвижниками Елизаветы.

Венчание Ягайло и Ядвиги происходило 18 февраля 1386 г.

«Обряд венчания, впрочем, еще не означал брачных торжеств, отложенных на две недели, к моменту коронации короля Владислава. Но уже через несколько часов после венчания, того же восемнадцатого февраля, новый "господин и опекун короны польской", польский король обнародовал "в благодарность всему шляхетскому народу" существенный акт свободы, дающий шляхте права, коих она не имела по Кошицкому договору с королем Людовиком.

1. Все жалованья поместьями будут делаемы исключительно шляхте, живущей на земле, где оказывается ваканция, и только с согласия соседней шляхты.

2. Коронные земли не должны отдаваться в управление иностранцам, а лишь полякам, рожденным в королевстве. Точно так же и староства должны даваться лишь шляхте. (Людовик часто наделял этою должностью мещан.)

3. За военную повинность шляхта будет вознаграждаться тем, что после заграничного похода король берет на себя все убытки шляхты, равно как и выкуп пленников из неволи. В войне на территории королевства король берет на себя лишь выкуп пленных и главнейшие убытки. Неприятельские пленные достаются на долю короля.

4. Кроме военной повинности, король получает от каждого шляхетского и духовного кмета два гроша с каждого лана.

5. Специальные королевские чиновники, судьи по уголовным делам и делам о кражах упраздняются. Остается только государственный шляхетский суд.

Одиннадцать лет назад, в Кошицах, король Людовик, обязавшись наделять земскими должностями лишь жителей Польши, не делал различий меж шляхтой и богатыми мещанами. Тогда же кровным полякам Людовик предоставлял в управление только двадцать три главных судебных округа. Остальные был волен давать пришельцам - кому захочет. И служба внутри границ была без вознаграждения. А Краковский договор давал вознаграждение служащим шляхтичам и внутри страны тоже… Беднейшая "лапотная" шляхта совершенно освобождалась от податей. В Кошмцах обошли молчанием королевских судей, в Кракове постановили их убрать. В Кошице шляхта обязывалась восстанавливать королевские замки, в Кракове умолчали об этом, то есть сняли эту повинность со шляхты.

Итак, шляхта освободилась от податей, упрочила власть над народом и сохранила все должности. Право распоряжаться короной шляхта тоже сохранила за собой. Корону Ягайле дали без упоминания о родственниках-наследниках.

Было положено начало посольским сеймам. За королем остались только: суд над шляхтой, право войны и мира с иностранными государствами и владение коронными поместьями (но и сюда протягивала руки малопольская шляхта).

Дело шло, таким образом, к созданию шляхетской республики (как то и произошло впоследствии)…

Король, по Краковскому договору, почти что превращался в русского "кормленого" князя, коих приглашали к себе новгородцы и псковичи, заботливо оговаривая все ограничения власти "принятых" князей.»

На 4 марта 1386 г была назначена коронация нового короля. К этому времени в Польшу, проехав через Венгрию, успел прибыть княжич Василий Московский со своей немногочисленной свитой. Их сразу же взял в оборот князь Витовт, и даже познакомил их со своей семьёй. В том числе и с дочерью, Софьей.

«Тевтонские рыцари никак не хотели примириться с объединением Литвы с Польшею. Крещение Ягайлы объявили лживым, поскольку "этот бешеный пес не освободил захваченных рыцарей". Жалобы были посланы самому папе Урбану, после чего магистр Ордена заключил союз с Андреем Полоцким, который с помощью немцев надеялся вернуть себе утерянный стол, а быть может, добиться и большего. Одновременно с Андреем выступил смоленский князь Святослав Иванович, рассчитывая вернуть себе утраченные в прежних кампаниях земли, в частности, город Мстиславль. Немцы тем часом взяли Лукомлю, Андрей занял Полоцк, и война возгорелась. Со своими претензиями выступил и австрийский двор. Вильгельм считал себя кровно изобиженным "изменою" Ядвиги. Не было возможности уехать сразу из Познани, и Ягайло-Владислав заметался. Теперь он уже не издевался над двоюродным братом. Витовт со Скиргайлой были срочно освобождены из залогового плена и посланы собирать войска.»

Уния Литвы и Польши очень расстроили рыцарей Ордена. Поэтому они, вступив в союз с князем Андреем Ольгердовичем и с князем Святославом Ивановичем Смолениским, напали на Литву. Немцы взяли г. Лукомлю, Андрей занял Полоцк, Святослав Смоленский осадил Оршу и Мстиславль, и творил в пределах отнятых Литвою у Смоленска земель жесоткости более жестокие, чем было обычно в то время. Ягайло-Владислав, не имея воможности покинуть Польшу, срочно освободил из залогового плена Скиргайла и Витовта – они были отосланы собирать войска (апрель 1386 г). 29 апреля 1386 г под Мстиславлем соединённые силы литовский князей нанесли тяжёлое поражение Смоленской армии. Князь Святослав был убит. Оба его сына попали в плен. Один из них, Юрий, был сделан Смоленским князем на правах вассала Литвы. После этого литовские войска напали на князя Андрея Ольгердовича, который также потерпел поражение и попал в плен.

В начале июня 1386 г в Краков из Константинополя прибыл митрополит Киприан и тотчас начал свои хлопоты о сохранении православной церкви в землях великого княжества Литовского. В Кракове же он имел встречу и с княжичем Василием Дмитриевичем.

«Киприан был очень доволен своей беседою с юным наследником Дмитрия.

Слухи о болезни великого князя дошли и до него, и угасшие было надежды Киприановы оживились вновь. Светел и радостен, помчался он из Кракова в Литву укреплять тамошних православных, а такожде князей, не приявших католического крещения. Но и с перекрещенным Витовтом, и с безумным Скиргайлой, в пьяных припадках бросавшимся с мечом на соратников своих, надобно было встретиться и осторожно, не забывая о скрытой вражде того и другого, убедить их в надобности сохранения православных епископий в Галиче, на Волыни и в Подолии, а такожде и в самой Литве. Он еще верил, что все может перемениться, особенно ежели Витовт в споре с Ягайлою вновь перейдет под сень православного креста. Неистребимый дух византизма толкал его на новые и новые интриги среди сильных мира сего…»

«Меж тем Елизавета, расправившись с Карлом Дураццо, как раз заключила союз с Ягайлой-Владиславом против прежних претендентов на руку Ядвиги: Вильгельма Австрийского и Сигизмунда. В Рим, отстаивать интересы короля Владислава, был послан Николай Тромба. Схваченный в Вене Вильгельмом, он четыре года просидел в тюрьме, однако и это не остановило польских успехов. В Риме по рукам ходило сочинение против Ордена, а поскольку Леопольд, отец Вильгельма, сносился с антипапой Климентом, сидевшим в Авиньоне, Урбан VI не мог ему сочувствовать. К тому же 9 июля 1386 года Леопольд с цветом австрийского рыцарства гибнет в битве со швейцарцами при Земпахе. На Вильгельма, у коего имелись еще три младших брата, обрушилась угроза раздела Австрии, и он, произнеся еще один исторический афоризм: "Князьям австрийским неприлично ухаживать за изменницею!" - отказался наконец от споров за польский престол и не поехал в Рим спорить о том перед папой. В конце концов Урбан VI обратился с милостивым письмом к польским панам, благословив тем самым брак Ядвиги с Ягайлой…

В исходе июля в Польшу дошла страшная весть: Януш Хорват, бан кроатский, захватил обеих венгерских королев, отправившихся на родину Елизаветы, в Боснию, без всякой охраны…Обеих королев грубо схватили и ввергли в тюрьму в замке Крука на берегу Адриатики. Кроаты предложили Владиславу, сыну Карла Дураццо, убитого Елизаветой, занять венгерский престол, но тот побоялся явиться в Венгрию, в которой теперь воцарился Сигизмунд, названый муж плененной Марии. Не заботясь об освобождении жены с тещей, Сигизмунд стал тотчас прибирать к рукам венгерские земли.

Пока он не осильнел, было самое время (о том говорили все малопольские паны) занять Червонную Русь и Подолию, тем паче что Ядвига, по праву наследования, могла считать эти земли своими. (После смерти последней своей сестры, Марии, Ядвига примет титул "наследницы королевства венгерского".) Осенью почти одновременно начались два похода. Ягайло через Люблин, Владимир и Луцк двигался в Литву, дабы крестить литвинов, Ядвига же направилась, как только подстыли пути, в Червонную Русь, возвращать эту землю, завоеванную еще Казимиром Великим, под руку польской короны.

Сигизмунд, едва лишь прикоснувшийся к венгерскому престолу, не мог оказать сопротивления, а венгерский наместник, староста Червонной Руси, Эмерик Бубек, являясь тестем краковского воеводы, Спытка из Мельштына, за которого он недавно выдал свою дочь, тоже не имел нужды противиться польскому захвату, так что поход Ядвиги обещал быть бескровным.»

Меж тем король Владислав II Ягайло вступил в Вильну и начал крешение Литвы.

«Русичей пока не трогали, но шляхетские вольности, право выдавать по желанию замуж дочерей и сестер, права наследования, облегчение от повинностей - получали одни католики. Особою хартией запрещались браки новокрещенцев с язычниками и схизматиками (а буде кто из них захочет сочетаться браком с новокрещенцем, обязан принять католическую веру). Был разрушен храм Перкунаса, залит водою знич, перебиты священные змеи и ящерицы, вырублены священные рощи. Язычники рыдали, но сопротивляться своему же великому князю не смел никто.

Верховный жрец Лиздейка, по преданию, скрылся в Кернове и там, в дикой лесной пустыне, жил отшельником. Наступило подлинное торжество францисканцев. Первым латинским пастырем в столице Литвы стал францисканец, Андрей Васило, поляк из дома Ястржембцев, почетный епископ в Серете, в Молдавии, и прежний духовник королевы Елизаветы. На месте святилища Перкунаса воздвигался новый католический собор…

Жителей сгоняли в отряды, каждому из которых давалось одно имя, и крестили разом всех, так что явились тысячи Станулов, Янулисов, Петролисов, Катрин и Яджиул. Каждому при этом вручались белые шерстяные одежды. И не ради крещения, а ради получения этих одежд потянулись литвины под власть новой веры, наступлению которой они сопротивлялись до того целое столетие.

Управление Литвой, еще раз обидев Витовта, Ягайло вручил своему брату, Скиргайле, наделив его городами и поместьями, передав целиком Полоцкое княжество, а также Троки, наследственный удел Витовта.

В Вильне Ягайло пробыл всю зиму, вернувшись в Краков лишь к лету следующего года. В Ватикан пошли грамоты об успешном крещении Литвы, а оттуда, от папы, в Польшу явился кардинал Бонавентура, везя грамоты, благословляющие "любимого сына папы, короля Владислава"…

В Литве тоже не сразу помирились с новою верой. Крещеных младенцев "перекрещивали", опуская в воды священных рек, умерших продолжали хоронить на языческих кладбищах, так же гадали, так же, украдом, приносили жертвы духам дома. Но корень дерева был подрублен, и медленно гаснущее язычество все более уступало место власти католического креста.»

«Тою же осенью, как Ягайло крестил Литву, Ядвига с войском направилась в Червонную Русь склонять тамошнее население под власть польской короны. В начале 1387 года королева уже распоряжалась во Львове, столице Червонной Руси… Червонная Русь, богатейшая земля, ныне опустевшая от татарских набегов, без боя сдавалась юной польской королеве. Венгерские вельможи, памятуя, что Елизавета с дочерью захвачены кроатами в плен, переходили к ней, добровольно присягая на верность, или сдавались при первом блеске оружия. Редко приходилось прибегать к силе меча… Венгерский управитель Галича Бенедикт месяц не отворял ворота Ядвиге, но, окруженный военною силой, в конце концов сдался и он. Теперь начался дележ захваченного добра. Поместья и земли передавались польским панам. Приехал Витовт, предъявив свои права на Подолию. В подданство польской короны перешла и Мультанская, или Волошская, земля (Молдавия), вслед за своим воеводой Петром, присягнувшим Ядвиге вместо не существующего ныне венгерского короля.

К осени, перед праздником святого Михаила, во Львов съехались русские и литовские князья, были Ягайло с Ядвигой, Витовт и прочие. Явился и молдавский господарь Петр, были латинский епископ из Галича и вездесущий митрополит Киприан, от имени Ягайлы приводивший к присяге воеводу Петра, как принадлежащего к греческой церкви.»

В декабре 1386 г княжич Василий и сопровождающие его лица выехали из Кракова в Москву, куда и прибыли 19 января 1387 года.

«О Кревской унии остается досказать не многое. Витовт, всячески утесненный Ягайлою, вновь бежал к орденским немцам. Завязалась новая война, столь же утомительная и нелепая, как и предыдущие. Ягайло изнемог первый и уступил, вручив Витовту управление Литвой… Что их связывало? Быть может, Витовт и впрямь надеялся, что ежели Ягайло так и умрет, не оставив мужского потомства, то его выберут польским королем? Во всяком случае, он сумел чуть не всех малопольских панов перетянуть на свою сторону и повести за собой на битву противу татар...

Несчастную, проигранную им битву!

И затем, еще через годы, уже в 1410-м, они оба, Ягайло-Владислав и Александр-Витовт, стояли бок о бок, с полками, на поле Грюнвальда против всех сил немецкого ордена…

И опять Витовт тянул и ждал, почти освободившись от Ягайлы, ждал смерти брата, ждал, что паны его сделают королем, и дождался было, но война задержала на три года его посланцев в Рим с уже полученною короной, и Витовт, не дождавшись, умер. Корону же довезли только до Кракова, дабы не отдавать в Литву.

Прямых наследников у Витовта не было, оба его мальчика были отравлены в немецком плену, после последней его измены Ордену, и так, ничем, окончились все гордые замыслы этого несомненно талантливого полководца и политика, который лишь одного не учел, воплощая свои великие замыслы: бренности жизни человеческой и обязательного ее конца, для всех, и великих и малых…

Ягайло тоже прожил очень долго. Ядвига умерла, не достигнув и тридцати лет, от родильной горячки. Вторая, нелюбимая жена принесла ему только одну девочку. Потом была третья, любимая, и только четвертая жена (Ягайле-Владиславу шел уже семьдесят пятый год!) сумела, к ярости Витовта, родить сыновей и тем продолжить династию Ягеллонов.

Ягайло за всю жизнь так и не научился читать и писать, спал до полудня, часами просиживал за обеденным столом, где подавалось до шестидесяти перемен, хотя личная роскошь в повадках и платье была вовсе чужда Ягайле. В обиходе носил он, чаще всего, простой серый тулуп.

Единственное, что занимало его до страсти, это была охота… Он опрометью скакал на коне, не ведая устали, до самой старости и даже сломал ногу во время охоты, едва ли не на семидесятом году жизни.

Занимался ли Ягайло делами правления? Скорее всего, нет.

Мать его, русская княгиня Ульяния, женив сына на польской королеве, ушла в монастырь.»

г) 1387 – 1392 Первая борьба за Московский престол. Объединение митрополии. Кондурча

Княжич Василий Дмитриевич прибыл в Москву в январе 1388 г после 4,5 лет отсутствия.

А в Москве в это время назревала очередная борьба претендентов за престол митрополита всея Руси, и первая – за престол великих князей Московских.

«Папа Урбан VI умер в 1389 году, подозревая всех и вся в покушениях на свою персону. Делаясь год от году деспотичнее, он казнил незадолго до смерти пятерых кардиналов-заговорщиков и умер, окруженный всеобщей ненавистью. Раскол в римской церкви, "великая схизма", все углублялся. Авиньонский антипапа Климент VII пробовал даже взять Рим.

Между тем Венеция с Генуей истощились в Кьоджской войне, и чудовищные объятия католического питона, пытавшегося улучшить восточную православную церковь, на время ослабли. Поэтому новый византийский патриарх Антоний, друг и окровитель Киприана, после смерти Нила в феврале того же 1389 года взошедший на патриарщий престол, смог воскресить в какой-то мере самостоятельную политику восточной церкви, а именно - вновь добиваться объединения всей русской митрополии, разорванной спорами Литвы с Москвою, под властью единого духовного главы, каковым должен был стать Киприан. Десятилетняя борьба Киприана за Владимирский владычный стол приблизилась, как видно, к своему победоносному завершению... Если бы не воля великого князя Дмитрия! Но Дмитрий умирает в том же 1389 году...

Однако кто мог знать заранее, за год и за два, когда были живы все трое - папа Урбан VI, патриарх Нил и молодой еще князь Дмитрий, - что все произойдет именно так? Никто! И потому иерарху, возглавившему борьбу против Пимена, требовалось немалое мужество, чтобы сплотить и повести за собою против как-никак духовного главы страны епископов Владимирской Руси. Ибо, хотя Пимен раз от разу становился все ненавистнее и духовенству, и пастве, события совершаются лишь тогда, когда находятся вожди, берущиеся их организовать, облеченные властью или взыскующие власти, за коими уже идет (или не идет!) людское множество.»

В июле 1388 г в Москву прибыл из Константинополя митрополит Пимен, своим бегством сумевший избежать лишения сана.

Задачу сместить Пимена с митрополии взял на себя новопоставленный архиепископ Фёдор Ростовский, вернувшийся из Константинополя вместе с Пименом в июле 1388 г.

В.к. Дмитрий Иванович к этому времени был уже весьма болен. И на Москве, пока только среди бояр, начали нарастать всевозможные споры и несогласия по поводу престолонаследия.

«"Лествичный" порядок наследования, кстати заимствованный русичами у степняков (по-видимому, еще от печенегов), был, или казался, принципом высшей справедливости. Княжили по очереди, по старшинству, все представители княжеского рода, сперва братья, потом, в очередь, их сыновья, затем внуки - никто не был обижен и ущемлен, не было перерывов в династии, все знали, что право на престол имеют лишь князья, родовичи, чем обеспечивался, казалось бы, относительный порядок в стране. Казалось бы...

Но в устойчивой земледельческой культуре с недвижимым, в отличие от скотоводов-степняков, имуществом этот переход власти из одних рук в другие поневоле оказывался болезненным. Размножение потомков вносило дополнительную путаницу в этот распорядок, что потребовало от Ярославичей принять характерную поправку к закону. Дети князя, не побывавшего на престоле верховного володетеля земли, лишались права на великий стол и должны были довольствоваться впредь лишь личным родовым имуществом, доходами от своих городов и сел.

Юрий Данилыч, воспротивившийся древнему праву, потерял голову в этой борьбе, сохранив зато за московскими володетелями право на великое княжение, верховную власть во Владимирской земле. Так или иначе, но высшая справедливость лествичного права стала оборачиваться роковой несправедливостью, грызней и развалом страны.

Необходимость, жизненная необходимость нации вновь собрать распадающуюся землю требовала иной правды, иной организации верховной власти, на которую и указал гений митрополита Алексия: прямое, от отца к старшему сыну, наследование.

Заметим, целью реформы Алексия было отнюдь не какое-то изменение общественных отношений, но - упрочение их. Целью было уничтожить как раз нежелательные изменения, сбои, споры и ссоры, сопровождавшиеся разорением земли, погасить всегдашнюю борьбу за власть, слишком дорогую для открытой всем ветрам истории Русской земли. Целью реформ Алексия было не изменение, но упрочение института власти.

Да! Но за спиною лествичного права стояли столетия государственной практики, стояли властные навычаи старины, идеи родовой справедливости, любезные и близкие многим и многим, даже и в самой Орде более понятные, чем право безусловного наследования великого стола старшим сыном, получающим свои права единственно по случайности рождения.

По всем этим причинам право Владимира Андреича занять престол после смерти двоюродного брата казалось столь несомненным, что ежели бы не подросшие дети Дмитрия, оно бы и осуществилось в свой черед, без ломки, без потрясений страны... До поры, когда встал бы роковой вопрос грядущего: а кто должен править после него? Подросшие дети Дмитрия или дети самого Владимира Андреича? Произойти это с непредсказуемыми последствиями для страны и всего языка русского очень даже могло, но, грозно колыхнувшись, земля высказалась за тот новый "ряд", который дал ей владыка Алексий, и в этом, пожалуй, проявилась мудрость самой земли.»

Князь Владимир Анреевич был, наряду с князем Дмитрием Боброком, лучшим Московским полководцем. Он также владел огромными территориями: третью Москвы и собственно Московкого княжества с г. Радонежем, а также Серпуховым, Вереей, Боровском, Волоком, Галичем, Дмитровом, Городцом и иными землями.

Не берусь сказать, как именно предъявлял свои права на власть сам князь Владимир Андреевич Серпуховской (и предъявлял ли он их вообще), но в.к. Дмитрий счёл его в данной ситуации слишком опасным. Он приказал занять города Галич и Дмитров, находящиеся в их совместном владении. И потребовал от него признания прав Василия Дмитриевича. Князь Владимир Андреевич отказался это сделать.

В ответ на этот отказ князя Владимира, в.к. Дмитрий приказал хватать его бояр и отвозить в заточение. Московскому княжеству стала грозить первая в его истории междоусобная война.

Но, не смотря на разногласия, этой войны не хотели обе сотроны – слишком многое связывало Дмитрия и Владимира. К тому же в дело вмешался Сергий Радонежский. А его ученик игумен Афанасий в Серпухове склонял к миру и Серпуховского князя.

Положение ни войны, ни мира длилось всю зиму 1388/1389 г. Братья помирились 25 марта 1389 года. В.к. Дмитрий возвращал города и бояр брату, тот признавал над собой старшенство Василия Дмитриевича.

В 1388 г в битве при Буир-норе китайцы разгромили армию великого хана Монголии Тогус-Тэмура. Сам Тогус-Тэмур был убит. Это был последний великий хан Монгольской империи, так как его сын и наследник, Энх-дзорихту, уже не осмелился принимать этот титул и отказался от мандата Неба, полученного Чингисханом в 1206 г. Так в 1388 г самая крупная мировая империя – Монголия – окончательно пала. Монгольское ханство, под руководством хана Энх-дзорихту и его наследников, продолжило своё существование уже как самое обычное государство. Государство эти терзали неурядицы как внешние, так и внутренние. В 1401-1425 г оно пережило крупные неприятности с ойратами, которые временами даже захватывали власть над монголами, хотя даже не были Чингисидами. От Монгольского ханства откалывались его части, некоторые из них признавали китайский протекторат. Относительный порядок навёл в Монголии Даян-хан в 1470-х годах. Но после его смерти Монголия вновь распалась. В 1691 г Монголия вошла в состав Китая – империи Цин.

Весной 1389 года архиепископ Фёдор сумел собрать собор епископов Владимирской Руси. Собор постановил отправить Пимена к новому патриарху Антонию для снятия с него сана. В.к. Дмитрий, одако, такового решения не одобрил, и приказал Пимену оставаться в Москве. Но Пимен, решил, что безопаснее всего будет всё-таки съездить в Константинополь и, раздав взятки, подтвердить свой митрополичий сан. И уехал. Тайно. Один из спутников Пимена, дъякон Игнатий, вел дневник этой экспедиции. Когда о бегстве митрополита стало известно, архиепископ Фёдор также поехал в Константинополь (1389).

Встреча Фёдора и Пимена произошла ещё в Кафе, в Крыму. Пимен, подкупив генуэзцев, схватил Фёдора и запытал его на дыбе до полусмерти. А заодно и дочиста ограбил.

Пока Пимен плыл в Константинополь, османские турки начали новую войну против Сербии. В 1389 г в сражении на Косовом поле сербская армия короля Лазаря была уничтожена турками.

16 мая 1389 г у в.к. Дмитрия родился его последний сын – Константин. Дмитрий ещё успел поприсутствовать на его крестинах. Крестными были княжич Василий Дмитриевич и боярыня Мария Вельяминова, вдова последнего московского тысяцкого.

19 мая 1389 года, в возрасте 39 лет, умер в.к. Дмитрий Иванович Донской. В своём завещании он разделил Московское княжество между своими сыновьями. Впервые на Руси в завещании в.к. Дмитрия великокняжеский титул, который он передавал Василию Дмитриевичу, был назван его вотчиной. Впрчем, второй сын в.к. Дмитрия, Юрий, отказался подписать договор, по которому великое княжение являлось наследственным владением его брата. Впервые со времён Бату-хана передача великокняжеского титула произошла без санкции ордынских властей. Но посольство к хану Тохтамышу, с соответствующими случаю дарами, для информировании об этом событии было послано. Вскоре после в.к. Дмитрия умер и один из его младших сыновей, Иван.

По завещанию в.к. Дмитрия его сыновья получили следующие земли: Юрий – Звенигород в собственно Московском княжестве и Галицкое княжество; Андрей – Можайское и Белозёрское княжества; Пётр – Дмитровское и Углицкое княжества. Ивану оставлено только несколько сёл. Впрочем, он скоро умер. Самый младший сын Дмитрия, Константин, в завещании не указан. Сказано только, чтобы жена Дмитрия, Евдокия, сама со временем выделила ему удельное княжество из владений его братьев. Василий получил треть собсвенно Московского княжества, Коломну, а также волость самого великого княжения: Кострому, Переяславль, Владимир (видимо, Юрьевское с Стародубское княжества тоже, а также Волок и Ржев).

29 июня 1389 г посольство Пимена прибыло в Константинополь (впрочем, сам Пимен в Константинополь на всякий случай не въехал, оставшись на турецком берегу Босфора). Несколько дней спустя туда прибыл и полуживой архиепископ Фёдор. Митрополит Киприан, для поддержки которого Фёдор, собственно, и приехал, также уже находился в Константинополе.

Спор о митрополии продолжался около двух месяцев, причём Пимен всё это время отказывался покидать турецкую территорию. Решение патриархии состоялось в самом начале сентября. Несмотря на отсутствие, Пимен был незложен. И митрополитом всея Руси стал Киприан. А 11 сентября 1389 г, находясь в состоянии помешательства, низложенный митрополит Пимен умер. 1 октября митрополит Киприан отправился на Русь. А в Константинополе в это время готовился к коронации новый император Византии, Мануил II, сын Иоанна V Палеолога.

В июне 1389 г Новгород принял служилым князем на свои пригороды Семёна-Лугвеня Ольгердовича.

15 августа 1389 г, получив утверждающий ярлык хана Тохтамыша, Василий Дмитриевич венчается во Владимире на великое княжение.

А князь Владимир Серпуховской отказался признавать власть своего двоюродного племянника и из Серпухова уехал в Торжок. Военных действий, впрочем, опять не было, ибо их никто не хотел. 5 декабря 1389 г в Москве умерла Мария Галицкая, мать князя Владимира Андреевича. А в январе прибыл на Москву и он сам – заключать мир. По миру князь Владимир признавал себя «младшим братом» в.к. Василия. За это в.к. Василий передавал ему во владение Волок и Ржев, а взамен получал Городец, Козельск и некоторые другие владения.

Тем временем князь Витовт снова рассорился с Владиславом Ягайлой и бежал к немцам, в Орден. На этот раз немцы, наученные непредсказуемым поведением Витовта, потребовали у него в качестве заложников обоих его сыновей. Свою дочь Софью Витовт отправил в Москву – выходить замуж за в.к. Василия, о чём они договорились ещё в бытность в Кракове. Орден в 1390 году выслал в Литву сильное войско, при котором в числе заграничных гостей находился граф Дерби, позднее ставший королем английским под именем Генриха IV Ланкастера. После удачной битвы на берегах Вилии крестоносцы осадили Вильну и взяли нижний замок благодаря тамошним доброжелателям Витовта, но верхнего взять не смогли и принуждены были отступить по причине холодных осенних ночей, недостатка в съестных припасах и болезней. Вильну защищали братья Ягайлы, Скиргайло и Киргайло, причём Киргайло был убит.

К весне 1390 г в Москву прибыл митрополит Киприан. По его приглашению в Москву из Н. Новгорода приехал известный художник Феофан Грек. Тогда он и познакомился с молодым московским иконописцем – Андреем Рублёвым.

В том же 1390 г была очередная война между Новгородом и Псковом. А летом 1390 г из Новгорода прибыло посольство, для признания в.к. Василия князем Новгородским.

В декабре в Москву прибыла Софья Витовтовна – выходить замуж за в.к. Василия.

В том же 1390 г в состав великого княжества Московского вошёл древний удел Черниговских князей – Звенигород (из числа Верховскх княжеств). Звенигородское княжество перешло к князю Юрию Дмитриевичу, и остовалось у его потомков до тех самых пор, пока они не пориграли Феодальную войну (1453 г).

В марте 1391 года князь Борис Дмитриевич, вернувшись из Орды, где он со своей дружиной служил хану, вновь захватил Нижний Новгород. Его племянники, Василий и Семён, в это время со своими дружинами находились тоже фактически на службе хана Тохтамыша, в Орде.

В том же 1391 новгородские ушкуйники разграбили Жукотин и Казань. В отмщение за это, хан Тохтамыш послал на новгородское владение – Вятку – войска во главе с царевичем Бектутом.

В 1391 году, усиленный толпами новых пришельцев из Германии, Франции, Англии и Шотландии, великий магистр Ордена Конрад фон Валленрод во главе, как говорят, 46-тысячного войска вступил в Литву. С ним шёл и Витовт с верными ему литовцами. Они двинулись опять на Вильну, но на дороге узнали, что вся территория вокруг столицы опустошена вконец самими литовцами. Великий магистр, потеряв надежду прокормить свое войско в опустошенной стране возвратился назад, удовольствовавшись построением деревянных острогов на берегах Немана, охрана которых поручена была Витовту. Он, получив в помощь немецкий отряд, осадил Гродно, где королевский гарнизон состоял большею частию из русских и литвы, а также из поляков. После непродолжительной осады этот город сдался Витовту.

А повелитель стран и народов, эмир эмиров, Железный Хромец, меч Аллаха, гроза неверных, защитник правой веры, повелитель Самарканда, Бухары, Кеша, Ургенча и сотен других больших и малых городов гури-эмир Тимур к 1388 году закончил свою войну в Иране, где пленных заживо замуровывали в стены крепостей и складывали минареты из черепов.

В 1388 г умер подставной хан Тимура – Сургатмыш. Тимур провозгласил ханом сына покойного – Махмуда. А сам принял титул султана.

В 1388 г Тимур возратился в Мавераннахр, в который во время его отсутствия вторгся хан Тохтамыш (1387). Города Мавераннахра защищал сын Тимура – Омар-шейх. Узнав о возвращении Тимура, Тохтамыш стал стягивать силы, но на пути к Ходженту Тимур настиг его, принудил принять бой и нанес ему жестокое поражение. Тохтамыш отступил за Яик. После этого Тимур в пятый раз вторгся в Хорезм (1388). Город Хорезм был разрушен, жители его выведены в Самарканд, а пепелище засеяно ячменем. В 1389 г Тимур вторгся в Моголистан, во владения Камар-ад-Дина. Войска Тимура дошли до Турфанского оазиса и Карашара, где оничтожил государство последнего Чингисида из улуса Чагатая – Хызр-Ходжи, который бежал в Гоби.

В 1390 г Камар-ад-Дин восстановил свою власть в Семиречье. Тимур снова послал против него войска, и Камар-ад-Дин бежал в Горный Алтай. Впрочем, возвращается Хызр-Ходжа и спасает гибнущее государство тем, что признаёт над собой власть Тимура.

Тимур всё время воюет, ибо его власть держится на постоянном войске, которому нужно платить, которое нужно постоянно кормить, задабривать, награждать оружием, конями, одеждой и всяческим узорочьем, на что не хватает никаких налогов, поэтому он ведет непрерывные войны и уже не может их не вести!

К 1391 году Тимур узнаёт, что хан Тохтамыш и его виднейшие огланы - Таш-Тимур, Бек-Ярык, Илыгмыш, Бек-Пулад – и найоны - Актау, Урусчук-Кыят, Иса-бек, Кунче-Бугу, Сулейман-Суфа, Науруз, Хасан-бек – сново замышляют нападение на его владения. Тогда Тимур и его полкводцы - Сейф-ад-Дин Никудерийский, Мухаммед Хорасанский, Наф-эд-Дин Мухаммед уль Арамыр, Мирза Мухаммед-Султан, Бердибек, Худадад - стали готовить большой поход в самое сердце владений хана Тохтамыша, в его столицу – Сарай. Переход через степи с большим войском был очень труден, а с маленьким против Тохтамыша идти было бесполезно. Поэтому Тимур исхитрился организовать поход так, чтобы его армия продвигалась на запад «вслед за наступающей весной и растущими травами», дабы лошади на протяжении всего пути имели свежий корм, ещё не сожжённый горячим среднеазиатским солнцем.

«Главная трудность степной войны - это проблема снабжения не столько людей, сколько коней. Чтобы быть боеспособным, каждый воин наступающей армии должен был иметь трех коней - походного, вьючного и боевого, шедшего порожняком. Кроме этого был обоз с запасом стрел и осадными машинами и личные кони полководцев и их жен. Запасти фураж на всех коней и, главное, везти его с собой было очень трудно…

Тимур эту трудность учел и преодолел "путем фенологическим", используя подножный корм. Войско выступило в феврале, когда южная степь уже зазеленела, и продвигалось вместе с весенним теплом на север, находя талую воду в ямах и подкармливая коней свежей травой. Так за четыре месяца войска Тимура без потерь миновали степь между Тоболом и Эмбой.»

«Тохтамыш хотел восстановить улус Джучи в его законных границах. За время "великой замятни" Джучиды утратили в 1357 г. Азербайджан, покинутый Бердибеком, предпочтившим отцеубийство охране границ, и Хорезм, присоединенный в 1371 г. к империи Тимура. Вряд ли можно приписывать развязанную войну честолюбию Тохтамыша или его каким-либо несостоятельным расчетам. Хан должен был считаться с волей своих беков и нухуров, а те хотели, чтобы ими управлял не ставленник Тимур-бека, а независимый хан Чингисид, который бы не принуждал их менять древнюю веру и обычаи, которые были попраны еще в 1312 г. Узбеком. Иными словами, против внедрения мусульманской культуры выступила Сибирь, представленная группой мангутских "талба", опиравшихся на "9 тумэнов, большей частью неверных", "...язычников, безжалостных и злобных, с 12 огланами Джучиева рода…"»

Пешие и конные войска Тимура выступили из Мавераннахра 21 февраля 1391 года. 4 июня войска перешли реку Яик (Урал). К середине июня Тимур ловким маневрированием сумел отрезать войска Тохтамыша от Волги и принудить его принять сражение. Бой произошёл 18 июня 1391 года близ Волги, в местности, называемой Кондурча.

Бой длился с переменным успехом весь день и был, судя по всему, очень кровопролитным. Все могло бы сложиться иначе и гибельно для Тимура, прояви Тохтамыш побольше упорства и мужества или окажись его степное ополчение более приученным к дисциплине. Но величайший из великих, хан Золотой, Синей и Белой Орды, потомок самого Чингисхана, не умел стойко держаться в бою и отступил сразу, как только почуял близость поражения. К вечеру войска Тохтамыша отступили. Части армии Тимура преследовали их почти до Сарая. Но сражений больше не было – победа досталась Тимуру очень дорогой ценой. Тимур повернул свои войска назад, в Мавераннахр. Перед этим он, однако, отпустил молодого царевича Бек-Булата и Тимур-Кутлуга (внук Урус-хана) с Кунче-огланом и эмиром Идигу собрать свой иль – остатки Белой Орды.

«Видимо, резня на Кондурче унесла в мир иной стольких победителей, что уцелевшие были рады увезти добычу на захваченных у местных жителей телегах. Теперь на войско Тимура наступала южносибирская осень, спасаясь от которой, он быстро пересек пустыню, в октябре достиг Отрара и вернулся в "райскую область Самарканда" для того, чтобы вскоре узнать, что война с Тохтамышем не кончилась….

В это самое время Тохтамыш вернулся в Орду и собрал вокруг себя огланов и беков. Такая формулировка характерна для традиционной исторической методики, но с учетом данных этнологии ее следует повернуть на 180°. Огланы и беки Синей орды призвали назад бежавшего хана, сплотились вокруг престола и заставили Тохтамыша вести их на ненавистных им джагатаев, убивших их братьев и уведших в неволю их прекрасных жен и дочерей.

Вряд ли ими руководил политический расчет. Тимур потерял так много людей во время победы на Кондурче, что ему было бы выгоднее одерживать победы в Передней Азии над туркменами…, нежели терять людей в бесперспективной степной войне. Его должно было удовлетворить возрождение Белой орды, где царевичи Койричак, Темир-Кутлуг, Кунче-оглан и мурза Едигей, будучи врагами Тохтамыша, составили барьер между Самаркандом и Сараем. Хотя Средняя Азия была надежно изолирована от Сибири, беки и огланы правобережья Волги нашли способ ударить по ненавистному врагу.»

Но так как это произошло уже в 1395 году, то об этом позже.

Ханом в Сарае стал Бек-Булат, но Тохтамыш его выбил оттуда уже в том же 1391 г, Бек-Булат бежал в Крым, и удерживался там против Тохтамыша до 1392 г. Пользуясь этой войной в Крыму, Сарай захватил Тимур-Кутлуг, но продержался там очень не долго (1391). К 1392 г Тохтамыш смог восстановить свою власть во всём улусе.

В 1392 г умерла вдова в.к. Ольгерла – Ульяния Тверская.

16 июля 1392 года в.к. Василий поехал в Орду. Время для переговоров с Тохтамышем было выбрано удачное. Потерявший богатый Хорезм, разбитый на Кондурче хан пытался собрать новые силы против Тимура, но ему патологически не хватало серебра. Теперь, позабыв о недавнем набеге на Москву, Тохтамыш требовал помощи от русских, и именно от великого князя Владимирского. В.к. Василий увёз в Орду огромные суммы. Но давал он их хану тоже не просто так, а добивался ялыка на Нижний Новгород. Уже в процессе аппетит разыгрался, стали просить ярлык ещё и на Городец. А также на Муром, Мещёру и Тарусу, которые фактически уже были в московской власти, но ханским решением это было ещё не закреплено.

Переговоры по поводу Н. Новгорода были достаточно удивительны. Ибо десять лет назад, в 1382 г, при пособничестве Василия Кирдяпы и Семёна Дмитриевича, Тохтамыш взял Москву. В 1383 г он, однако, передал Н. Новгоод не им, а их дяде, Борису Константиновичу. В 1385 Василий Дмитриевич бежал из ставки Тохтамыша. В 1387 хан передал Н. Новгород Василию Кирдяпе, а год назад, в 1391 г, снова Борису Константиновичу. Борис Константинович и Василий Кирдяпя с Семёном в те времена, когда Н. Новгород занимал их соперник, жили в Орде и служили со своей дружиной хану. Но на битву на Кондурче никто из них не пришёл.

После нескольких месяцев подкупов и переговоров, к окябрю 1392 года, в.к. Василий получил от хана ярлык на Н. Новгород и Городец (оставляя, таким образом, от всего великого княжества Нижегородского только Суздаль), а также на Муром, Мещёру и Тарусу.

А в это время в Литве.

Витовт в это время уже дважды ходил с немцами на Вильну. Орден при его помощи прибирал к рукам Жемайтию. Но сам Витовт отнюдь не был удовлетворён той ролью, которую он играл при Ордене – роль временного средства для захвата немцами литовских земель. Ягайло тоже устал от этой войны. В Польше, учитывая самоуправство шляхты, армию было собрать очень трудно. Да и королём Польши он был только как муж Ядвиги, и в слечае её смерти терял право на престол. А если немцы к этому времени ещё и Вильну заврюют, то он бы остался совсем без владений. А в Вильне наместником своего брата с титулом в.к. Литовского был Скиргайло. Но он тоже контролировал не все великое княжение, ибо Киевский князь Владимир Ольгердович ему особо не подчинялся.

Летом 1392 года король Владислав Ягайло согласился уступить Витовту Вильну, Троки, Гродно, Брест, Луцк и пожизненный титул великого князя Литовского, если тот покинет немцев, заключит мир с Ягайлой и призняет себя вассалом Польского короля, то бишь Ягайлы. Несмотря на то, что оба его сына находились в немецком плену в качестве заложников, Витовт соглашается. Пока об этом его решении ещё не известно немцам, он успевает захватить несколько замков Ордена. 5 августа 1392 года, близ Трок, Витовт получил королевскую грамоту, удостоверяющую его новый титул.

Скиргайло, принужденный отказаться от Литвы в пользу Витовта, получил диплом на достоинство великого князя русского и Киев столицею; но в Киеве сидел другой Олгердович, Владимир, посаженный здесь ещё отцом, который выгнал из Киева прежнего князя Федора. Владимир не хотел уступить Руси брату, и Витовт должен был оружием доставить киевский стол Скиргайлу.

А под Радонежем игумен Сергий, согласно Житию, за пол года предсказал день своей смерти (т.е. ещё в марте 1392). На последний погляд к нему ездили митрополит Киприан, великие княгини Софья Витовтовна и Евдокия Дмитриевна, и, наконец, его племянник, архиепископ Фёдор Ростовский, коий и написал его единственный прижизненный портрет. Сергий Радонежский умер 25 сентября 1392 года. Сергий Радонежский был позднее причислен к лику святых. Вторым игуменом Св. Троицы стал Никон.

Также в 1392 г было столкновение Швеции и Новгорода. На р. Неве служилый Новгородский князь Семён-Лугвений Ольгердович разбил шведов.

В.к. Василий, возвращаясь из Орды, из Коломны послал своих бояр с ханским послом в Нижний Новгород. Ещё предварительно на сторону Москвы были тайно склонены виднейшие бояре Н. Новгорода, во главе с Василием Румянцом. Поэтому при въезде в Н. Новгород московских бояр нижегородцы сами схватили князя Бориса Константиновича вместе со всей его семьёй. Наместником Нижнего Новгорода был поставлен московский боярин Дмитрий Александрович Всеволож, из рода Смоленских князей. Вскоре в город вступил и в.к. Василий и пробыл там до конца года. Борис Дмитриевич был отправлен в заточение, где и умер в 1394 г. Впрочем, борьба за город на этом ещё не окончилась. В течении следующих трёх десятков лет Н. Новгород неоднократно занимали и Василий Кирдяпа с Семёном, и сыновья Бориса Константиновича. Так что только в самом последнем своём завещании в.к. Василий смог упомянуть этот город как бесспорно свой.

А другой Новгород, Великий, куда съездил митрополит Киприан, отказался признавать его власть. А заодно и власть в.к. Владимирского. В.к. Василий также отправил посольство в Новгород, но и оно не имело успеха. В.к. Василий объявил Новгороду войну.

д) 1393 – 1396 Терек

К 1393 г Новгород окончательно рассорился с митрополитом Киприаном и в.к. Василием. Была объявлена война. Московские войска под предводительством князей Владимира Андреевича Серпуховского и Юрия Дмитриевича Звенигородского (брат в.к. Василия) двинулись на г. Торжок и без боя аняли город, оставив там великокняжеских наместников.

Но вскоре в Торжке произошло антимосковское восстание, были схвачены и убиты великокняжеские бояре.

Узнав об убийстве бояр, в.к. Василий снова послал армию на Торжок. Город был взят без боя. Также были заняты другие новгородские города – Волок Ламский (находящийся в совместном владении), Бежецкий Верх и Вологда. В.к. Василий объявил их собственностью в.к. Московского.

А новгородская армия, под предводительством служилых князей Патрикея Наримонтовича Литовского, Романа Литовского и Константина Белозёрского, не решаясь на встречу с главными московскими силами, пошли на окраины в.к. Московского – Устюжню, Заволочье, Клечин, Белоозеро, кои и были ими захвачены. Армия из зависимой от Новгорода територи – Двины – во главе с боярами Конаном, Иваном и Анфалом взяла Устюг. В войне сложилась патовая ситуация. У Новгорода из-за войны страдала торговля, и в сентябре 1393 г новгородское посольство прибыло в Москву. Новгородцы признавали власть великого князя и митрополита и выплачивали контрибуцию в 350 рублей. Замирившись с Москвой, Новгород начал войну с «младшим братом» – Псковом (1394). Тогда же сестра великого князя Василия, Мария, вышла замуж за князя Семёна-Лугвеня Ольгердовича.

В 1393 г османские войска взяли столицу Болгарии, г. Тырнов, после чего оккупировали всю страну. Тогда же султан Баязет Молниеносный предпринял очередную попытку штурма Константинополя. Той же осенью на Москве приняли крещение три очередных сбежавших из Орды эмира: Бахтыр-Ходжа, Хыдырь-Ходжа и Мамат-Ходжа.

В 1394 г умер заключённый князь Борис Константинович. Тогда же оба его племянника, Василий Кирдяпа и Семён, бужали из Суздаля в Орду, требовать вернуть им Н. Новгород и Городец.

А в Литве в это время (1392 - 1395) в.к Витовт укреплял свою власть, подчиняя себе удельных князей. Наиболее сильными из них были Владимир Ольгердович Киевский, Дмитрий-Корибут Ольгердович Северский, Фёдор Кориатович Подольский. В 1393 г Витовт подчинил Северские земли. В том же году Фёдор Кориатович был вытеснен в принадлежавшее Венгрии Закорпатье. В 1393 или 1394 г князь Свидригайло Ольгердович Витебский, поссорившись с братом, отдался под покровительство Ордена. Великий магистр Ордена Конрад фон Юнгинген осадил Вильну, но взять её не смог, и вынужден был заключить мир с в.к. Витовтом. В начале 1395 г в.к. Витовт сумел уговорить Владимира Ольгердовича уступить Киев Скиргайле, согласно условиям 1392 года. А самому Владимиру Ольгердовичу был выделен удел в Полесье, с городами Копыл и Слуцк.

28 ноября 1394 г умер архиепископ Фёдор Ростовский.

В 1394 г хан Тохтамыш решился на новую войну с Тимуром. На этот раз он решил нападать с другой стороны. Он договорился с грузинским царём Георгием VII, чтобы тот пропустил татарские войска в Закавказье через Дарьяльское ущелье. Тимур, узнав об этом, бросил войска на Грузию (в 1394 г.), но не имел успеха. А за это время Тохтамыш провел войско через Дербент и дошел до низовий Куры. Тимур немедленно оттянул войско из Грузии и, объединив его с иранским корпусом, двинулся против Тохтамыша. Татарское войско, не приняв боя, отступило за Дербент, что дало Тимуру передышку до весны 1395 г. Тимур, считая в настоящий момент войну с татарами не нужной, направил Тохтамышу ультиматум: "Образумься, неблагодарный! Вспомни, сколь многим ты мне обязан. Но есть еще время, ты можешь уйти от возмездия. Хочешь ли ты мира, хочешь ли войны? Избирай. Я же готов идти на то и на другое. Но помни, что на этот раз тебе не будет пощады". Тимур стянул для войны с татарами практически все свои силы. Чем не применули воспользоваться его соседи. Например, Египетский (мамлюкский) султан занял Багдад.

«По словам Шереф ад-Дина, Тохтамыш был готов на компромисс, но "эмиры его, вследствие крайнего невежества и упорства, оказали сопротивление, внесли смуту в это дело, и... Тохтамыш-хан вследствие речей этих несчастных... в ответе своем на письмо Тимура написал грубые выражения". Тимур разгневался и двинул войско на север через Дербентский проход.

Первой жертвой войск Тимура оказался народец кайтаки - племя, обитавшее на северных склонах Дагестана. Тимур приказал истребить "этих неверных". Это вызвало задержку наступления, и Тохтамыш успел послать авангард своего войска с заданием задержать Тимура на рубеже р. Кой-Су. Это было разумно, так как Кой-Су течет в очень глубоком ущелье и переправа через столь быструю реку трудна.

Но Тимур перевел отборный отряд выше по течению, к крепости Тарки, и отбросил татарский отряд за Терек. Преследуя противника, Тимур перешел через Терек, и туда же подтянул свое войско Тохтамыш. Там и произошел бой, решивший судьбу татарского этноса.

В истории иногда бывают роковые мгновения, которые определяют ход дальнейших событий на относительно короткий период.

Столкновение Тохтамыша с Тимуром было не случайной войной местного значения. Оно происходило на уровне суперэтническом, ибо великая степная культура защищалась от не менее великой городской культуры Ближнего Востока - мусульманской… В 1395 г. участники событий помнили о походах Чингиса, но никто из них не мог предугадать результатов войны, которой суждено будет изменить лик Евразии. Да это им и не казалось важным. Существенно было то, что либо Синяя орда уцелеет и подавит мятежных эмиров Мавераннахра, либо падет и рассыплется в прах, а гулямы Тимура привезут в Самарканд и Бухару золото, меха и волооких красавиц… На берегу Терека решалась судьба не только Синей орды, но и "Святой Руси", опоры православия, собранной трудами митрополита Алексея и Сергия Радонежского. Русские люди XIV в. знали, как надо вести себя с татарами, вполне представляли, и что такое эмир Аксак Тимур, так как сношения России с Грузией тогда были частыми, а эта многострадальная страна уже трижды испытала Тимуровы нашествия: в 1386 г. пал Тбилиси, в 1393 г. были разорены Самцхе и область Карс, в 1394 г. в Грузию была направлена карательная экспедиция за переговоры Георгия VII с Тохтамышем. На Руси знали, чего надо бояться...

В самом деле, победа над разноплеменным скопищем Мамая на Куликовом поле справедливо расценивается как подвиг, но заяицкие кочевники Араб-шаха были сильнее и боеспособнее войск Мамая, а их дети уже служили Тохтамышу. По логике событий на их долю выпало сдерживать гулямов Тимура; благодаря этой логике Русь была спасена от участи Хорасана, Индустана, Грузии и Сирии. Спасая себя, татары ограждали Русь от такой судьбы, о которой и подумать-то страшно.»

«Все это верно, все так, но - с выси горней… Ибо гулямы Тимура, главная конная сила его армии, были все-таки тюрками-кочевниками, «чагатаями», или «джагатаями», а отнюдь не горожанами Мавераннахра, из которых составлялись только пешие полки армии. Сам же Тимур, возводя свой род к монгольскому племени Барлас, но не являясь Чингизидом, держал при себе (а формально - над собою!) хана из рода Темучжина, - сперва Суюргатмыша, а потом его сына, Махмуд-хана, и только после смерти последнего уже не держал никого, хотя монеты чеканил по-прежнему от имени умершего...

Что же касается Тохтамышевых полчищ, то у него тоже была пехота, набранная, по-видимому, из жителей городов, в частности из русичей. Не забудем, например, о многолетней службе в Орде суздальских князей с их русскими дружинами, того же Семена с Василием Кирдяпой. Не забудем и того, что война велась ордынцами за овладение торговыми городами Хорезма и Закавказья, с их купечеством и оседлым ремесленным населением, а господствующей религией в Орде к тому времени был тот же ислам, пусть и не столь строго исполняемый, как в государстве Тимура. И все-таки историк прав. За Тохтамышем стояла степь - кочевники, ковыли, и кумыс, и тени великих «Завоевателей Вселенной» - Темучжина и Бату-хана, за Тимуром - глиняные и расписные города Азии, с книжною мудростью медресе и многословными спорами ученых суфиев; города, полные суетою базаров, окруженные арыками, садами, полями пшеницы и хлопка, пятикратно оглашаемые призывами муэдзинов с высоты минаретов, покрытых многоцветною узорной майоликой. А то, что Тимур защищал городскую цивилизацию Азии саблями кочевников, что ставил над собою древнюю степную славу Чингизидов, - это все были извивы времени, петли и ильмени реки, все равно, в конце концов, впадающей в море.»

Армии Тимура и Тохтамыша встретилиь близ Терека 15 апреля 1395 года.

«Численность армий, видимо, была приблизительно равной, вооружение примерно одинаковым, но психологический настрой у каждого войска был свой.

Татары защищали свои душистые степи, табуны своих коней, круторогих баранов и, конечно, жен, которым грозил тяжелый, унизительный плен. Их не надо было гнать на войну; наоборот, они заставляли хана вести их в бой, так как большая часть их были "неверными", а мусульмане в их среде больше заботились о родине, чем о вере. Все они были прекрасными конниками, стрелками и владели кривой саблей с раннего детства. Но все же они больше привыкли к мирному скотоводству, чем к походам, командам и дисциплине.А у Тимура служили профессионалы. Опытный всадник на полном скаку ловил копьем обручальное кольцо, стрелял из тугого лука, спешившись и укрывшись за окопный щит, а их командиры были обучены сложному маневру.

Оба вождя, хан и эмир, сражались в рядах воинов в самой густой сече…»

В сражении на Тереке Тохтамыш держался упорнее всего и чуть было не победил. Придворный летописец Тимура сообщает, что хан Тохтамыш отступил, «преждевременно ослабев духом».

«…прямо перед ним (Тимуром) прорвало центр войска, и он оказался в толпе заворотивших коней позорно бегущих гулямов. С рыком, похожим на рычание барса, Тимур ринул вперед, через и сквозь, и вот уже перед ним и перед его немногочисленною дружиной оскаленные конские морды, ножевые глаза, сабельный блеск и победный клич (сурен), режущий уши. Тимур горбит широкие плечи, вырывает дорогую хорезмийскую саблю из ножен. Чешуя его панциря и отделанный золотом, украшенный большим рубином шелом зловеще сверкают на солнце. У него ломается копье, падает смертельно раненный конь, и Тимур чудом успевает вырвать увечную ногу из стремени и вскочить на ноги. Он отбивается саблей. Его, кажется, узнали враги, облепили со всех сторон. Он отбивается рыча, взяв оружие в левую руку, чуя тупые тычки вражеских копий о пластинчатую броню. Он не хочет бежать, он слишком трудно шел к вершине успеха и власти. Это Тохтамышу судьба все поднесла словно на серебряном блюде, не ему! Он не может так вот просто отдать завоеванное десятилетиями усилий, подарить все глупому татарскому мальчишке, когда-то пригретому им! Его нукеры падают один за другим. Кто-то, кажется, бежал (не забыть наказать после боя!). Он остается один и продолжает драться. У него в глазах - вонючая яма, где приходилось сидеть, ожидая казни, эмиры Хусейна, бегущие от монгольской конницы непобедимых когда-то джетэ, его тяжкая молодость, которую он им не отдаст ни за что! Сейчас решается его судьба, судьба всех его многолетних усилий, судьба его веры в себя и свою звезду…»

К вечеру Тохтамыш опять приказал отступать, посчитав битву проигранной.

«…А потом началось то, что всегда начинается во время отступления. Потеря обоза и полона, беспорядочное бегство эмиров, каждый из которых уводил свой тумен на защиту родимых кочевий, и потому огромное Тохтамышево войско, отступая, таяло, как весенний снег. Тимур двигался по пятам, не отставая и не давая Тохтамышу вздохнуть и собраться с новыми силами.

Все… силы, собрав в кулак, Тимур вел за собою по правому берегу Волги, разоряя на своем пути все ордынские города и кочевья, твердо намерясь осуществить свою угрозу: уничтожить Тохтамышев «иль» до конца и лишить его права на престол.»

«…Тохтамыш, бросив на произвол судьбы свою разгромленную армию, бежал в Польшу. Тимур занимал и грабил волжские города, угонял скот, преследуя Тохтамышевых эмиров, остававшихся верными своему хану.»

Восточная часть улуса Джучиева досталась Тимуру легко. Но правое крыло, степь между Доном и Днепром, не собиралось покоряться завоевателю. И Тимур повернул на запад.

Наиболее ярыми противниками Тимура были Бек Ярык-оглан и найоны Актау и Утурку. Их преследовали с особым тщанием.

«В местности Манкерман, на реке Узи (под Киевом), его рати ограбили улус Бек-Ярык-оглана. На реке Тан (на Дону) Тимур еще раз окружил Бек-Ярык-оглана.

Актау со своим туменом «ушел от преследования в Рум и поселился там». Неясно, означает ли Рум жалкие остатки Ромейской державы, что вряд ли, или Турцию, которую на Востоке долгое время тоже называли Румом, памятуя, что земли, захваченные турками, совсем недавно составляли владения византийских василевсов. Султан Баязет очень и очень мог, тем паче в преддверии войны с Тимуром, принять к себе ордынского беглеца… Утурку скрывался от Тимура также на Кавказе, в ущельях Эльбруса, но тоже был, хоть и позднее, разгромлен, пойман и убит.

Миран-шах, догнавший Тимура, и Джеханшах-бахадур вторично погромили правое крыло Джучиева улуса, ограбили города Сарай и Урусчук, гнали табуны скота, везли полоненных женщин и девушек.

Бек-Ярык-оглану, окруженному на Дону, и на этот раз удалось вырваться. Бек-Ярык отступал только с одним сыном, оставив в плену всю семью и гарем. Тимур, зайдя в брошенную юрту оглана, оглядел женщин и детей упрямого эмира, сидевших тесною кучкой, как испуганные куры, усмехнулся, покачал головой. На улице шел грабеж, вопили насилуемые женщины, мычал скот, плакали дети. На него нашел один из тех приступов благородства, которые удивляли современников в Тимуре превыше всего. Запретив грабить и насиловать женщин своего врага, он отослал семью Бек-Ярыка вослед за хозяином, и посланные, едва настигнув бегущего оглана с остатками его войск, вручили Бек-Ярыку его семью как подарок от грозного Железного Хромца.»

Бек Ярык-оглан бежал от Тимура на Русь.

«На Москву тревожные слухи начали доходить только в июле, когда выяснилось, что Темерь Аксак не только разбил Тохтамыша, но и преследует остатки его войск, продвигаясь к северу, и уже дошел до Самарской луки, все уничтожая на своем пути.

Тех, кто вчера еще подсмеивался над Тохтамышевыми злоключениями, охватил страх. Вспомнили вдруг, что Владимирская Русь считается ордынским улусом и как таковая очень может быть разгромлена Тимуром.

Уже дошли известия, теперь отнюдь не встречаемые насмешкою, что Тимур неодолим, что его рати захватили многие земли, что он чтит своего Бога и безжалостно казнит всех, кто не бесерменской веры, и что с его победою настанет конец православному христианству, а значит, и конец Владимирской Руси.»

В.к. Василий стал собирать войска. Хотя, видимо, и сам не надеялся на успех в случае прямого военного столкновения с Тимуром. Войска выставляли по Оке, по привычке оставляя Рязанское княжество на милость захватчиков.

Меж тем войска Тимура вышли к границам Руси – в августе 1395 года был взят Елец.

«Весть о разгроме Ельца, ставшего новым Козельском, обрушилась на Москву как гром с небес, как первый вал надвигающейся бури. Передавали, что елецкий князь, с жалкою дружиной своей, героически пал в битве на валах города, что все жители Ельца перебиты или взяты в полон, а город сожжен и едва ли не сравнен с землей...

В городе уже начиналась паника. Как устоять? Беспрерывно заседала боярская дума, каждый предлагал свое, и все понимали - не справиться! И бежать не можно, и так же не можно остановить Тимура, ежели он захочет двинуться дальше. И уже подступило безумие…»

Когда Василий, как великий князь, сделал уже всё, что было в его силах, митрополит Киприан предложил последнее средство. Он предложил перенести в Москву из Владимира чудотворный образ Пречистой Богоматери, когда-то привезенный во Владимир из Киева Андреем Боголюбским, а в Киев доставленный из Цареграда, - образ, писанный едва ли не самим евангелистом Лукой, хотя являвшийся копией более древнего образа.

В Москву икона была доставлена 26 августа 1395 года. Митрополитом Киприаном было организовано широкомасштабное действо по встречи иконы, её встречала едва ли не вся Москва. Видимо, действительно, выстоять против Тимура не надеялись.

«…в тот же день, двадцать шестого августа, в день сретения иконы на Москве, Тамерлан повернул свои рати и ушел на юг, так и не тронувши ни Рязанского княжества, ни Москвы.

В преданиях существует легенда, что ему явился в видении чуть ли не сам святой Сергий, что Тимура постиг мгновенный ужас, воспретивший ему двигаться дальше к северу...

Можно напомнить и иное: кончался август. Орда была еще далеко не одолена. От Ельца до Москвы путь не близок. Сохранившиеся части Тохтамышевых войск отступили в Крым и на Северный Кавказ. Появись во главе их дельный полководец, вроде того же Идигу, и Тимур, отрезанный от своих баз, попал бы в очень затруднительное положение. Рисковать новою войною не стоило.

Говорилось и то, что Тимуру донесли о якобы неисчислимом урусутском воинстве. Мы не знаем, повторю, точно мы не знаем! Но дата его ухода к югу совпала с датою сретения чудотворной иконы Богоматери на Москве день в день. Этого Киприан, во всяком случае, как бы ни жаждал того, ни выдумать, ни устроить не мог.

…Было ли ему какое видение? Да и полно: замысливал ли он вообще поход на Москву?»

В тот же день, 26 августа 1395 года, император Византии Мануил Палеолог сумел отбить штурм Константинополя османскими войсками.

«Тимур повернул к низовьям Дона, взял и разрушил Азов, разгромил черкесов на Северном Кавказе, проделав трудный путь по выжженной степи, всюду уничтожая «неверных», превращая войну с Ордою в истребительный религиозный джихад, и уже зимой, возвращаясь назад (в войсках свирепствовал голод), Тимур, дабы не уморить своих гулямов, взял Сарай и Хаджи-тархан, предоставив воинам их разграбить, после чего сжег оба города, разметав развалины мечетей, медрессе и дворцов.»

Этим походом Орда была полностью разгромлена.

«…профессионалы победили дилетантов, что, впрочем, неудивительно. Дисциплина в войске - условие победы, но возможна она лишь при толковом полководце, справедливо награждающем своих солдат и командиров. Однако тут-то и кроется ущербность системы, построенной на использовании наемников, не жалеющих жизни ради награды, а не Отчизны. Такое войско стоило очень дорого, даже для богатой Средней Азии. Плату для солдат приходилось добывать путем завоеваний и ограбления побежденных, а из-за этого война становится перманентной, территориальные приобретения наемникам не нужны, но победившее войско, уходя, оставляет пустыню, полную трупов неповинных людей. Это бедствие поразило сначала Иран и Семиречье, затем Поволжье и Кавказ, потом Ирак, Сирию, Турцию и остановилось только со смертью предводителя, победы которого оказались эфемерными, так как "сила вещей", или статистический ход, событий выше возможностей одного человека.»

В степи о своём ханском достоинстве объявил Таш-Тимур (1395). Но он был разгромлен Тимуром (1396). Когда его войска дошли до Волги, он приказал Койричак-оглану (сыну Урус-хана) перейти Итиль и стать ханом улуса Джучи (1396). Впрочем тот "через некоторое время умер".

Ханом попытался обявить себя Бердибек (1396), но тоже вскоре был убит. В том же 1396 г в качестве претендента снова выступает хан Кутлуг-Тимур, всеми действиями которого руководит выученик Тимура – эмир Идигу. Но Тохтамыш тоже ещё не сдаётся, он пытается утвердить свою власть до 1398 г, после чего склоняется к союзу с Витовтом.

В 1395 Феофан Грек создает фрески в Архангельском соборе в Москве. В 1396 г умер первый ерископ Перми Стефан Храп.

Явление Тимура изумлённой Европе не прошло незамеченным и в Литве. В.к. Витовт собрал войска и, распустив слух, что идёт сражаться с Тимуром, захватил Смоленск (28 сентября 1395).

«Витовт, не переставая повторять, что идет на Темерь Аксака, двадцать восьмого сентября, подойдя накануне к Смоленску, обманом захватил город.

Сперва обласкал вышедшего ему встречу Глеба Святославича, потом вызвал всех князей и княжат к себе, якобы на третейский суд, обещая разобраться в их семейных спорах, а когда эти дурни, неспособные навести порядок в своем дому и поверившие в «заморского дядю», прибыли всею кучей к нему в стан, приказал тут же похватать их всех и поковать в железа, после чего вступил в безначальный, не готовый к обороне город, объявив его своим примыслом. «Се первое взятье Смоленску от Витовта», - писал впоследствии владимирский летописец.»

Московская армия так и не выступила на помощь Смоленску. Ибо было непонятно, кому из насмерть перессорившихся Смоленских князей возвращать город. К тому же они были в родстве с в.к. Олегом Рязанским, которого в Москве не любили (в Рязанском княжестве в это время находился и главный наследник Смоленска – князь Юрий Святославич). В марте 1396 года в.к. Василий даже ездил в гости к в.к. Витовту в Смоленск, а осенью принимал его у себя в Коломне. В Коломне Витовт уговорил Василия выслать совместное требование Новгороду разорвать мир с Орденом. К Витовту в Литву ездил и в.к. Михаил Тверской.

Осенью того же года митрополит Киприан встретился в Киеве с королём Владиславом Ягайлой и в.к. Витовтом и вёл с ними переговоры относительно православия в Литве.

А в.к. Олег взял на себя задачу освободить Смоленск. В 1395 г он нападает на земли Витовта, но вынужден был вернуться, когда узнал, что Витовт сам напал на Рязанское княжество. В 1396 г Олег пытался взять Любутск. Этого не получилось, так как в.к. Василий Дмитриевич направил ему посла, с требованием снять осаду с города. А Витовт опять напал на Рязанское княжество. В Москве на это опять не обратили внимания. В сущности, в.к. Василий тут действует как союзник в.к. Витовта, причём действует прямо против свои интересов.

В 1396 г в.к. Витовт, расправившись со Скиргайлой, подчинил себе Киев. Киевским наместником он сделал князя Ивана Ольгимантовича Ольшанского. (И тут не совсем понятно. Кроме наместника в Киеве был и князь – Иван Борисович.)

28 сентября 1396 года Османский султан Баязед в битве при Никополе разгромил стотысячную армию крестоносцев, возглавляемую императором Священной Римской империи, королём Венгрии и Чехии, маркграфом Бранденбурга Сигизмундом I Люксембургом.

На этом я заканчиваю часть под названием «Поединок Гигантов». Этот период знаминуется окончательным переходом власти к Москве во Владимирской Руси, и Русь эту уже вскоре можно будет называть Москоской. В.к. Литовское соединяется унией с Польским королевством. Турки идут от победы к победе, подчиняя Сербию и Болгарию. В огромного монстра выросло государство Тимура, разгромившее в 1395/96 годах Орду. В результате этого разгрома огромное государство хана Тохтамыша перестало существовать. Русские князья перестают платить дань. За период 1381 – 1396 русские князья ездили в Орду не менее 16 раз.

10. Идигу & Витовт 1396-1420

а) 1396-1402 Ворксла

«То, что великое государство Тохтамыша перестало существовать, было осознано на Москве далеко не сразу. Тем паче, что вскорости в степи появился новый хозяин, смещавший и ставивший ханов по своему изволению, - Едигей (Идигу), оказавшийся, по времени, в чем-то и пострашнее Тохтамыша. И понять, что это все равно конец, что корень дерева подрублен властным Тимуром, что степная держава отныне будет лишь рассыпаться все более и более, - понять это было трудно. Хотя и то скажем, что новые московские политики уже не заглядывали в рот ордынским ханам, ловя каждое их похотение, и ордынскую дань временами вовсе переставали давать, но все же почти на столетье хватило степной грозы, и только еще полстолетья спустя, при Грозном, со взятием Казани, можно стало сказать, что Русь окончательно справилась с Ордою, а точнее - вобрала ее в себя, вместе со всем улусом Джучиевым, доплеснув вскоре, в стремлении на Восток, до Тихого океана и границ Китая…»

Меж тем Тохтамыш после битвы на Тереке бежал в Крым.

«Крым - незаживающая боль России.

Когда властолюбивый кукурузник, невежда и самодур, подарил (не имея на то никаких прав!) Крым Украине, уже тогда слагавшемуся буферному государству, искусственно составленному из униатского Закарпатья, собственно Украины и отвоеванной у турок Новороссии, то вряд ли понимал, чью волю выполняет он, какова цена его «дарения»…

…Впрочем, Хрущев был «выдвиженец». Этот термин означает, что его носитель достиг занимаемой должности не по уму, талантам и заслугам, а был выдвинут в угоду чьим-то политическим амбициям и тайным расчетам, не умея ни понять всей меры ответственности, свалившейся на него, ни справиться с порученным делом, - в данном конкретном случае делом сохранения страны.

Великие адмиралы Лазарев, Корнилов, Нахимов бессильны были встать из своих могил, дабы воспротивить бессовестному отторжению Крыма, как и сотни тысяч русских солдат, отдавших жизни за то, чтобы этот древний полуостров стал наконец русскою землей. Не забудем, что на каждого нынешнего крымского жителя приходится по крайней мере две солдатских головы, отданных за его бытие!

Дорого было отдано за то, чтобы справиться с крымской ордой, последним осколком распавшейся монгольской державы. Лишь в конце восемнадцатого столетия удалось окончательно избавиться от разорительных набегов крымских татар на Русь.

Еще дороже стоило, за три века до того, сокрушить Турцию, начавшую завоевывать полуостров в последней четверти пятнадцатого столетия, уничтожившую Мангупское христианское государство в Крыму и захватившую все генуэзские колонии на побережье. Четыре века упорной борьбы потребовалось России, чтобы справиться с могущественным соседом и выйти к берегам Черного моря. И сколько же сил, средств, таланта и энергии вложили русские люди, чтобы обиходить Крым! Возвести портовые города и крепости, проложить дороги, развить земледелие и виноградарство, завести различные ремесла, словом - превратить перевалочную торговую базу итальянских купцов и гнездо степных разбойников в благоустроенную цветущую страну!

Но не с Гиреев, не с генуэзской торговой экспансии начиналась история Крыма!

Гибнущая Византия уступала Венеции и Генуе давно обжитые, устроенные земли и города. Греческая Кафа-Феодосия лишь постепенно перешла в руки «высочайшей республики святого Георгия», а до того здесь простирались владения Восточной Римской империи, а еще ранее - Рима, а до того было тут греческое Боспорское царство, и Митридат Понтийский так-таки на самом деле закончил свои дни в Крыму... А до того здесь располагались греческие колонии, города-государства, вцепившиеся в изрезанное бухтами южное побережье полуострова, и жители Херсонеса отстаивали свою самостоятельность от натиска кочевых скифов, последнее государство которых располагалось, опять же, в Крыму. Да и поклонялись граждане Херсонеса, наряду с богами греческого Олимпа, Великой Богине-Матери, верховной покровительнице скифо-славянских племен, культ которой, с наступлением христианства, был постепенно и органично заменен культом Богоматери...

Херсонес видел у своих стен неисчислимые паруса князя Владимира, да и крестился Владимир, по преданию, здесь же, в Херсонесе…

…И все проходящие так или иначе оставляли свою память в Крыму. Помимо праславян и скифов, Крым заселяли (с третьего-четвертого веков н.э.) готы, остатки которых дожили в Крыму до двадцатого столетия. Были тут и сарматы, и гунны, и загадочные киммерийцы, от которых не осталось ничего, кроме имени да волшебно-печального звучания слов «киммерийская полынь». Здесь, в изъеденных морем южных бухтах, в незапамятные времена уже отстаивались ахейские триремы, а на плоских вершинах местных гор, защищенные отвесными обрывами известковых скал, стояли древние города, исчезнувшие уже в не столь далекое от нас историческое время. Редко какая земля привлекала столь жадное внимание соседей. Крым всегда являлся яблоком раздора тьмочисленных завоевателей. Через его порты шла, к тому же, едва ли не вся южная торговля Руси (купцы-сурожане были самой значительной купеческой силой на Москве). Но и автор «Слова о полку Игореве» приглашает «послушати земле незнаеме, и Сурожу, и Корсуню, и тебе, тьмутараканский болван!». Львиная доля доходов от русской «сурожской» торговли попадала, естественно, в лапы генуэзцев и уходила на Запад...

Три тысячи (!) лет истории, походы Руси на Царьград, крещение князя Владимира, а с ним и всей страны, торговля, ордынское иго, четыре века борьбы с турецкой экспансией, строительство городов и флота - на одной чаше весов, а на другой - подпись ординарного самодура, выбросившая Крым из состава русского государства, разом обратившая в ничто вековые усилия русской армии... Как можно уравновесить такое? Лишь беспрецедентным развалом русской державы в исходе двадцатого столетия, сравнимым, и то относительно, с распадом империи Рюриковичей накануне монгольского нашествия или с распадом и гибелью Византии, можно объяснить этот трагический итог!»

«Хан Тохтамыш не сложил оружия. С кучкой соратников он отошел в Крым, но поскольку московское правительство перестало платить ему дань, то питаться самому, а тем более кормить войско ему было нечем. Пришлось искать объект для грабежа, и уже в 1396 г. Тохтамыш осадил Кафу. Это было безнадежное предприятие. Генуэзцы устояли, а с тыла ударили войска Темир-Кутлуга. Тохтамыш успел убежать в Киев, принадлежавший тогда князю Витовту.

Витовт принял Тохтамыша и оказал ему помощь. Летом 1397 г. литовско-татарское войско, оснащенное новым оружием - пищалями и пушками, выступило из Киева в Крым и 8 сентября у стен Кафы одержало победу над силами Темир-Кутлуга и Едигея… Но уже зимой 1398 г. Темир-Кутлуг нанес ему поражение и вынудил бежать обратно в Литву.»

Именно там и именно тогда между Тохтамышем и Витовтом был заключён договор, согласно которому Витовт обещал помочь Тохтамышу снова стать ханом, а тот уступал ему свой Русский улус. На этих условиях Витовт согласился вступить в войну с Темир-Кутлугом и Едигеем.

«Скажем тут, что в известиях о походе Витовта в Крым много неясного. Факты порою противоречат друг другу. Впрочем, согласно исследованиям Ф. М. Шабульдо, устанавливается следующая картина.

В 1396 году разбитый Тимуром Тохтамыш пытается утвердиться в Крыму, осаждает Кафу, но изгнан оттуда Темир-Кутлугом.

В 1397 году, 8 сентября, Витовт в битве близ Кафы разбивает войска Темир-Кутлуга и Едигея, вновь освобождая Крым для Тохтамыша. Не тогда ли уже Тохтамыш с Витовтом заключают некий союз?

Но уже в исходе зимы 1397 - 98 годов Тохтамыш, вновь разгромленный Идигу и Темир-Кутлугом, бежит в Киев к Витовту и договаривается с ним ни мало ни много, как о дележе страны: Витовт помогает Тохтамышу вновь занять ордынский трон, а Тохтамыш уступает Витовту свой русский улус, то есть Владимирскую (Московскую) Русь! Об этом договоре, с понятным возмущением, сообщает русский летописец.

Витовт затем соберет войска и отправится в поход на Темир-Кутлуга, который, в свою очередь, потребует от Витовта только одного: выдачи ему своего врага, Тохтамыша.

Договор с Тохтамышем, как и попытку одним махом захватить всю Русь, зная Витовта, понять можно. Но столь решительная вражда с Темир-Кутлугом и Едигеем? И столь же решительная поддержка многажды битого Тохтамыша? Быть может … Витовт и Тохтамыша решил поддержать лишь временно, надеясь позднее захватить эти земли* ^{(* Крым и прилегающие к нему территории)}, так же как надеялся он стать вскоре полновластным хозяином Руси?»

В 1397 г к Тимуру прибыло посольство от хана Тимур-Кутлуга и эмира Идигу с просьбою принять их повелителей в подданство. Тимур «внял их просьбе», поставив Темир-Кутлуга ханом улуса Джучи, при условии «покорности и подчинения». Но фактическим вершителем судеб Орды стал эмир Идигу.

А у Тимура появляется новый враг – султан Баязед Молниеносный. Который, со славой вернувшись из Европы, начинает расширять свои владения в Анатолии.

В апреле 1397 г князь Иван Всеволодович Холмский уехал из в.к. Тверского в в.к. Московское. В.к. Василий пожаловал ему во владение Торжок, принадлежащий Новгородской республике. Князь Иван женился на сестре в.к. Василия, Анастасии. В том же году одна из провинций Новгородской республики, Двина, решила признать над собой власть великого князя и отказаться от новгородской юрисдикции. Туда приезжали великокняжеские бояре, уговаривая их на этот шаг. И Иван Микитин, Конан, Анфал «и все бояра двинские», целовали крест великому князю Владимирскому.

В 1397 г началась очередная война Московского великого княжения с Новгородской республикой. На Двину с войсками был послан князь Фёдор Ростовский. Там он в союзе с двинскими воеводами Иваном Микитиным, Кононом и Анфалом начал войну против Новгорода. Туда же, на Двину, отправил свою армию и Новгород, во главе с лучшими людьми республики.

Новгородская армия лействовала с широким размахом. Было взято Белоозеро, войска прошли через Кубенскую волость, отдельные отряды доходили почти до Галича. Потом был взят Устюг, после чего, к концу лета 1398 г, новгородская армия подошла к Орлецу, где заперся князь Фёдор Ростовский с двинскими воеводами. Город был взят после длительной осады. Князя Фёдора новгородцы выгнали взашей, не желая из-за него лишний раз ссориться с в.к. Василием, часть двинских воевод казнили на месте, часть повезли на казнь в Новгород. Впрочем один из них, Анфал, по дороге сумел бежать. Бежал он в Вятку, которая формально числилась новгородским владением. Вскоре он стал признанным лидером Вятской змли и стал готовиться чинить неприятности Новгороду (1399).

Осенью 1398 г новгородское посольство прибыло в Москву и был заключён мир «по старине». Князь Иван Холмский был переведён из Торжка во Псков. Новгород принял «кормлёным» князем Андрея Дмитриевича, брата в.к. Василия.

«Что же касается самого Великого Новгорода, то, выиграв войну с великим князем, укротив двинян железом, он гораздо более потерял, чем приобрел.

Задавив силою свой двинский «пригород», он тем самым показал двинянам, чего стоит демократия (власть народа!) по-новгородски, в применении к их собственной судьбе. Власть права, демократический союз земель, сплоченных вечевым строем, сами понятия свободы и равенства разом были обрушены, сведены на ничто этой войной. И пусть Новгороду удалось на три четверти века отодвинуть собственную гибель, в конце концов, он же сам и подготовил ее, превращая граждан своих «пятин» в зависимых данников, отнюдь не заинтересованных в защите митрополии от внешнего, более сильного врага, который мог обещать им, по крайней мере, гражданский порядок и избавление от «диких» поборов и вир новогородской боярской господы.»

На исходе 1397 посол Родион Ослябя привёз в Константинополь, императору Мануилу, дары от в.к. Василия Москоского, в.к. Михаила Тверского и митрополита Киприана. Через несколько дней турки султана Баязеда начали осаду города. Но император Мануил использовал полученное серебро на покупку наёмников и сумел удержать город. Император Мануил послал в Москву в благодарность высокочтимую икону.

В 1398 г в.к. Витовт заключил союз с Орденом. По этому союзу он обязался помочь Ордену завоевать Псков, а Орден обязался помочь ему завоевать Новгород. В 1399 г в.к. Витовт предлагает Новгороду подчиниться ему добровольно и, получив отказ, объявляет ему войну. Впрочем, война, так фактически и не начавшись, была официально прервано договором 1400 года.

В 1398 г королева Ядвига прислала в Литву требование об ежегодной выплате дани Польше. Витовт собрал сейм в Вильне и предложил боярам литовским и русским вопрос: "Считают ли они себя подданными короны Польской в такой степени, что обязаны платить дань королеве?" Все единогласно отвечали: "Мы не подданные Польши ни под каким видом; мы всегда были вольны, наши предки никогда полякам дани не платили, не будем и мы платить, останемся при нашей прежней вольности". После этого поляки больше уже не толковали о дани. Но Витовт и бояре его не могли забыть этой попытки со стороны Польши и должны были подумать о том, как бы высвободиться и из-под номинального подчинения. Меж тем королева Ядвига передала право королю Владиславу Ягайле занимать польский престол и в случае её смерти.

В 1399 году, пользуясь прибытием заграничных крестоносцев, в том числе Карла, герцога Лотарингского, великий магистр Ордена выступил на Жмудь, жители которой одни не могли сопротивляться немцам и принуждены были принять подданство и крещение. Но вскоре там вспыхнуло врсстание и жмудины стали просить в.к. Витовта освободить их от власти Ордена (1404). А в.к. Витовт также примерно в это время уже начал строительство нового Трокайского замка, вид которого радует посетителей и по сей день.

В 1399 Феофан Грек расписывает московскую церковь Рождества Богородицы.

17 марта 1399 г на Москве умерда великая княгиня Мария Александровна, вдова в.к. Семёна Гордого. 15 мая 1399 г умерла супруга князя Семёна-Лугвеня Ольгердовича, сестра в.к. Василия, Мирия Дмитриевна. В Кракове 17 июля 1399 г умерла королева Польши Ядвига. А князь Юрий Дмитриевич, возвратившись из похода на Булгар, женился на дочери изгнанного Смоленского князя Юрия Святославича.

В 1399 князь Семён Дмитриевич в союзе с татарским царевичем Ентяком, у которого было около 1000 человек войска, подступил к Нижнему Новгороду. После трёх дней осады город сдался, при условии, что его грабить не будут и жителей пленить не будут тоже. Но князь Семён с Ентяком этого условия не выполнили. Князь Семён пробыл в Н. Новгороде около трёх недель, когда собралась московская армия во главе с братом великого князя, Юрием Дмитриевичем. Князь Семён бежал. А московская армия пошла на Булгар, где в течении трёх месяцев были взяты города Булгар, Жукотин, Казань и Кременчук.

Тем временем до Москвы стали доходить вести о союзе в.к. Витовта с ханом Тохтамышем, и об условиях этого союза. Причём, видимо, мнения Московской боярской думы по этому поводу разделились. В.к. Василий поддерживал ту сторону, которая желала разгрома хана Тимур-Кутлуга силами в.к. Литовского. Другая партия наоборот, считала более хорошим исходом начавшейся войны разгром Витовта, дабы он не очень зарился на Восток. Видимо, компромисс так и не был найден. Московские войска не стали нападать на тылы Тимур-Кутлуга, пока тот был в походе. Но некоторые бояре великого князя сами, со своими силами отбыли к Витовту. Среди них был и князь Дмитрий Михайлович Боброк Волынский, о котором ничего не было слышно с самой Куликовской битвы. (Кроме того, что в 1389 г он первым подписал завещание в.к. Дмитрия Донского). Причём, учитывая, что его дети сохранили боярство на Москве, сделать он это мог только с разрешение великого князя. В армии Витовта были также и Андрей и Дмитрий Ольгердовичи. Вообще они были вассалами не только Московского, но и Литовского великого князя. Но их дети также сохранили свои княжеские титулы на Москве.

«Во всяком случае, ясно одно: Ольгердовичи могли вступить в войско Витовта без разрешения князя Василия. Участие Боброка в сражении на Ворскле возможно было только по прямому разрешению, точнее даже указанию великого князя Василия и по соглашению его с Витовтом.

Да, русская рать, общенародное ополчение, собрать которое без решения думы князь не мог, не выступила на помощь Витовту. Но отдельные князья, да и бояре со своими дружинами могли быть посланы Василием на помощь своему тестю.

Меж тем при ином исходе сражения на Ворскле Русь неизбежно попала бы под власть Литвы, и неясно, как стала бы развиваться дальнейшая наша история…

… Так выходит, что все-таки Василий помогал Витовту?! И тотчас возникает следующий вопрос: в какой мере Боброк ведал о дальнейших планах Витовта по захвату Руси?..

… Во всяком случае, точные, документальные, как мы сказали бы теперь, данные о соглашении Витовта с Тохтамышем и замысле раздела Руси стали известны на Москве только после битвы на Ворскле.»

В 1399 г в.к. Витовт начал собирать под Киевом войска для похода на Орду. Войска собирали и хан Тимур-Кутлуг с эмиром Идигу.

«Все чувства его теперь занимало одно: жажда власти. И власть укреплялась! Он уже вырвал у Ягайлы право владеть Литвой. Он и не то еще вырвет из рук … братанича! Дай только срок!

Отодвинуть немцев.

Разгромить, добить до конца слабую, после Тимуров погрома, Орду.

Подчинить Русь! Что сделать будет легче легкого, ежели Соня сумеет справиться с боярскою думой. Сумеет! Василий полностью в ее … руках... Предложить ему совместный поход на татар? Не стоит. Ежели у зятя окажется армия в руках, его не так легко станет подчинить себе.

Этому вечному неудачнику Тохтамышу Витовт не придавал серьезного значения. С его помощью надобно разгромить Темир-Кутлуга, подчинить Орду, а там... Крым, во всяком случае, он у него отберет. И с фрягами сговорит - пусть устраивают свои торговые конторы в Киеве и во Львове, крымская торговля должна обогащать Литву, а не Геную и не Москву!

После Москвы Новогород и Псков сами падут к его ногам. Возникнет великое литовско-русское государство, куда войдут и татары, и ляхи, и жители иных земель - армяне, жиды, караимы, чудь и весь. Он не зря крестился с именем Александра. Слава Александра Двурогого втайне кружила ему голову, и казалось: именно теперь, когда захвачен Смоленск, разгромлена Рязань и Василий почти в его руках (и тверской князь, коего он принимал и чествовал недавно, тоже!), казалось теперь: стоит ему повторить подвиг покойного Дмитрия, разгромить Орду... Уже не ту Орду, не Мамаеву! Половина степи тотчас примкнет к его союзнику Тохтамышу!.. Да, только и осталось - разгромить Орду! Для чего он уже собрал всех, кого можно. Орден дает ему сто копий, шестьсот закованных в железо бойцов, к нему идут на помощь поляки, отпущенные Ягайлой, четыреста копий, тысячи конного войска. Виднейшие польские паны, - сам Спытко из Мельштына с ним! Всех литовских князей и тех Ольгердовичей, что служили князю Дмитрию, собрал он под свои знамена! Темир-Кутлуг будет разгромлен! И тогда он окажется единственным властелином всех этих просторов, владыкой земель славянских, мерянских, чудских, спасителем, сокрушившим кочевых завоевателей Востока, на голову коего именно тогда Папа Римский возложит королевскую корону! И замок в Троках будет достроен к тому времени. Он затмит великого Гедимина! Он сравняется с греческим героем Александром, подвиги коего потрясли мир! Рыцари, которые сейчас, что ни год, осаждают Вильну, станут служить ему, Витовту! И он их переселит... Хотя бы на Кавказ или на Волгу, пусть там и борются с бесерменами! И Польша... Ежели еще и Польша... Тогда он станет повелителем всех славян, остановит турок, чего не сумели ни крестоносцы, позорно разбитые под Никополем два года назад, ни сербы, ни болгары, ни император Мануил, которого только древние стены Константинополя спасают еще от Баязетовых полчищ...

Тимур... Железный Хромец, как его называют русичи... Тимуру хватает Персии, Индии и Багдада. Ему еще предстоит сразиться с египетским султаном, разгромить Баязета, совершить поход в Китай. Тимур не страшен ни Руси, ни Литве, да к тому же и стар! Умри он, в его государстве тотчас начнется резня, и все рассыплет в пыль. Нет, Тимур не будет зариться на земли по сю сторону греческого моря, старинного Понта Евксинского! Поди, и Кавказ мочно станет прибрать к своим рукам, положить преградою меж Западом и Востоком!

Когда он захватит Крым и подчинит немецкий Орден, Великая Литва протянется от моря и до моря, от границ Польши и до Волги, а то и до самого Камня, до Великих гор, за коими дикая Сибирь, неподвластная никому и пустая. Там - конец мира. Безбрежные леса, леса, и за ними ледяные горы на замерзших, мертвых морях... Вот очерк его земли! Княжества? Смешно! Королевства! А то и империи!

…ему следовало срочно скакать в Киев, возглавить рать для Великого похода, который вознесет его на вершину могущества.»

В Киеве кроме практически всех литовских и литовско-русских князей собрались многочисленные польские паны. С польскою конницей прибыли Сендзивой Остророг, Ян Гловач, воевода Мазовецкий, Абраам Соха, Пилип Варшавский, Вареш из Михова, Павел Щурковский герба Грифита, Януш из Домброва, Фома Вержинок герба Лагоды, Петр из Милославля и другие. Все паны, получившие земли в Подолии и Червонной Руси, во главе со Спытком, вооружались и выступали со своими дружинами в поход. Была татарская конница во главе с ханом Тохтамышем и его эмирами. Были орденские немцы. Были воины из Волошских земель. Всего около 60 тысяч воинов, не считая многочисленной свиты, обоза и т.п. Было новомодное изобретение – пушки. Одних только князей насчитывалось до 50 человек.

В середине июля 1399 г армия Витовта перешла Днепр. 6 августа войска противников начали подходить к р. Ворксле.

Противники начали переговоры. Хан Тимур-Кутлуг, ожидая подхода войск эмира Идигу (около половины татарской армии) затеял переговоры с в.к. Витовтом, с целью тянуть время. Тимур-Кутлуг обещал Витовту все мыслимые уступки. Озадаченный уступчивостью хана, Витовт всё не начанал сражения. Войска Идигу подошли 11 августа. Тогда и состоялясь встреча великого князя и эмира. Они находились по разным берегам речки Воркслы. И Идигу потребовал всего того, что Темир-Кутлуг наобещал Витовту, но теперь уже в пользу Орды, а не Литвы (дани, вассального подчинения, первенства в дипломатической переписке, чеканки на литовских деньгах профиля Идигу и т.п.). Самого Тимур-Кутлуга в татарском стане уже не было. Он со своими войсками начал широкий обход, с целью выйти в тыл противника.

Сражение произошло 12 августа 1399 года. После артподготовки Витовт начал переправлять свои войска через реку. Войска Идигу медленно отступали, всё большая часть литовсой армии переправлялась через реку. Когда литовская армия разделилась почти пополам, на неё с тыла ударили войска хана Темир-Кутлуга.

«Все дальнейшее заняло не более часа … строй был сломан, и побежало все.

Тохтамыш, который должен был бы, по крайней мере, удержать лагерь до подхода подкреплений с этого берега, первым ударил в бег, и татары, разметав и растащив телеги, ворвались в почти безоружный обоз. Прислуга - конюшие, повара, возчики метались между возов, заползали под колеса, кидались под ноги своим же кметям, увеличивая сумятицу, и всюду натыкались на конных татар, что, с выдохом кидая вниз кривые клинки, рубили и рубили, устилая землю трупами.

Бесполезные пушки были брошены, а пушкари стадом бежали к ближайшим кустам. Воины на лету хватали золотые и серебряные кубки, тарели, чарки, пихая их кто в торока, кто за пазуху, и продолжали рубить. Им было наказано под страхом смерти не задерживаться и не слезать с коней.

Тохтамышевы люди мчались быстрее ветра вослед за своим ханом, даже не обнажившим оружия. Он-то знал, что оба, и Темир-Кутлуг, и Идигу, выученики великого Тимура, а что такое Тимур, Тохтамыш помнил слишком хорошо!

На фронте армии первым показал тыл, как и предвидел Спытко, пан Павел Щурковский. Со своей бегущею польской конницей он смял пешие полки, в диком страхе разметал строй пищальников, совершивши то, что навряд удалось бы татарам, и гнал всю ночь, гнал не останавливаясь, теряя людей и коней. Меж тем ветераны Идигу, взяв поводья в зубы, окружили немецкую конницу, расстреливая ее из луков. С близкого расстояния граненые наконечники стрел пробивали насквозь литые немецкие панцири. Из ста копий (ста рыцарских знамен), выехавших в этот поход, погибло только девять рыцарей, при неизвестном числе рядовых рейтаров и кметей. А это значит, что немцы, вослед за Щурковским, также первые устремили в безоглядный бег, кидая тяжелое вооружение и поклажу, пересаживаясь на легких поводных коней... Смешался строй полков, татары шли лавой, окружали, били, расстреливали, крючьями стаскивали с коней, добивая на земле длинными гранеными кинжалами…

…Поздно ночью, где-то уже за Ворсклой, добравшись до Бельска, остановились остатки литовского войска, пытались собрать бегущих, подсчитывали и не могли подсчитать страшных потерь. Из воевод спаслись Свидригайло, Сендзивой из Остророга с остатками польской конницы и Доброгост из Шамотуп. Погибли оба Ольгердовича, Андрей Полоцкий и Дмитрий Брянский с пасынком, князем Андреем, погиб Дмитрий Боброк, Глеб Святославич Смоленский, князья Иван Дмитрич Кыдырь, Иван Евлашкович, Иван Борисович Киевский, Лев Кориантович, Михайло Васильевич с братом Семеном, Михайло Подберезский, Михайло Данилович, Михайло Евнутьевич, внук великого Гедимина, Андрей Дрюцкий, князь Ямонт, смоленский наместник, оба волынские князя, рыльский князь Федор Патрикеевич, Ямонт Толунтович, Иван Юрьич Бельский, погибли многие великие польские паны. Русские летописи говорят о пятидесяти убиенных только князьях, а по польско-литовским источникам: «Всех князей именитых и славных семьдесят и четыре, а иных воевод и бояр великих, и литвы, и руси, и ляхов, и немцев такое множество легло, что и сосчитать нельзя».

Оставшиеся в живых воеводы пытались кое-как собрать и совокупить рать, но еще до зари явилась татарская погоня, и пришлось, бросая тяжелое оружие и раненых, снова бежать. Бежать, теряя силы и загоняя коней, узнавая каждым следующим утром, что татарская погоня тут как тут. Оставшиеся в живых войска таяли подобно весеннему снегу, изматывающая погоня продолжалась день за днем. Иногда кучка польских рыцарей, загнавших коней, занимала какое-нибудь городище, час, два, три отбивались, погибая под стрелами. В конце концов оставшиеся в живых выходили, с черными лицами, проваленными глазами, опустив руки, сдавались на милость победителя, обещая дать за себя богатый выкуп и не очень веря, что татары будут возиться с ними, а не прирежут попросту в ближайшей канаве, как и случалось порой. Идигу полностью выполнил завет великого Чингисхана: преследовать противника до его полного уничтожения. Пятьсот верст, вплоть до Киева и далее до Луцка, гнали неутомимые воины Идигу и Темир-Кутлуга издыхающую литовскую рать. Киев откупился тремя тысячами рублей, Печерская лавра - тридцатью. Было разорено множество городов, городков и сел. Полон тысячами угонялся в Крым, на рынки Кафы и Солдайи.

У Днепра преследователи разделились. Темир-Кутлуг пошел к северу, взявши окуп с Киева, Идигу - к устью Днепра. По легенде, Витовт задержал его на переправе, у крепости Тавань, и Идигу возвратился в Крым. По иной легенде, бегущий Витовт заблудился в лесах и был выведен татарином, потомком Мамая, которому подарил за спасение урочище Глину (откуда начался род Глинских, со временем перебравшихся на Русь и вступивших в родство с московским великокняжеским домом. Елена Глинская стала матерью Ивана Грозного.)

Так бесславно окончился этот поход, который, в случае победы литовского войска, мог бы привести к тому, что Русь попала под власть литовских великих князей и, быть может, стала бы со временем великой Литвой или, скорее всего, погибла … утеряла свои духовные светочи, позабыла о прошлой славе своей и превратилась бы в разоряемое пограничье меж Западом и Востоком...»

Итак, войска победителей преследовали бегущую армию Витовта до Киева. Потерпев поражение на Ворксле, Витовт был вынужден временно (только временно) отказаться от своих имперских замыслов, заключить мир с Новгородом (1400) и даже пойти на усиление своего подчинения Польше (1401). А хан Тохтамыш нашёл, что европейский воздух ему неблагориятен, и бежал в Сибирь, где у него было ещё немало сторонников. Там он захватил власть в Тюменском юрте (1399), вассальной по отношению к Синей Орде территории, и стал ожидать смерти своего главного противника – Тимура.

Но и победитель – хан Тимур-Кутлуг не долго почевал на лаврах славы после этого грандиозного сражения. Ника - жестокая богиня: даруя успех, она требует воздаяния. Правда, победителей не судят, но зато их убивают. Так умер Тимур-Кутлуг в год своей победы. Ещё очень молодой хан, видимо, стал проявлять стремление не только называться ханом, но и править своим ханством. Поэтому эмир Идигу организовал государственный переворот, убив Тимур-Кутлуга и возведя в ханское достоинство его младшего брата Шадибека (1399).

А султан Тимур, великий и ужасный, продолжал наводить ужас на всю Азию. В 1398-1399 годах он ведёт войну в Индии и даже захватывает Дели. В 1399 году он возвращается в Западную Азию и начинает свою последнюю великую военную кампанию, продливщуюся почти 7 лет. В 1400 году Тимур вводит войска в Анатолию и аннексирует Сивас. После этого он поворачивает на юг, и ведёт войну с Мамлюкским султанатом. В 1400-1401 годах Тимур захватывает Сирию, разрушает Алеппо и Дамаск, оккупирует Ирак и разрушает Багдад. После этого, он, обеспокоенный действиями султана Баязеда, оставляет мамлюков в покое и снова вторгается во владения турок-османов. В 1402 г в грандиозном сражении при Анкаре Тимур разбивает ранее непобедимые османские войска. Сам султан Баязед Молниеносный, гроза и ужас всей Европы, попадает в плен. Тимур сажает его в железную клетку и всюду возит с собой в качестве сувенира. Затем Тимур подошел к стенам Смирны, занятой крестоносным гарнизоном рыцарей-иоаннитов. Турки осаждали Смирну 20 лет и не могли её взять, Тимур взял крепость штурмом за несколько дней. Когда же к Смирне прибыли венецианские и генуэзские корабли с помощью и припасами для осажденных, то воины Тимура забросали их из катапульт головами рыцарей-иоаннитов. После этого властелин Средней Азии снова вернулся в Самарканд, «город, подобный раю», и продолжил подавление вечно бунтовавшего Моголистана. В Османской империи после этого похода Тимура воцарился полный хаос, благодаря чему Византийская империя смогла продлить своё существование ещё на пол века.

Ок. 1400 года неизвестным автором создано «Сказание о Мамаевом побоище».

А в Твери в 1400 году умер в.к. Михаил Александрович Тверской.

«Есть что-то предопределенное, символическое в том, что Михаил Александрович Тверской, последний великий противник московского княжеского дома, умер в том же 1400 году, когда, с разгромом Витовта, завершился первый период собирания Руси Московской, точнее сказать, была создана та система устройства власти, которая, худо ли хорошо, со всеми неизбежными историческими срывами позволила маленькому лесному московскому княжеству объединить, совокупить и создать великую страну, великую Русскую империю, перенявшую наследство монгольской державы Чингизидов и ставшую в веках вровень с величайшими мировыми империями: Римом и Византией, прямою наследницею которой, <Третьим Римом>, и стала считать себя со временем Московская Русь. Но до того, до осознания этой гордой истины, должно было пройти еще целое столетие, столетие славы и бед, подвигов и крушений, весь сложный пятнадцатый век…»

Те 25 лет, прошедших с тех пор, как в.к. Михаил отказался от спора о вышней власти, он потратил на устроение собственных владений, совокупив в своей власти всю Тверскую волость и разумно ею управляя.

«Мир, господствовавший в Тверских волостях в продолжение 25 лет по окончании борьбы с Москвою, дал Михаилу досуг обратить свою деятельность на устроение внутреннего наряда; и автор сказания о его смерти говорит, что в княжение его разбойники, воры и ябедники исчезли, корчемники, мытари и торговые злые тамги истребились, о насилиях и грабежах нигде не было слышно; вообще о Михаиле встречаем в летописях такой отзыв: был он крепок, сановит и смышлен, взор имел грозный и дивный.»

Своему старшему сыну, Ивану (тому, что когда-то был выкуплен москвичами у Мамая за 10000 рублей), Михаил передал великокняжеский титул и города: Тверь, Новый Городок, Ржев, Зубцов, Радилов, Вобрынь, Опоки, Вертязин. Сыну Василию и внуку Ивану Борисовичу он выделил города Кашин и Кснятин. Фёдору – город Микулин. В.к. Иван Михайлович Тверской поехал в Орду, к хану Шадибеку – получать ярлык. После чего начал надолго затянувшиеся ссоры с другими князьями Тверской волости – своими братьями, племянниками и кузенами.

В 1400 г в.к. Олег Рязанский совместно с князьями Пронским и Козельским в сражении в Червлёном Яре, близ Дона, одержал победу над войсками татарского царевича Мамат-Састана, причём оный царевич был взят в плен.

В 1401 году в.к. Василий выдал митрополиту Киприану грамоту, освобождающую "церковных людей" от княжеского суда.

В 1401 г, на Виленском сейме, Витовт был вынужден признать то, что он владеет Литвой только лично и пожизненно, и на правах выссала короля Польши, а после его смерти Литва переходит к королю Польши, Ягайле или его наследнику. По смерти же королевской ни Литва без Польши не выбирает великого князя, ни Польша без Литвы не выбирает короля: оба народа имеют общих врагов и друзей.

В 1401 г в.к. Витовт начал войну с Орденом за Жемайтию, где местное население восстало и перебило орденских чиновников. На стороне Ордена выступил политический противник Витовта – князь Свидригайло Ольгердович.

В 1401 г в Москву якобы по церковным делам был приглашён Новгородский архиепископ Иоанн, и там задержан. А в.к. Василий предпринял очереную попытку подчинить себе Двинскую землю. К делу был привлечён бывший двинской боярин Анфал, вошедший в большую силу на Вятке. Анфал со своими людьми, а также полки великокняжеские, явились на Двине. И, так сказать, её завоевали: «жителей посекли и повешали, имение их забрали, захватили и посадников двинских». Но три новгородских боярина, собравши вожан, настигли армию Анфала у Холмогор, и после сражение вынудили его вернуть захваченных бояр и награбленную добычу. Войска Анфала и новгородцев, маневрируя, разошлись уже в виду Устюга.

В тоже время в.к. Василий послал отряд из 300 человек на Торжок, и этот город был снова разграблен. Бывшие там два новгородских боярина были захвачены в плен. На этом война как-то замерла. Пленные бояре были отпущены в 1402 году.

«…и война как-то тупо замерла, тем паче что митрополит Киприан задержал у себя на Москве приехавшего на собор русских православных епископов новгородского владыку архиепископа Ивана, и вятшая господа Великого Нова Города не ведала, что предпринять. Не ведал, что предпринять, и сам Василий, так и не понявший в конце концов, кто из них победил на этот раз? Во всяком случае, Двина осталась за Новым Городом, а с тем вместе и надея подчинить себе вольный город отодвигалась к неясным будущим временам.»

В 1401 году в.к. Олег Рязанский, в союзе с князьями Муромским, Пронским и Козельским, после многочисленных просьб Юрия Святославича, наследника Смоленского престола, осадил Смоленск, захваченный в.к. Витовтом в 1395 г. Осадил он его пользуясь временным ослаблением власти Витовта после поражения на Ворксле. А также тем, что в самом городе бушевали несогласия горожан, одни из которых поддерживали власть Витовта, а другие считали, что законный князь – Юрий Святославич, последний наследник древнего рода князей Смоленских.

«Юрий Святославич Смоленский был <князь прямой> - горяч, гневлив, горд, заносчив и скор на решения. Древняя кровь, отравленная кровь смоленских Ростиславичей, бушевала в нем, лишая мудрой сдержанности, явленной почти безродным со смоленской точки зрения Иваном Калитой, да и всеми прежними московскими государями. Но уже ушли в небытие века, когда Смоленск дерзал спорить с Золотым Киевом, вручал Новгороду Великому князей, спорил о власти со всеми окрест и победоносно дрался с ляхами и Литвою. Как, на чем и когда исшаяла смоленская сила? Все еще ценилась, впрочем, древность и чистота кровей. Ни рязанские, ни московские владетели не брезговали брать в жены княжон-смолянок, и Олег Иваныч Рязанский, помогая Юрию Святославичу, помогал родичу своему, зятю, хотя и не ведал, помогая, как к тому отнесется Василий Дмитрич, уже раз изменивший ему в делах с Литвою и Витовтом…

… В Смоленске, недавно обманом захваченном Витовтом, творилась явная неподобь. Князь Роман Михайлович Брянский, посаженный Витовтом наместничать в городе, не мог ничего сотворить, даже боялся выезжать с княжого двора. Ляхи, оставленные Витовтом, попросту разбойничали, грабя по домам и в торгу. Бояре шумели, доходило до драк: кто был за Витовта, кто за Юрия.

Латинские прелаты возводили невдали от городского собора, Мономахом строенного, свою … кирху, что еще более разогревало страсти горожан.»

Город, почти без сопротивления, сдался Рязанскому князю (август 1401 г). Юрий Святославич был провозглашён князем Смоленским. Первым его самостоятельным политическим делом было собственноручное убийство Витовтова наместника – князя Романа Михайловича Брянского. Впрочем, вслед за ним были убиты и многие другие симпатизировавшие Витовту бояре. Не одобряя слишком скорые на решения действия своего зятя, в.к. Олег вскоре увёл свои войска.

А уже в сентябре под Смоленском явился в.к. Витовт с литовской армией. Города он, однако, взять не смог. Но от этой идеи вовсе не отказался, ибо за время осады в городе начался голод мор, а князь Юрий Святославич своей жестокостью уже успел отпугнуть от себя многих своих сторонников.

А в.к. Олег Рязанский решил вернуть теперь и город Любутск, в своё время захваченный Витовтом. Но в.к. Олег был уже стар: великое княжество Рязанское он возглавил в 1350 году, будучи примерно 18 лет от роду. Теперь ему, следовательно, было 70 лет.

«Любутск, захваченный в свое время Литвой, был костью в горле Рязанского княжества, находясь где-то под Калугою недалеко от Рязани, на пути к Брянску. Недалеко от всего, что надобно было защищать, и на что неодолимо, еще со времен Ольгердовых, наползала Литва, съедая земли северских княжеств.

Татары являлись под Рязанью и Любутском единовременно. Олег Рязанский дважды ходил под Любутск с великой ратью и однажды едва не взял города, но ему помешал Василий Дмитриевич, уступавший и уступивший тестю. Теперь, всадив Юрия на смоленский стол, старый рязанский князь замыслил вернуть наконец Любутск и отбить Брянск, - но ему помешало время. Олег был стар, и болезнь свалила его нежданно подобно удару клинка. Рать, долженствующую изъять этот ядовитый шип из тела Рязанской земли и покорить Брянск, впервые возглавил не сам он, а его сын Родослав Ольгович. Во многом и многим похожий на своего отца, но, увы, - не имевший полководческих его талантов.»

С войсками князей Семена-Лугвеня Ольгердовича и Александра Патрикеевича Стародубского рязанская армия встретилась уже под самим Любутском. Рязанцы были разбиты, сам Родослав Олегович попал в плен. В плену он пробыл 3 года, и был освобождён за 3000 рублей выкупа. В.к. Олег Иванович узнал о поражении и плене сына находясь уже при смерти. Наследником он объявил своего второго сына – Фёдора. Сразу после смерти в.к. Олега (1402) тот поехал в Орду, к хану Шадибеку – за ярлыком. С той же целью туда поехал и Пронский князь Иван Владимирович. Великое княжество Рязанское, достигнув при жизни в.к. Олега небывалых ранее высот, тот час после его смерти стало рассыпаться…

В том же 1402 году в.к. Василий Московский заключил договор с в.к. Фёдором Рязанским. По этому договору в.к. Фёдор признавал в.к. Василия своим «старшим братом», сиречь сюзереном.

А в.к. Василий тем временем организовал поимку князя Семёна Дмитриевича, про которого дошли агентурные данные, что он скрывается в мордовских лесах (1402). Ловить князя Семёна были направлены воеводы Иван Уда и Фёдор Глебович.

«За те два десятка лет, что прошли после подлой клятвы под стенами Кремника, позволившей Тохтамышу захватить Москву, князь Семен порядком постарел и устал. Упорная ненависть, горевшая в нем во все прошедшие годы, начинала угасать. А все его менявшиеся степные покровители и господа: Тохтамыш, Темир-Аксак (он и тому служил! И воевал на Кавказе, и даже в Закавказье, в Грузии, мало не добрался и до самого Багдада!), Темир-Кутлук, Идигу, теперь Шадибек, сменявшиеся казанские правители – все не хотели или не могли дать ему главного, ради чего он годами мотался в седле, жертвовал всем, чем мог, рубился с каждым, с кем было велено, все более чуя, что он - наемный раб, послужилец степных владык, что его пускают не дальше порога, ни во что ставя его суздальскую родословную <лествицу>, и совсем не считаются с ним, когда доходит до настоящего дела. Что он испытал совсем недавно, приведя в Нижний царевича Ентяка и бессильно взирая на то, как нарушившие присягу татары грабят его родной город, разволакивая женок едва не до нага и одирая оклады с икон... В конце концов, он позорно бежал из Нижнего, проклятый всем городом, не надеясь уже, что ему когда-то впредь поверят и откроют городские ворота.

Таковы были дела, когда московская рать вошла в мордовские осенние леса, разыскивая Семена, будто травленого волка-убийцу, за голову его была назначена награда.»

Вначале были захвачены жена и дети князя Семёна. Вскоре прбыл сдаваться и он сам. Семён вместе с семьёй был сослан в Вятку, которая находилась в перманентной зависимости от князя Юрия Дмитриевича. В Вятке, спустя 5 месяцев, князь Семён и умер, 21 декабря 1401 года.

б) 1403-1409 Москва

В Твери сразу вслед за смертью в.к. Михаила Александровича начинается борьба за власть. Новый великий князь, Иван Михайлович, враждует с одним из Кашинских князей – Василием Михайловичем. В.к. Иван переманивает к себе его бояр, отнимает некоторые земельные владения и пытается утвердить Кашинским князем своего племянника Ивана Борисовича.

В 1402 г умер князь Иван Всеволодович Холмский. Свой удел, минуя своего брата Юрия, он завешал сыну великого князя Ивана – Александру Ивановичу. В 1403 г князь Александр Иванович изгоняет князя Василия Михайловича из Кашина, и тот бежит в Москву. В Кашин въезжают тверские наместники и начинается грабёж города. На Москве князю Василию дали Переяславль. Но когда из Литвы явился новый высокопоставленный выходец – князь Александр Нелюб, сын князя Ивана Ольгимантовича Киевского, то Переяславль передали ему, и князю Василию пришлось начать переговоры с в.к. Иваном Тверским, и тот на неизвестных условиях вернул ему Кашин.

«Когда сейчас начинаешь изучать карту Тверской земли, отыскивая все эти древние города, видишь, что большей частью они исчезли без остатка или превратились в скромные села: Микулин, Холм, Дорогобуж, Зубцов, Новый Городок, Старицу и отдаленные от них и Твери Кашин, Кснятин, Белгородок и другие, а ведь все названные города были центрами удельных княжеств Тверской земли, за них спорили, их осаждали, тягались о них...

И все они расположены в основном меж Ржевой (точнее Зубцовым) и Тверью, на площади, не превышающей четверти современной Тверской области. Как же густо были заселены в те времена верховья Волги, ежели из них выходила и на них опиралась нешуточная сила Тверской земли! Как же богаты были эти места! Тверь ещё век-полтора после присоединения к Москве считалась всеми иностранцами, приезжавшими в Россию, все еще крупнейшим городом страны, обгоняя Москву и не уступая Нову Городу! И опять же, ежели, невзирая на <рать без перерыву>, вражду и погромы, Михайло Александрович рубил и ставил новые города, как и его сын Иван, значит, их было кем заселять? Значит, население росло и множилось! Да ведь и литейное дело, и прочая тогдашняя техника, и многоразличные художества - иконная живопись, музыка церковная, летописание - по качеству своему превосходили то, что творилось в столице Руси Владимирской! Воистину, победа московских господарей над тверскими подчас становит непонятна уму, учитывая безусловные государственные и полководческие таланты обоих Михаилов, Ярославича и Александровича, гордое мужество Александра и Всеволода, как и приверженность простых тверичей к своему княжескому дому, размах торговли, да и само географическое положение Тверского княжества, наконец!

Непонятно! Возможно - роковую роль сыграл тут господин Новгород, тогда еще сильный, способный противустать тверской княжеской власти. Возможно и то, что тверичам не удалось посадить митрополита из своей руки на Владимирский престол Руси, и духовные владыки страны перебрались в Москву. Возможно, роковые споры с Ордою в те века и года, когда подобный спор был равен политическому самоубийству, погубили Тверь. Возможно и то, что со всех сторон окруженная сильными соседями, Тверская земля не имела места куда ей расти и расширяться: Литва, Смоленск, Москва, Новгород, Ярославль и Ростов окружали и запирали Тверскую волость в узкой полосе верхней Волги, Вазузы и Шоши.

Так или иначе, ежели XIV век являет нам бешеную борьбу Твери с Москвою за первенство во Владимирской земле, то с рубежа веков, со смерти Михаила Тверского начинается иной процесс. Старший сын Михайлы Александровича, Иван, возможно травмированный тем давним ордынским, а после московским пленом и тяжким выкупом, потребовавшимся, чтобы выручить его из плена, только-только похоронив отца, начинает утеснять свою родню: братьев и племянников. Ради чего? Сосредоточить власть в одних своих руках? А для чего?! Впрочем, когда начинается борьба родичей друг с другом, о далеких последствиях этой вражды мало кто из них думает!

Ордынские казни и чума изрядно проредили шумное гнездо - многочисленную семью потомков Михайлы Святого - что, однако, не помешало кашинским Василиям умудриться рассориться с родною братией. На Москве, несмотря на вражду Василия с Юрием, было все-таки лучше.

После казней в Орде Михаила Ярославича и его сыновей Дмитрия Грозные Очи и Александра с сыном Федором, после чумы, унесшей Константина Михалыча и Всеволода Александровича Холмского, после смерти Семена и Еремея Дорогобужских, Ивана Всеволодича (завещавшего свой удел не брату Юрию, а сыну великого князя Тверского Ивана Михалыча Александру), после того, как за бездетностью Василия Михалыча Второго угас род князей Кашинских, то есть когда от ветви холмских князей остался один Юрий Всеволодич, от дорогобужских потомков Константина - сыновья Еремея: бездетный Иван и Дмитрий, когда из братьев Ивана Михалыча, великого князя Тверского наконец остались только Василий с Федором, да еще доживала Евдокия, вдова Михаила, их мать - можно было успокоиться и не затевать семейной которы?!

Нет! В октябре 1403 года Иван Михалыч посылает рать к Кашину на родного брата Василия, и тот бежит в Москву за судом и исправой. И Василий Дмитрич на правах великого князя Владимирского <смиряет> братьев.

В Твери льют большой колокол к соборной церкви Преображения Господня. Значит, город растет, развивается и культура, и техника Твери: литейное дело тогда - это не только колокола, это - несколько позже - и пушки. Это общий подъем того, что мы называем тяжелой промышленностью и металлургией и что определяет уровень развития данной цивилизации точнее всего…»

В Твери осенью 1404 года умерла супруга в.к. Ивана Тверского, Мария Кейстутовна, сестра Витовта. Той же зимой в Твери был вместе со своими боярами схвачен князь Василий Михайлович Кашинский, приехавший к брату по делам. Испугавшись этого, на Москву бежит князь Юрий Всеволодович Холмский. 17 апреля 1405 года, после вмешательства их матери, великой княгини Евдокии, князья Иван и Василий мирятся, и целуют в этом крест. Но через три месяца князь Василий снова бежит на Москву. В.к. Иван посылает в Кашин своих наместников, те грабят город - все начинается по новой.

«Осенью 1 ноября умирает вдова Михаила Александровича Тверского, Евдокия, на ложе смерти заклиная Ивана помириться с Василием. Весною следующего года братья мирятся. Но вражда в тверском дому не утихает. Теперь Юрий Всеволодич начинает искать великого княжества Тверского под двоюродным братом Иваном. Оба братанича судятся в Орде перед Шадибеком. В Орде - очередной переворот, Шадибека сменяет Булат-Салтан, но Иван Михалыч сумел-таки отстоять свои права и, воротясь из Орды, уже в 1408 году женится на своей троюродной племяннице, дочери Дмитрия Еремеевича Дорогобужского Евдокии.

И уже строительство страны, борьба с Литвою, сложные дела ордынские как бы текут мимо, перекатываясь волнами через семейную грызню тверских володетелей, и Тверь незримо сползает в ничто, угасает, готовая уже без боя-драки-кроволития влиться в ширящийся поток московской государственности. А до этого оставалось уже чуть более полувека. Еще умрет в обманчивом величии великий князь Тверской Иван. Еще тверской купец Афанасий Никитин совершит свое <хождение> в Индию, еще откняжат сыны и внуки Ивана, еще княжны тверского дома будут выходить замуж за великих князей московских и иных, еще храня отблеск былого величия Тверской земли, но и все это - уже закат, неизбывный конец…»

В 1403 г в Городце умер Василий Дмитриевич Кирдяпа.

В том же 1403 г в.к. Витовт снова начал своё победоносное продвижение на Восток. А в.к. Василий опять ему в этом не препятствовал.

«…и, как знать, прояви он больше настойчивости и мужества, не пришлось бы российским государям два столетья подряд отвоевывать потом Смоленск у Литвы с Польшей!

Но настойчивости в смоленских делах Василий как раз и не явил. Проявил ее Витовт. Летом 1403 года князь Лугвень с сильною ратью занял Вязьму, пленивши князей Ивана Святославича и Александра Михалыча. Достаточно взглянуть на карту, чтобы понять, что же произошло: Вязьма находится почти на полдороге между Смоленском и Москвой. Таким образом город Юрия Святославича оказался в окружении литовских войск и сдача его Витовту стала вопросом ближайших ежели не дней, то месяцев, надежда была только, что Василий вмешается.

Василий не вмешался. Мирил тверских князей, торчал в Переяславле, где по его приказу заново рубили городские стены… готовясь невесть к какой ратной беде, ибо и после того Переяславль становился не раз легкой добычей вражеских ратей. А на Москве, возвращаясь, вникал в дела святительские…»

8 октября 1403 года женился брат в.к. Василия – князь Андрей Дмитриевич Можайский и Верейский на Аграфене, дочери Александра Патрикеевича Стародубского, русско-литовского князя.

А в 1404 году в.к. Витовт опять осадил Смоленск. Осада продолжалась более трёх месяцев. Правда, и в этот раз города он взять не смог. Как только Витовт отвёл свои войка от города, князь Юрий Смоленский тот час умчался в Москву, к в.к. Василию – он был уже в отчаянии, ибо понимал, что ещё раз город ему не удержать. Князь Юрий просил в.к. Василия взять Смоленск под себя:

"Тебе все возможно потому что он тебе тесть, и дружба между вами большая, помири и меня с ним, чтоб не обижал меня. Если же он ни слез моих, ни твоего дружеского совета не послушает, то помоги мне, бедному, не отдавай меня на съедение Витовту, если же и этого не хочешь, то возьми город мой за себя; владей лучше ты им, а не поганая Литва".

А в это самое время под Смоленском вновь явился в.к. Витовт с войсками, и ориентированная на Литву часть смоленских бояр открыла ему городские ворота (26 июля 1404 года). Начались расправы. Жена Юрия Святославича, дочь Олега Иваныча Рязанского, с детьми была увезена в Литву. Бояре, сторонники Юрия, казнены. А отчаявшихся уже смоленских жителей Витовт осчастливил, даровав городу <леготу> (освобождение от многих податей). После чего уже было нетрудно ему поставить наместничать в Смоленске своих ляхов, которые тотчас приволокли своего ксендза, а тот вновь начал возводить порушенный смолянами костёл...

«Юрия Святославича с сыном Федором и вяземским князем Семеном скоро позвал к себе Господин Великий Новгород, и Юрий уехал туда, заключивши ряд с городом: <Боронить Новгород в живот и в смерть. А которые вороги пойдут на Новый Город, битися честно и безизменно>. Князю Юрию на прокорм его самого и дружины вручили тринадцать городов: Русу, Ладогу, Орешек, Тиверский городок, Корельский, Копорью, Торжок, Волок Ламской, Порхов, Вышегород, Яму, Высокое, Кокшин Городец - почитай, все окраинные новогородские твердыни. Впервые Новый Город принимал к себе кормленым князем великого князя Смоленского! На Юрия бегали смотреть, толковали о красоте смоленского володетеля, о том, что теперь им и Витовт не страшен. Как ни мала была дружина, приведенная Юрием, - имя громко! Тотчас, едва проведав о том, к нему потянулись беглые смоляне, увеличивая раз за разом его войско. Одно было плохо: воли, той, к которой привык беглый князь, тут ему не было. Господин Великий Новгород от прав своих господарских отступать не желал. И семью выручить из Литвы никак не удавалось смоленскому князю.»

В 1404 г в одной из башен Московского кремля сербский мастер Лазарь впервые установил часовой механизм.

В 1404 г султан Тимур вернуся в Самарканд после семилетней кампании. Там он устроил грандиозные праздненства своим войскам. Тогда же Тимур начинает подготовку похода против Китая – империи Мин. Его войска уже выступают. Но 18 февраля 1405 года, на самой границе своих владений – в Отраре – Тимур умер. Его огромная империя не пережила своего создателя, начав распадаться тот час же с его смертью.

В 1405 г Феофан грек, Андрей Рублев и Прохор с Городца расписывают Благовещенский собор Московского Кремля.

В 1405 г в.к. Витовт начал войну с Новгородом и Псковом. Витовт, пославши объявление войны в Новгород, сам пошел с войском в Псковскую волость, тогда как псковский посол жил еще в Литве, и псковичи, ничего не зная, не могли приготовиться: Витовт взял город Коложе и вывел 11000 пленных, мужчин, женщин и детей, не считая уже убитых; потом стоял два дня под другим городом, Вороначем, где литовцы накидали две лодки мертвых детей: такой гадости, говорит летописец, не бывало с тех пор, как Псков стал. Между тем псковичи послали в Новгород просить помощи, и новгородцы прислали к ним полки с тремя воеводами; но Витовт уже вышел из русских пределов. Псковичи вздумали отомстить ему походом в его владения и звали с собою новгородцев. Но воеводы новгородские побоялись затрагивать литовского князя. Тогда псковичи сами отправили войска в пределы великого княжества Литовского, но в конце концов прислали послов к в.к. Василию – просить о помощи. На помощь Пскову выехал брат великого князя – князь Пётр Дмитриевич с великокняжескими войсками. Меж тем Юрий Святославич, которому новгородцы дали в кормление тринадцать городов, рассорися с Новгородом, и воротился на Москву, и Василий, дал ему в кормление Торжок, куда Юрий Святославич и уехал с верным своим соратником, князем Вяземским Семеном Михайловичем.

Меж тем обе стороны – Литва и Москва – собирали свои основные силы. В Орду, к хану Шадибеку, из Москвы было отправлено посольство с просьбой о помощи против Витовта (1406).

Как раз в это время, 16 августа 1406 года, умер митрополит Киприан.

В 1406 году был создан самый ранний из дошедших до нас сборник жизнеописаний святых, составленный бывшим иноком Печерского монастыря Арсением, ставшим впоследствии епископом Тверским.

В сентябре 1406 войска в.к. Витовта встретились на р. Плаве с войсками в.к. Высилия Московского, в.к. Ивана Тверского и хана Шадибека.

Боя, впрочем, так и не произошло. То ли родственные связи с московским князем убедили Витовта заключить перемирие, то ли татарская конница напомнила ему о сражении на Ворксле.

В 1407 году литовцы возобновили военные действия против Москвы и взяли г. Одоев. Московский князь пошел опять с большим войском на Литовскую землю, взял и сжег город Дмитровец; но, встретившись с тестем у Вязьмы, опять заключил перемирие. А князь Константин Дмитриевич в 1407 г ходил с войсками на помощь Пскову, против которого в 1406 г выступил великий магистр Ливонского Ордена.

В то же время князь Юрий Святославич Смоленский, наместник Торжка, в припадке бешенства убил также изгнанного литовцами из своих земель князя Семёна Михайловича Вяземского и его супругу. Всвязи с чем был вынужден покинуть Торжок. Он направился в Орду. <И бысть ему в грех и в студ велик, и с того побеже ко Орде, не терпя горького своего безвременья и срама и бесчестия> - как писал о том впоследствии московский летописец. Умер он 14 сентября 1407 года, и с ним окончился род князей Смоленских.

В 1406 г войсками хана Шадибека был убит хан Тохтамыш. В Тюменском ханстве, которое он возглавлял в 1399-1406 годах, ханом стал Чекре (1407-1413), ставленник эмира Идигу.

«В эту зиму в далекой степи в Заволжье Шадибек убил Тохтамыша, прекратив, казалось бы, многолетнюю прю за ордынский престол. Увы! Смерть эта не решила ничего, потому как остались Тохтамышевы сыны, и к власти в Орде, забыв древнюю Чингисову <Ясу>, рвались многие, медленно, но неуклонно приближая конец степной державы, созданной когда-то гением монгольского народа на подъеме сил всего племени, подъеме, вернее, гигантском извержении сил, разметавшем степных богатуров по всему миру...

Тем временем псковичи с князем Данилой Александровичем воевали победоносно немецкие земли. Брат великого князя Василия Петр воротился из Пскова и женился осенью на дочери покойного Полуекта Васильича Вельяминова, а на его место отправился другой брат Василия, Константин. Сам Василий Дмитрич ходил с полками на Витовта к Вязьме и Серпейску <и не успеша ничтоже>, как сообщает летопись.»

«…Шадибек защищал Московский улус и помогал Василию Дмитриевичу в споре последнего с Витовтом и Литвой. Тохтамыш же, подаривший было Русь Витовту в 1399 году, оставался другом литвина и в последующие годы. К покровительству Витовта прибегали и его дети, в частности, <Зелени-Салтан> - Джелаль эд-Дин (сыновья Тохтамыша, впрочем, от разных жен, в борьбе за власть не стеснялись резать друг друга!), Тохтамыш воевал в Сибири, оставаясь постоянным врагом Большой Орды и мечтая утвердиться в Сарае. Воевал и с Темир-Кутлуком, загадочно погибшим во цвете лет, воевал и с юным Шадибеком, за спиною которого, как и за спиною его предшественника, стоял загадочный Идигу - Едигей русских летописей, который враждовал с Витовтом и слал, до времен, ласковые послания Василию Дмитричу, называя его своим сыном. Истинных же намерений его не ведал никто.»

Такова была расстановка сил на великой русской равнине, когда в 1407 г хан Шадибек разбил хана Тохтамыша и, подобно своему покойному старшему брату, почувствовал себя уже взрослым и не нуждающимся в опёке.

«Год от Рождества Христова 1407-й был богат важными смертями. На Рязани умер, подорвавши здоровье в литовском плену, старший сын князя Олега Родослав Ольгович, и смерть его почти тотчас развязала старый спор пронских князей с рязанскими.

На Москве умер старый боярин Федор Кошка* ^{(* Федор Кошка – московский боярин, имевший большие связи в Орде. От него произошёл царский, а в последствии и императорский род Романовых)}, умевший ладить с Ордою, и отношения Москвы с Сараем после его смерти вовсе расстроились, что и вызвало последующие роковые события.

Наконец, умерла вдова Дмитрия Донского Евдокия, и с нею окончательно отошел в прошлое прежний век, век великих дум и свершений, век гигантов, как уже начинало видеться теперь, век Калиты, митрополита Алексия, преподобного Сергия, век Ольгерда и Кейстута в Литве, век Тамерлана в далекой Азии, век, когда под обманчивой властью Тохтамыша объединенная Орда возомнила было о своем прежнем величии. Век трех великих сражений: на Дону, Тереке и Ворскле, где гиганты бились друг с другом, губя древнюю славу свою... Великий век!»

20 июля 1407 в.к. Иван Тверской отправился судиться со своим братом Василием и Юрием Всеволодичем Холмским к хану Шадибеку, в Сарай.

«Город без стен. Город, который строился как столица кочевой империи. Великий Чингисхан заповедал уничтожать стены городов. Но кто вспоминает теперь о заветах потрясателя Вселенной? Вспоминал иногда эмир эмиров Тамерлан, который, впрочем, свои города обносил стенами, дабы в них не врывались джете - степные разбойники.

В Сарае - городе-базаре, городе - зимней ставке кочующих ханов (слово <сарай> обозначает <дворец>) - стен не было искони, а в последующие времена - крушения волжской державы - их попросту некому было строить.

Так вот и стоял этот город, омываемый водами Волги-Итиля: ряды кирпичных дворцов хана и знати, украшенных пестрою россыпью изразцов (изразчатое это великолепие позже, когда уже была сокрушена Орда, перекинулось на стены московских палат и храмов). Город нескольких мечетей и христианских церквей, бесконечных плетневых изгородей и заборол, за которыми теснились мазанки местных жителей и русских рабов, с обширными загонами для скота - истинного степного богатства, выставленного тут на продажу.

Город шумный, грязный и пыльный, незаметно переходящий в зеленую чистую степь, где стояли белыми войлочными холмами юрты татарских ханов и беков и паслись кони ханской гвардии. Эти отборные нукеры в тяжелых пластинчатых доспехах, в круглых железных шапках-мисюрках, отделанных кольчатою бахромой, закрывающей щеки и шею, расставив ноги в узорных, булгарской работы сапогах, стояли, опираясь на копья у красных дверей ханских юрт, узкими глазами надменно оглядывая толпившихся тут наезжих просителей, торговых гостей, послов, персов, фрягов и франков, подвластных горских и русских князей, что сожидали приема и ласки все еще страшных, все еще победоносных степных владык…»

Пока в Сарае находились тверские князья, эмир Идигу вновь произвёл государственный переворот. Шадибек был убит, а ханом провозглашён Пулат-Салтан, сын Тимур-Кутлуга (1407).

В 1407 году было первое упоминание в русских летописях о Сибирской земле.

Весной 1408 года князь Иван Владимирович Пронский, наняв татар, напал на Переяславль-Рязанский, выгнал оттуда в.к. Фёдора Олеговича и провозгласил великим князем Рязанским себя. В.к. Василий, на сестре которого был женат в.к. Фёдор, дал тому в помощь войска. Однако князь Иван Владимирович, умело используя татар, сумел эти войска разбить. На Москве, одако, собрали новую армию, и князь Иван Владимирович счёл за лучшее заключить мир, уступив Переяславль-Рязанский в.к. Фёдору. Впрочем, Пронское княжество при этом фактически обособилось от великого княжества Рязанского.

26 июля 1408 года князь Свидригайло Ольгердович, рассорившийся со своим братом, был принят на Москве. На прокорм ему и его многочисленной дружине были выданы Владимир, Переяславль, Юрьев, Волок Ламский, Ржев и половина Коломны. С ним вместе приехали: епископ дебрянский Исакий, князь звенигородский Патрикей и князь Александр Звенигородский, князь Федор Александрович, князь Семен Перемышльский, князь Михайло Хотетовский, князь Урустай Меньский из крещеных татар, бояре из Чернигова, Дебрянска и Любуцка - и все с дружинами.

А уже первого сентября 1408 г в.к. Василий выступает против в.к. Витовта, который собрал всех, кого только смог: литовцев, поляков, немцев, жмудь. Войска противников встретились на р. Угре. Впрочем, покрасовавшись друг перед другом своими армиями, великие князья заключили мир.

В 1408 г иконописцами Андреем Рублёвым и Данилой Чёрным был заново расписан главный храм Владимирской Руси – Владимирский Успенский собор.

А в Твери в.к. Иван рассорился теперь с князем Иваном Борисовичем, коий и бежал от него на Москву.

В 1408 и 1409 великий магистр Ливонского Ордена снова ходил войной на Псков.

В 1408 г на Москве были приняты два сына хана Тохтамыша – Джелаль-ад-Дин и Керим-Берды.

Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения фактического правителя Орды – Идигу. За последние годы Москва стала неисправно платить дань, временами прекращая выплаты совсем. Московские князья не ездили в Орду уже 25 лет, чем показывали своё неуважение к ханской власти. Так же туда не ездили и великие бояре. На Москве татарские послы и купцы подвергались нападкам. А теперь вот там приняли и персональх врагов эмира Идигу.

23 декабря эмир Идигу, распространив предварительно слух, что он идёт воевать против Витовта, перешёл границу Московского княжества. К его приходу готовы не были. К Москве татарская армия подошла 1 декабря. В.к. Василия в это время там уже не было – он бежал в Кострому, руководить сбором армии. В Москве за главного остался князь Владимир Андреевич Серпуховской. Осадив Москву, эмир Идигу разослал отдельные войсковые части для взятия других городов. Таковой участи подверглись Переяславль, Ростов, Дмитров, Серпухов, Верея, Нижний Новгород, Городец и Клин.

За в.к. Василием была послана погоня численностью тридцать тысяч человек во главе с царевичем Тегрибердеем, Якшибеем (сыном Идигу) и Сентилибеем.

В.к. Василий, не видя другого способа останвить Идигу, дал деньги и людей Джлелаль-ад-Дину, и отправил того на Сарай, в надежде, что в степи у него появятся сторонники.

Осада Москвы, защитой которой умело руководил князь Владимир Серпуховской, продолжалась уже почти месяц, когда Идигу получил известия, что Джлелаль-ад-Дин захватил Сарай (1409) и воюет с ханом Булат-Салтаном. Он согласился на переговоры. И, содрав с москвичей 3000 рублей, ушёл в степь – спасать своего хана. По пути он взял Переяславль-Рязанский.

По возвращении эмир Идигу выбил Джелаль-ад-Дина из Сарая, коий подобно своему отцу бежал к Витовту, и написал в.к. Василию письмо, где объяснил причины своего похода.

«В Никоновском своде приведено письмо Едигея Василию, где выставлены следующие пункты обвинения, вызвавшие карательный поход: что у Василия укрывались царевичи, Тохтамышевы сыновья (персональные враги Едигея!), что на Москве высмеивают и оскорбляют ордынских послов и гостей (что, по злоязычию московитов, очень могло быть), что постоянно задерживают дань, ссылаясь на оскудение земли - <и все то - ложь>, что Василий не являлся в Сарай ни к Кутлук-Тимуру, ни к Шадибеку, ни к Булат-Салтану, пренебрегая своими обязательствами улусника ордынского хана. Что, наконец, зря он, Василий, слушает своих юных вельмож: <Добрый был человек Федор Кошка, а сын его Иван, твой возлюбленник, вадит тебя на зло. Помощи просишь, а даней не даешь, как и помогать тебе? И куда ты подевал то серебро, что собираешь со своих людей?> Привожу ниже полный текст этой грамоты, интересной и самой по себе и тем еще, что в ней просматривается некая новая нота отношений с татарами. Во-первых, и те и другие нынче великолепно знают друг друга. Московская летопись заботливо перечисляет, к примеру, всех татарских князей - участников похода на Русь, не забывая, какого они рода: Бучак - цесаревич, Тегриберди - цесаревич, Алтамырь - цесаревич, Булат - цесаревич, князь великий Едигей, князь Махмет, Исупа Сюлюменева сын, князь Тегиня, Шихов сын, князь Сарай, Урусахов сын, князь Обрягим, Темирязев сын, князь Якшибей, Едигеев сын, князь Сентилибей, князь Бурлак, князь Ериклибердей.

Точно так же и в Орде знают по именам, и по делам, и по отношению к Орде московских великих бояр. Ну, и когда это прежде на Москве открыто высмеивали татарских гостей и посланцев? И когда приходилось, для успешного набега, обманывать великого князя, боясь, что тот успеет собрать войска для отпора? И когда приходило на ум ордынцам оправдываться и объяснять причины ратного нахождения на Русь?..»

Письмо Едигея: <Слышание нам учинилося таково, что Тохтамышевы дети у тебя, и того ради пришли есмя ратию; да еще слышание наше таково, что ся неправо у тебя чинит в городех: посыла царевы и гости из Орды к вам приездят, и вы послов и гостей на смех поднимаете, да еще и велика обида и истома у вас чинится. Ино то не добро, а преже сего улус был царев и державу держал, и пошлины, и послов царевых чтили, и гостей держали без истомы и без обиды: и ты бы спросил старцев, како ся деяло преже сего. И ты нынче того не деешь, ино тако ли то добро? А Темир-Кутлуй сел на царство, а ты улусу государь учинился, и от тех мест у царя еси во Орде не бывал, царя еси во очи не видал, ни князей, ни старейших бояр, ни меньших, ни иного еси никого не присылывал - ни сына, ни брата, ни с которым словом не посылывал. И потом Шадибек осмь лет царствовал, и у того еси также не бывал, и никого еси ни с которым же словом не посылывал. И Шадибеково царство такоже ся минуло, и нынче царь Булат-Салтан сел на царстве и уже третий год царствует, такоже еси ни сам не бывал, ни сына, ни брата, ни старейшего боярина не присылывал. А над толиким великим улусом старейший еси великий князь, а вся твоя дела недобры и неправы. Добры нравы и добра дума и добрая дела были ко Орде от Федора, добрый был человек, которые добрые дела ордынские той тебе вспоминал, и то ся минуло, и ныне у тебя сын его, Иван, казначей твой и старейшина, и ты ныне из того слова и из того думы не выступаешь. Ино того думою учинилася твоему улусу пакость и христиане изгибли. И ты бы опять тако не деял, а молодых не слушал, а собрал бы еси старейших своих бояр и многих старцев земскых, да думал бы еси с ними добрую думу, кая бы пошла на добро, чтобы твоим христианам, малым и великим, было добро, не погибли бы от твоей гордости в твоей державе до конца никтоже. Аще ли ты не восхощеши тако чините, но осваиватися восхощешь, ино ти ся робятити и бегати. (Видимо, быть как ребенку, впасть в детство?) Добро бы ти тако быти, како бы ти прожити и как бы ти пошлины ведати и како ти во улусе сем жити безбедно и княжити. А обиды каковы ни будут или от князей русских или от литвы, и ты к нам на них жалобные шлешь ежелет, и жалобныя грамоты обороны у нас от них просишь, и покоя в том нам от тебя нет николи, а ркучи тако, что ся улус истомил и выхода взяти не на чем. И мы преже сего улуса твоего сами своима очима не видали, только есмя слухом слыхали. А что твои приказы и грамоты твои к нам во Орду посылал еси, то еси нам все лгал: а что еси имал в твоей державе со всякого улуса с двух сох рубль, и то серебро где ся девает? Ино бы добро было тако, како бы тебе позватися, како бы то отдано по старине по правде, ино бы того зла улусу не учинилося, а христиане бы не погибли до конца, и ярости бы и брани нашей на тебя не было>.

Во время нашествия Идигу Свидригайло Ольгердович, разочаровавшись в союзе с в.к. Ваилием (он понял, что тот не сможет ему помочь свергнуть Витовта) бежал обратно в Литву, разграбив по дороге Серпухов. Впрочем, за время своего недолгого пребывания в Москве он успел подружиться с князем Юрием Дмитриевичем, который уже тогда находился в конфликте со старшим братом.

В 1409 году в Константинополе патриарх Матфей поставил новым митрополитом всея Руси Фотия, грека по нацианалоности. Впрочем, выехал он из Константинополя только в 1410 году, дождавшись заверений Витовта, что тот не будет чинить ему препятствий в православных епархиях Литвы.

в) 1409-1420 Грюнвальд

«Летописная статья за 1409 год в Московском летописном своде начинается словами: <Того же лета ходи Анфал на Болгары Камою и Волгою, сто насадов Камою, а Волгою сто и пятьдесят. И избиша их в Каме татарове, а Анфала яша и ведоша в Орду, а волжские насады не поспели>.

Откуда такое внимание Анфалу? Беглецу, так и не сумевшему воротиться на Родину, казалось бы, одному из многих несостоявшихся деятелей, бежавших на Вятку от новгородской вятшей господы, бежавших на Дон от московского княжеского произвола, наконец, бежавших в Сибирь от религиозных гонений XVII столетия, одному из многих в подавляющем большинстве безымянных деятелей? <Изгнанники, бродяги и поэты, кто жаждал быть, но стать ничем не смог>. Четыре скупых летописных известия, но меж тем от крупнейших деятелей того времени, бояр и князей, зачастую и этого не осталось! Чем так тревожил и так занимал умы Анфал, что сообщения о нем проникли аж в государственный московский летописный свод, отметивший впоследствии и конечную гибель Анфала? Чем-то занимал, чем-то тревожил, в чем-то (и достаточно ярко!) противопоставлял себя великокняжеской власти... Можно предположить даже, что о многих успехах Анфала летопись намеренно умалчивала, ибо успехи эти шли вразрез с политикою и Великого Нова Города, где неодолимо складывалась боярская олигархия, и с политикою собиравших землю великих князей московских…

А, кстати, сколько людей подымает речной насад, судно с набоями по бортам, встык, с гладкой поверхностью борта, расширяющими и увеличивающими размер судна, килевая часть которого выполнена из целого долбленого ствола? Ежели, как пишут, насад вмещал до сорока - пятидесяти воинов, то сто насадов - это четыре-пять тысяч человек, а двести пятьдесят соответственно не менее десяти тысяч. Ежели учесть, что обычные ратные предприятия Новгорода собирали три - пять тысяч, не более, то какую же власть получил на разбойной Вятке и какой организаторский талант проявил Анфал, собравши и снарядив подобное войско!

А что было, что происходило в предыдущие бегству Анфалову годы и до набега его на Двину в 1401-м? В какие походы ходил, чем сдерживал и чем привлекал к себе капризную вятскую вольницу? Почему и татары, побивши Анфала на Каме, не убили его тут же, не отрубили голову, как тому же Прокопу в Хаджи-Тархане, а <повели в Орду?> Как особо знатного пленника?!

Было, было за прошедшие восемь лет и походов, и одолений на враги. Немало было и побед, и удачных набегов! Жила созданная Анфалом вольница, жила! И тревожила уже нешуточно и Новгород, и Москву, и татар казанских.»

В 1409 г вятская вольница, предводительствуемая бывшим двинским боярином Анфалом, совершила набег на татар в Булгаре. Но большая часть вятской армии, подкупленная то ли новгородцами, то ли москвичами, вовремя на место не явилась. Поэтому вятчане были разбиты, а сам Анфал взят в плен. Воспользовавшись этим, князь Юрий Дмитриевич стал наращивать своё воияние на Вятке, где после Анфала стал за главного ставленник князя Юрия – Михаил Рассохин.

В 1409 году Посков заключил с в.к. Витовтом мир «по старине».

12 апреля 1410 года новый митрополит всея Руси, Фотий, прибыл в Москву.

В том же 1410 году новгородцы <отложили куны> и стали торговать <лопци и гроши литовскими, и артуги немецки> (вскоре, впрочем, им предстояло понять всю невыгоду употребления у себя иноземной валюты).

В 1410 г умер князь Владимир Андреевич Серпуховской. Свои многочисленные владения он разделил между своими сыновьями: Иваном Серпуховским, Семеном Боровским, Ярославом Малоярославским, Андреем Радонежским и Василия Перемышльским.

В 1411 князь Данила Борисович, сын князя Бориса Константиновича, навёл на Владимир татар во главе с Талычем и разграбил город. В городе в это время находился новый митрополит Фотий, который едва успел бежать. В.к. Василий послал своего брата князя Петра с войсками на князей Данилу и Ивана Борисовичей. Сражение произошло на Лыскове, и князь Пётр был разбит. Данила и Иван Борисовичи уехали в Орду и к 1412 г выхлопотали там себе ярлык на Нижегородское княжество. Впрочем, в.к. Василий на этот ярлык внимания не обратил.

В 1410 году состоялось знаменитое Грюнвальдское сражение, в котором Ливонский Орден выяснял с Литвой и Польшей – кто будет лидером восточноевропейской политики.

Орден выставил в этом сражении все свои наличные силы. К нему ради этого сражения присоединилось также большое число добровольцев из стран Западной Европы. В.к. Литовский Витовт собрал тоже, кого только мог: литовцы, поляки, русские, чехи, татары… Численность войск Ордена достигала чуть ли не 80 тыс. человек – огромнейшая армия. Под командованием в.к. Витовта и короля Владислава Ягайло было ещё больше. «Грюнвальдская битва была одна из тех битв, которые решают судьбы народов: слава и сила Ордена погибли в ней окончательно…»

«…Металлическая стена орденского войска, опустив забрала глухих шеломов, с тяжким криком обрушилась на другую такую же стену польских рыцарей. От ударов по железу и треска ломающихся копий шум стоял до небес. Лязг мечей был слышен за несколько миль, доспехи ударялись о доспехи, и острия копий нацелены на лица врагов. Знамена и штандарты той и другой рати призраками реяли в поднявшейся пыли и нельзя было отличить отважного от робкого, героя от труса, - все сгрудилось в неистовый клубок борющихся тел. Неможно было сделать и шагу, не убив врага и не сбросив его с коня. Копья были уже переломаны. Стук доспехов, звон мечей и секир, посаженных на долгие древки, производили такой страшный грохот, точно в тысячах кузниц молоты били по наковальням. Люди, раздавленные теснотой, погибали под копытами коней.

Вздрагивая и кренясь, железная стена подавалась то вперед, то назад, передние ряды уже легли костью под копыта вражьих коней и нельзя было понять, кто одолевает в бою и одолевает ли?

…Прусское войско густыми рядами выступает от деревень Танненберга и Грюнвальда на поле боя. В польском войске уже запели <Богородицу> и затем, потрясая копьями, ринули встречу. Ударил двойной залп немецких бомбард. Ядра со свистом врезались в польские ряды, круша и расшвыривая ошметья людей и коней. Крик ратей взмыл к небесам, потом, точно весенний гром с продолжительным, рокочущим треском прокатился над полем - хоругви столкнулись друг с другом и все потонуло в поднятой пыли. Вот обратилась в бегство хоругвь Святого Георгия на королевском крыле, в которой служили чешские и моравские наемники и которую дали вести чеху Яну Сарновскому. Хоругвь ушла в рощу, где стоял король Владислав. …Прусское войско, потеснив поляков, всею мощью обрушилось на правый фланг, где дрались еще раньше вступившие в сражение хоругви Витовтова войска: литва, русичи и татары, руководимые Джелаль эд-Дином и Бахаддином. Хуже вооруженные, а то и непривычные, как ордынцы, к битве в тесном строю, литвины начали поддаваться, отступая.

В это время под натиском крестоносцев зашаталось большое знамя короля Владислава, которое нес Марцин из Вроцимовиц, краковский хорунжий, рыцарь герба Полукозы. Оно уже рушилось на землю, когда подоспевшие рыцари отборного королевского отряда подхватили его и встали грудью, защищая знамя. Тут закипел самый яростный бой. Поляки в неистовстве, не щадя жизней, ринули на немецкий строй, опрокинув, сокрушив и втоптав в землю победоносных соперников.

Меж тем литовско-русские ряды все отступали, и наконец началось бегство. Кинулась в стремительный бег, выходя из сражения, татарская конница, бежали литвины. Витовт-Александр, в этом сражении не щадивший себя, - он с самого начала битвы скакал вдоль рядов, меняя коней, равнял строй, ободрял вспятивших, громко призывал к выступлению Ягайлу-Владислава, затеявшего перед сражением столь долгое молитвословие, что чуть не потерял рать, сам то и дело кровавил свое оружие и чудом оставался в живых, раз за разом бросаясь в сечу, - он кинулся возвращать бегущих, но не мог сделать ничего. Татары едва не увлекли его с собой, а литвины (иные) не останавливались, пока не добежали до своей земли, принеся весть, что и король Владислав (Ягайло), и сам Александр (Витовт) убиты, а все войско истреблено крестоносцами.

Спасли честь литовского войска русские смоленские полки, стоявшие под тремя знаменами (командовал ими Семен-Лугвень, недавно еще сидевший на новгородском кормлении, и тут показавший, чего он стоит). Под одним знаменем смоляне были жестоко изрублены, и знамя, политое кровью, втоптано в землю, но два других отряда стояли твердо, отбив рыцарский натиск и сами перейдя в атаку, вследствие чего и литвины из расстроенных хоругвей начали возвращаться в бой. Витовт бил и гнал оробевших, срывая голос, восстанавливал рать.

…Вот в это-то время, когда Владиславу казалось, что его войска одолевают врага, вступили в сражение шестнадцать свежих немецких хоругвей под своими знаменами. С глухим согласным топотом копыт, опустив копья, рыцари мчались в бой. Развевались конские попоны, развевались белые плащи рыцарей, и Владиславу показалось, что немцы скачут прямо на него, на его маленький отряд. Телохранители уже сомкнули ряды, взявши копья на изготовку, но их было всего шестьдесят рыцарей-копьеносцев, и могли ли они устоять под прусским натиском? В сей миг Ягайло невольно вспомнил о подготовленных для его возможного бегства конских подставах - ибо польская господа, оценивая жизнь своего короля в десять тысяч копий, отнюдь не хотела гибели Ягайлы, после которой, неволею, начнутся прежние смуты и сами Великая и Малая Польша могут погибнуть под орденским натиском. Однако его хватило на то, чтобы не пуститься в бегство (что бы, наверно, сделал Тохтамыш на его месте и в его положении!), но он отчаянно взывал о помощи, и послал Збигнева из Олесницы, своего нотария, в хоругвь дворцовых рыцарей, стоящую близь.

Збигнев подскакал к строю хоругви, которая как раз намеривала вступить в бой. От шума брани приходилось кричать. <Спасайте короля!> - крикнул им Збигнев. Но рыцарь Миколай Колбаса, герба Наленч, стоявший под знаменем, обнажил саблю, взмахнул ею перед лицом нотария и грозным голосом, в рык, возразил Збигневу: <Прочь! Не видишь, несчастный, что хоругвь идет в бой! Что ж нам, подставить спину врагу, спасая твоего Владислава? Ежели разобьют нас, погибнет и король!> - Збигнев, неволею, прянул в сторону и вовремя. Закованная в латы хоругвь разом пришла в движение и ринула на врага, все убыстряя и убыстряя ход. Новый ратный крик взмыл к небесам и новый треск от столкнувшихся доспехов и ломающихся копий заполнил воздух, закладывая уши.

Владислав тем часом, крича то ли в испуге, то ли в ярости, бился в руках телохранителей, шпоря коня и порываясь в бой. Меж тем немецкий рыцарь из прусского войска Диппольд Кикериц фон Дибер с золотой перевязью, в белом тевтонском плаще на рыжей лошади, выскочил из рядов прусской хоругви и устремил, потрясая копьем, прямо на короля. Ягайло и сам поднял копье, обороняясь, но тут безоружный нотарий Збигнев, поднявши с земли обломок копья, ринул на немецкого рыцаря и, ударом в бок, сбросил с коня. Владислав ударил Кикерица копьем в лоб; тот, беспомощный, пытаясь встать, бился, лежа на спине, а кинувшиеся со сторон рыцари охраны добили его.

Много позже Збигнев, предпочтя духовную карьеру рыцарской, принимая сан краковского епископа, получал от Папы Мартина V отпущение за совершенный им в бою, при защите своего короля, грех убийства... Считалось, что духовная карьера несовместима с подвигами на поле брани. Но и латинские попы дрались при случае, и троицкие старцы сражались на стенах Лавры против отрядов Лисовского, да и японские буддистские монахи сражались-таки с оружием в руках!

Отряд крестоносцев, потеряв Кикерица, проскакал мимо короля. Явившиеся на поле боя новые немецкие хоругви не сразу были опознаны польскими рыцарями: кто-то посчитал их польскою подмогой. Но Добеслав из Олесницы, рыцарь герба Крест (называемый Дембно), желая разрешить спор, один погнал коня на врага. Крестоносец, ведший новые отряды, тоже выехал из рядов. Они сразились, метнув легкие копья сулицы, и никто не потерпел поражения, лишь конь Добеслава был ранен в бедро. Польские и литовско-русские хоругви вновь обрушились на врага со всею силою. Вновь возвысился до небес копейный стон и лязг железа, но что-то уже сломалось в немецком войске: с утра еще неодолимые, хвастливо заявлявшие, что со своими мечами пройдут всю Польшу из конца в конец, они начали все чаще и чаще валиться под мечами. Наемники откатывали назад, и Витовт, бледный от восторга, прорубался к немецкому знамени, а Ягайло, ободряя своих, так орал, что охрип, и назавтра едва мог говорить только шепотом. <Потемнела слава немецких знамен>. В рядах этих последних шестнадцати хоругвей, полностью изрубленных, пали: магистр Пруссии Ульрих, маршалы Ордена, командоры и все виднейшие рыцари прусского войска.

Отступавших гнали несколько верст, набирая полон. Рыцарь Георгий Керцдорф, несший в немецком войске знамя Святого Георгия, преклонив колена, сдался в плен рыцарю Пшедпелку Копидловскому, герба Дрыя. Захвачены были и оба поморских князя, что сражались на стороне крестоносцев, взяты в плен и многие иноземные рыцари. Обозные повозки рыцарского войска были дочиста разграблены победителями. Многие обогатились, снимая доспехи с побежденных. Бочки с вином, до которых дорвались победители, Владислав приказал вылить на землю, дабы не погубить рать при возможном вражеском нападении.

…Ян Длугош называет цифру убитых врагов в пятьдесят тысяч, и сорок тысяч пленных, впрочем, не настаивая на точных цифрах. (По другим известиям, рыцари потеряли тринадцать тысяч человек.) Однако дорога отступающих на протяжении нескольких миль была устлана трупами павших, земля пропитана кровью, а воздух оглашался стонами умирающих, многие из которых, не дождавшись помощи, замерзли и умерли к утру под холодным дождем.

И... кабы Владислав-Ягайло не ждал невесть чего, стоя - на костях, и послал бы тотчас рать к Мариенбургу, растерянному, лишенному войск рыцарскому гнезду, война была бы кончена вовсе, Орден сокрушен, и дальнейшая история Поморья пошла бы иначе... Не пошел, не сделал. И лишь позже, когда рыцари опомнились, долго и упорно осаждал Мариенбург, и опять наделал глупостей, не позволивших ему взять город.

Поляки в том и следующем году еще трижды схватывались с рыцарями, каждый раз побеждая. Ибо при Грюнвальде погибло не только рыцарское войско, погиб, что важнее всего, миф о немецкой непобедимости, миф, который Германия восстанавливала вновь и вновь, с тем же упорством, с каким создавала миф о неодолимости своих гоплитов древняя Спарта.

Весть об этой победе достигла Москвы уже к началу августа…. И еще добило Василия известие об окупе, взятом Ягайлой с Витовтом с Марьина города при вторичном походе: триста тысяч золотых пенязей. Таким убогим почувствовал он себя со своими тысячами трудного серебра, которых было все не собрать и которые уходили и уходили в жадные руки ордынцев…»

«Последствий Витовтовых побед долго ждать не пришлось. Еще весною свея захватила городок Корельский на свейском рубеже, и Семен-Лугвень с новогородцами, отмщая захватчикам, совершил победоносный поход к Выборгу, взяли охаб у города, разорили волость, привели множество полону, скота и добра. Теперь, после побед над Орденом, уже поздно осенью, в самом начале зимы Витовт потребовал у Нова Города разрыва перемирной грамоты с немцами, на что новгородцы резонно заметили, что-де у них свой мир с Москвою, свой мир с немцы и свой с Витовтом (рвать отношения с Орденом значило остановить ганзейскую торговлю). Тогда Витовт потребовал, дабы и Лугвень порвал с Великим Новгородом и воротился в Литву, да еще разразился целым ворохом обвинений: <Ваши люди нам лаяли и бесчествовали и погаными нас звали. Еще же над тем приняли есте нашего ворога, княжа Юрьева сына Святославича, князя Федора>.

Лугвень тотчас сложил целование Нову Городу, заявив кратко: <Я с королем и с Витовтом один человек>. И хотя несчастный смоленский княжич, на коего, неволею, падали грехи его покойного отца, сам тотчас отрекся от новгородского кормления: <Рече новогородцем: о мне с Витовтом розмирья не держите>, - и отъехал в немцы, Витовт с Ягайлой тем не менее второго января прислали взметную грамоту Нову Городу, что грозило новою войной.

В Москву спешно прибыл к новому митрополиту Фотию новгородский владыка Иван - просить защиты у духовной власти, дабы преосвященный помог в переговорах Василия Дмитрича с Витовтом. Опять Василий оказывался как бы меж двух огней, и кабы не клятый договор Витовта с Ягайлой, отдающий Литву после его смерти в руки польского короля, невесть, переспорил бы Василий Дмитрич или нет на этот раз свою литовскую жену...

Приспел и посыл из Орды, и надобно было, исправляя положение, самому отправляться в Сарай, как сойдут снега и установятся пути, а тут Витовт со своим новгородским запросом, напрочь позабывший после Грюнвальда о том, что Новый Город - все-таки вотчина великого князя Владимирского и без него, Василия, решать новогородские дела Витовту не пристало.»

В начале 1412 года старшая дочь в.к. Василия, Анна, отправилась в Константинополь, где вышла замуж за Иоанна Палеолога, наследника императора Мануила.

Ещё в 1410 г в Орде произошёл новый государствнный переворот. Ханом был поставлен Тимур, сын Тимур-Кутлуга. Недовольный самоуправством Идигу, он, при помощи многих эмиров начинает против него войну. Идигу бежит в Хорезм (1411). Воспользовавшись неразберихой, Джелал-ад-Дин поддержанный в.к. Витовтом, захватывает Сарай (1411) и убивает хана Тимура (1412). Витовт, видимо, решил ещё раз провести комбинацию 1399 года.

В 1412 г началась новая ссора между тверскими князьями: в.к. Иван вновь рассорился со своим братом, князем Василием Кашинским. В.к. Иван приказал схватить Кашинского князя, но тот бежал в Москву. А в Тверь приехал посол хана Джелал-ад-Дина, вызывая тверского князя на суд в Орду. В.к. Иван, в поисках союзников, послал своего старшего сына Александра в Киев, к в.к. Витовту. Проведя переговоры с Витовтом, дабы тот воздействовал на Джелал-ад-Дина должным образом, в.к. Иван поехал к хану. Туда же, опасаясь худшего, поехал и в.к. Василий. И также князья Иван и Данил Борисовичи, выпросившие там ярлык на Нижегородское княжество. А также Василий Михайлович Кашинский и Иван Васильевич Ярославский.

Переговоры с новым ханом шли более чем туго. И тогда в.к. Василий начал составлять заговор в пользу изгнанного эмира Идигу и Керим-Берды, брата Джелал-ад-Дина.

«Витовт, разбитый Едигеем, мыслит теперь через Тохтамышевых потомков добиться-таки своего, а Едигей? Понял ли наконец, что Витовт ему не союзник, что, погромивши русский улус, он только расчистил дорогу своим недругам, тому же Джелаль эд-Дину?! Что в Орде, в нынешней рассыпающейся Орде, где каждый оглан хочет быть ханом, единственно твердое для него - русский улус? И великий князь Московский в борьбе за Нижний Новгород мыслит свергнуть Джелаль эд-Дина и посадить на ордынский престол его брата, Керим Берды, и ждет, что старый Идигу поддержит его притязания! А согласен ли старый Идигу на подобный обмен? Хотя его ставленник, Темир-Салтан, сам пошел против Идигу, заставив его бежать в Хорезм! Кто же ныне является действительным хозяином Большой Орды? Уже не Идигу? А тогда Витовт? Но ежели Витовт - это смерть. Русь оказывается в кольце, а там отпадают Новгород Великий, за ним Псков, и торговый путь, серебряная река, текущая от Новгорода Великого до Нижнего Новгорода, река, питающая московского володетеля, иссякает, и кончается все...

Или ты еще в силах, старый Идигу, спасший Русь на Ворскле и разгромивший ее пять лет назад, вновь спасти свой русский улус, сокрушив Джелаль эд-Дина, этого Витовтова ставленника?

…Зелени-Салтан (Джелаль эд-Дин) был страшен и непредставим, как и его отец, великий Тохтамыш. В Орде покойного Тохтамыша упорно считали великим, связывая с этим несостоявшимся Батыем мечту о древней державе Чингизидов, мечту, изменившую им всем и уже невосстановимую в нынешней суете и которах, степную мечту. С Зелени-Салтаном надо было кончать, и поскорей!»

В.к. Василий направляет тайных послов Идигу, и составляет совместно с ним и Керим-Берды заговор против Джелаль-ад-Дина. Все финансовые затраты берёт на себя в.к. Василий, требуя взамен от Идигу и Керим-Берды подтверждения своей власти.

«Выяснилось, что Джелаль эд-Дином недовольны многие, и также многие ждут Идигу. Следовало навестить и известить этих <многих>, а тем часом прояснело, что и беки недовольны самоуправством этого Тохтамышева сына, всерьез поверившего в свою исключительность. Даже те, кто привел его к власти, начинали роптать. От наследника великого Тохтамыша ждали даров и наград, ждали послаблений своему самоуправству и не желали терпеть самоуправств поставленного ими нового хана. Повторялось все то, что и предвидел (всегда предвидел!) мудрый Идигу, и не хватало только единой воли, дабы совокупить недовольных и повести за собой.»

В степи началась война. Джелаль эд-Дин был убит в сражении своим братом, Керим-Берды (1412), который в гневе на Витовта, сев на ордынский престол, стал другом московского великого князя. Беки и простые ратники Джелаль эд-Дина перешли на сторону победителя. Нижегородские князья, получившие ярлык от свергнутого хана, остались ни с чем. Московская рать не пустила их дальше Засурья.

В 1413 г в Литву, поссорившись с в.к. Василием, отъехал князь Ярослав Владимирович. В том же году, на Городельском сейме, было заключено новое соглашение между Литвой и Польшей. Литовское дворянство по этому соглашению уравнивалось в правах с польским. Впрочем, это не касалось православных. Тогда же в.к. Витовт решил поставить отдельного митрополита на подвластные ему русские земли. Дабы предотвратить это, митрополит Фотий поехал в Константинополь. Впрчем, Витовт его через свои владения не пропустил. Тогда же Витовт собрал собор из подконтрольных ему епископов: Исаака Черниговского, Феодосия Полоцкого, Дионисия Луцкого, Герасима Владимирского, Ивана Галичского, Севастьяна Смоленского, Харитона Холмского, Павла Червеньского, Евфимия Туровского. Произнеся речь на тему о том, что митрополиты изначально всегда были в Киеве, а из Москвы от них никакой пользы окромя вреда нет, Витовт потребовал от епископов, чтобы они единогласно просили патриарха об отдельном митрополите Киевском. Что несомненно пойдёт на пользу местному православию.

«…Епископы смирно сидели в высоких креслах и только изредка переглядывались: мол, из твоих бы уст да Богу в уши! А что ж ты тогда подписал, лонись, с Ягайлой грамоту противу православных иереев, что ж ты сам-то в католической вере?! - но молчали. А Витовт ораторствовал, сам почти веря в этот миг, что он стоит на защите истинного православия.

- Подобает вам, собором епископов, избрать и поставить митрополита в Киеве, да соблюдает старину, и стол митрополичий изначальный не рушится, и мы о сем без смущения и без печали будем!

Епископы молчали. По палате тек ропот. Слишком круто завернул Витовт Кейстутьевич! Да добро бы сам был в православии, как намекали ему не раз!

Все же добился своего напористый хозяин Литвы. Жалоба на самоуправство Фотия, на то, что митрополит разоряет киевскую кафедру, небрегает своим литовским стадом Христовым, а дани и сокровища переносит в Москву, - жалоба такая была написана и послана в Царьград с требованием поставить другого митрополита на Киев.

Но тут уперлась патриархия, вдосталь испуганная натиском католиков, при том, что в Риме дрались за престол одновременно трое пап и антипап: Иоанн XXIII, бывший пират Бальтазар Косса, Григорий XII - венецианец Анджело Коррер и Бенедикт XIII, испанец Педро де Луна. Папой считался Анджело Коррер, старик, приблизивший к восьмидесяти годам жизни. Собором кардиналов на его место был поставлен францисканец, родившийся на Крите, Петр Филарг, с именем Александра V. Но в 1410 году Александр V умер в Пизе, и на его место как раз и был избран Бальтазар Косса, поддержанный Сигизмундом.

Трое пап на престоле Святого Петра - это уже не влезало ни в какие ворота, и было решено в 1414 году созвать собор в Констанце для упорядочивания церковных дел. В этих условиях Риму было не до Константинополя, и православная патриархия могла действовать так, как считала нужным, то есть всячески сопротивляться разделению надвое Русской митрополии. Витовту было отказано.

…Как всякий неверующий, или маловерующий человек, Витовт, скорее, верил в приметы, боялся ворожбы и сглаза, но сила духовной убежденности была ему непонятна и чужда. Он полагал, что ежели православный митрополит будет у него под рукой, в Киеве, и следственно, в его власти, то все церковные споры решатся сами собой. Получивши отказ из Константинополя, Витовт взъярился: велел переписать все церковное добро, и земли, принадлежащие Фотию как главе церкви (самого Фотия вот тут-то и заворотил по пути в Царьград), роздал своим панам, совершив, таким образом, едва ли не первую экспроприацию церковных земель.

…Витовт меж тем вовсе не желал отступать от своего намерения. Он вновь собрал епископов, предложив им кандидата в митрополиты <кого хощете>. Кандидат нашелся - Григорий Цамвлак, болгарин, племянник и выученик покойного Киприана, которого, по слухам, сам Киприан готовил в смену себе. Но Константинополь и вновь отказал в поставлении. Шел уже следующий, 1415 год. Витовт вновь собрал епископов - Исаака Черниговского, Феодосия Полоцкого, Дионисия Лучского, Герасима Владимирского, Харитона Холмского, Евфимия Туровского, и велел поставить Григория Цамвлака в митрополиты собором епископов, без поставления в Константинополе. На возражения иерархов, теряя терпение, заявил: <Аще не поставите его, то зле умрете>. И вот тут иерархи сдались. Умирать никоторый из них не хотел. Так Григорий Цамвлак 15 ноября 1415 года стал митрополитом Киевским. Так, в то время, как западная католическая церковь стремилась к единству, избирая единого папу вместо прежних трех, восточно-православная распалась надвое, после чего началась долгая пря с обличениями и проклятиями со стороны Фотия, пря тем более горестная и нелепая, что Григорий Цамвлак, Киприанов выученик, был строг и стоек в заветах православия, и отнюдь не собирался мирволить Витовту в утеснении католиками восточной церкви.

Меж тем самому Витовту казалось, что он победил, почти победил. Он не оставлял стараний поставить в Орде своего хана, скинув Керим-Берды, и уже готовил ему в замену другого сына Тохтамышева, Кепека. И добился-таки своего, и Керим-Берды в очередную погиб в результате нового заговора (и было это в 1414 году), но Едигей сам воротился из Хорезма на Волгу, и Кепеку тотчас пришлось бежать обратно в Литву, а Едигей посадил на престол Большой Орды Чекры-Оглана... Овладеть Ордою, заставить татар работать на себя, Витовту опять не удалось. И так сошлось, что все теперь упиралось в дела церковные, в бытие (или же небытие!) Русской православной церкви.»

В 1414 г Новгородская республика заключила мир с в.к. Витовтом «по старине».

Итак, хан Керим-Берды был убит у 1414 году и ханом стал ставленник Витовта – Кепек. Но в том же 1414 году эмир Идигу захватил Сарай и сделал ханом своего ставленника – Чекры-оглана, сняв его с должности Тюменского хана, которую тот занимал с 1407 года.

10 марта 1415 родился последний сын в.к. Василия Дмитриевича, также названный Василием. Трое старших сыновей великого князя умерли в детстве, и кроме новорожденного Василия у него был на этот момент только один сын – Иван.

А 15 ноября 1415 года Григорий Цамвлак стал митрополитом Киевским.

В 1415 татары нападали на Елецкое княжество. Впрочем, татары были не Едигеевы, иные. Ханская власть в Орде умалилась до того, что отдельные беки переставали слушаться приказов из Сарая и ходили в походы на свои страх и риск.

В 1415 г в.к. Василий сделал своего сына Ивана князем Нижегородским.

В 1416 году при помощи в.к. Витовта ханом Орды стал Джаббар-Берды. Но эмир Идигу сумел одолеть и его, сделав в 1417 г ханом Дервиша, который просидел на престоле Большой Орды два года (1417-1419). Это были два последних года, когда стареющий Идигу удерживал власть в своём улусе. «Словно Шайтан овладел душами огланов и беков, не перестававших резаться друг с другом!»

Идигу в отместку Витовту напал на Киев.

В начале 1416 года, разуверившись во всём, в Москву с повинной явились Нижегородские князья Иван Васильевич и Иван Борисович со своими дружинами. Дружины распихали по окраинам княжества. Самим князьям обеспечили безбедное существование, тем более что сын Ивана Борисовича, князь Александр Брюхатый, ещё за два года до этого рассорился с отцом и бежал на Москву, где теперь женился на дочери в.к. Василия, Василисе (1417). За отказ от своих прав на Н. Новгород он получает Суздальское княжество.

Князь Данила Борисович, опасаясь воспоминаний о нападении на Владимир, выждал ещё год и явялся с повинной на Москву в 1417 году. Впрочем, еще через год Борисовичи, Иван с Данилою, снова сбежали, но это были уже, как говорится, предсмертные прыжки и скачки. Нижний неодолимо становился московским городом.

В 1416 г сын в.к. Василия, князь Иван, женился на дочери князя Ивана Владимировича Пронского.

В 1416 г в.к. Василий, в очередной раз задумал подчинить себе Двинскую землю. Его брат, князь Юрий, направлял туда свои войска в союзе с половиной вятчян. Ибо недавно бежавший из ордынского плена боярин Анфал идти войной на свою родину не хотел, и часть Вятки его послушала. Впрочем, московские и вятские войска не столько завоевали Двину, сколько её разграбили, взяв все двинские города. Уже на возвращении на них напали новгородские войска и отбили часть награбленного, а заодно взяли Устюг.

«После и Московский великий князь и Господин Новгород, считали этот поход своею удачей. Только московский грабеж настолько озлил двинян, что переход Двины под руку великого князя Московского отложился на долгие неопределенные годы.

А после того стало и не до войны. В Новгороде через год начались мятежи и резня, а на Русь надвинулся губительный мор, отодвинувший на время все иные заботы и попечения.»

По возвращении из похода Вятские атаманы рассорились с Анфалом и он был убит.

В Нижнем Новгороде от этого мора умер князь Иван, сын в.к. Василия (июль 1417).

<И толико велик бысть мор, - писал древний летописец, - яко живые не успеваху мертвых погребати, ниже довольни бываху здравии болящим служити, яко един здравий десятерым и двадцатерым болящим служаше, и на всех тех местах умираху толико на всяк день, яко не успеваху здравии мертвых погребати до захождения солнечного, и многие села пусты бяху, и во градах и в посадех, и едва человек или детище живо обреташеся: толико серп пожал человекы, аки класы, и быша дворы велицыи пусты, едва от многих един или два остася, а инде едино детище...>

В 1418 г умер князь Александр Иванович Суздальский. Супруга его, Василиса, дочь в.к. Василия, выходит замуж за другого представителя рода нижегородских князей – Александра Даниловича Взметня, также за это отрёкшегося от всех своих прав на Нижний.

Другая дочь в.к., Мария, вышла замуж за русско-литовского князя Юрия Патрикеевича. А в 1417 г ещё одна дочь в.к. Василия, Анастасия, вышла замуж за князя Олелька Владимировича Слуцкого, будущего князя Киевского.

В том же 1418 г в Константинополе умерла старшая дочь в.к. Василия – Анна, супруга Иоанна Палеолога.

В том же году в.к. Василий потребовал от своего самого младшего брата, Константина, отречься от своих великокняжеских прав в пользу своего последнего сына - малолетнего княжича Василия. Константин, следуя примеру своего брата Юрия, от этого отказался. В.к. Василий в гневе приказал похватать бояр князя Константина и отобрал у него все его земли. Константин уехал в Новгород, где и был принят князем-воеводой. Впрочем, когда он победоносно сходил в поход на немцев, то вернулся в Москву и получил обратно все свои земли. От своих претензий на власть он отказался.

А Витовт, не удовлетворившись мировоззрением нового Киевского митрополита, отослал его в Констанцу, на Вселенский Собор.

«Витовту как-то само собой разумелось, что поставленный им на киевскую кафедру митрополит будет послушным исполнителем его княжеской воли. Не учел он, однако, того, что Григорий Цамвлак был учеником Киприана, а Киприан являлся принципиальным врагом католичества. В прежние времена, еще при Ольгерде, да и позже, не виделось, не чуялось, что католики потребуют покончить с православием, или, как они говорили, <схизмой>, немедленно; и о соглашениях, вроде недавнего с Витовтом, когда православие объявлялось, почитай, вне закона, тогда и подозревать не могли. Да и вид у болгарина Цамвлака был вовсе не воинственный: невысокого роста, с мягким, слегка бесформенным добрым лицом. Казалось, из такого-то иерарха лепи, что тебе любо! Но вот Цамвлак мягко потребовал вернуть митрополии отобранные у нее земли. Да и о церковном имуществе, золотых и серебряных служебных сосудах, встала речь. Все это терпел Витовт, понимая, что ежели он поставил Григория митрополитом, то и должен его воспринимать всерьез, так и относиться к нему. Но Цамвлак на другой год по поставлении преподнес ему такое, чего Витовт иному бы и вовсе не спустил.

Григорий Цамвлак был прост и ясен, и для него основой всякого размышления была истина, как он ее понимал и как в нее веровал. В этом он был чем-то похож на Яна Гуса, наивно убежденного, что словами, логическими доводами можно убедить людей и даже поколебать своих врагов. Он отлично видел, что Витовт во всех своих затеях идет к неизбежному крушению. Огромная, почти завоеванная Витовтом страна была православной. Загонять ее в католичество, заставлять сотни тысяч людей вкорне изменить свои духовные взгляды, было заранее нелепо. (Не забудем, что на дворе был пятнадцатый век, а не атеистический двадцатый, и даже не девятнадцатый, находились люди, готовые за свои религиозные взгляды бестрепетно отдать жизнь. Были страстотерпцы, мученики; аскеты-пустынники, способные годами жить в лесах, питаться какими-то кореньями и корой, вдали от людей, но наедине с Богом.) Цамвлак это понимал, и больше того, - он совсем не понимал Витовта. Не мог понять этого его упорного стремления к пропасти.

Как-то они остались с великим князем Литовским с глазу на глаз. Цамвлак был в своем обиходном подряснике и однорядке, не отличимый от своих епископов и даже игуменов монастырей, ежели бы не дорогая панагия на груди. Витовт же весь облит золотом и пурпуром, расфуфырен, как индейский петух. Он даже и не постиг сразу прямой и простой вопрос святителя. Дальше в летописях следует один текст, отличающийся только начальными словами. В Московском летописном своде конца пятнадцатого века Григорий Цамвлак будто бы спросил Витовта: <Что ради ты, княже, в Лятской вере, а не в православной вере христианской?> В Никоновском своде фраза звучала так: <Что ради ты, княже, в Лятцком законе, а не в Греческом?> Для Григория все было ясно и душепонятно: не может глава страны быть иной веры, чем его подданные!

Он смотрел бестрепетным взором в лицо Витовту и в самом деле не понимал, меж тем как литовский князь медленно наливался гневом, запоздало подосадовав, что поставленный им митрополит оказался предателем его, Витовтова, дела. Но ведь не будешь монаху толковать о замках, рыцарях, пышных краковских приемах, о не оставляющей его надежде, что Ягайло умрет-таки без наследников мужеского пола, и польский трон тогда достанется ему, Витовту! Он стоял, глядел и наливался молчаливым гневом. Наконец сжав кулак, - чего Цамвлак даже и не заметил! - произнес: <Ежели хощеши не токмо меня единого видети в Греческом законе, но и всех людей моей Литовской земли, да идешь в Рим и спорь с Папою и его мудрецами, и аще их препреши, и мы все будем в Греческом законе и обычае, а аще ли не препреши их, я всех людей Греческого закона в Литве переведу в немецкий закон. Богом клянусь!>

Церковный собор под руководством императора Сигизмунда уже два года заседал в немецком городе Констанце на пути из Италии в Германию. Туда и послал рассерженный Витовт своего митрополита в сопровождении польских и литовских панов. И долго потом, оставшись один, кипел и сверкал неистраченным гневом…

…Впереди он (Цамвлак) ждет какого-то важного разговора, и хоть не мнит убедить латинян в ложности их отступлений от истинной вселенской церкви Божьей, но все-таки надеется, ждет, что хотя бы честь восточной греческой церкви ему удастся отстоять! Он заранее обложился книгами, трудами Златоуста и великих каппадокийцев, уложениями патриарших постановлений, решениями семи вселенских соборов от тех времен, когда церковь Божия была еще едина, и освященное православие отнюдь не считалось схизмой...

Цамвлак верил в здравый смысл, в силу убеждения, и еще не знал о судьбе Яна Гуса…»

Добравшись до Констанцы, Григорий Цамвлак, несмотря на все его уверения в том, что он правосланый, был включён в число участников Собора в немецкий отдел.

«…в ратуше, в которой совершались общие заседания Собора, их принял каноник Ульрих Рихенталь, ведший список приехавших на Собор. Каноник поглядел на литвинов утомленным, мутным взором: литвины? Что-то подумал про себя: <Я вас включаю в немецкий отдел! - заявил он. - Будете вместе с поляками! Сейчас вам выдам грамоты на жилье и снедное довольствие>.

На робкое возражение Григория, что-де он - православный, Ульрих Рихенталь только махнул рукой: <Вы знаете, сколько народу прибыло на Собор? Пятьдесят тысяч только постоянных гостей и сто пятьдесят приезжающих время от времени! Это в городе, где сорок тысяч коренных жителей! Чехи, поляки, датчане, шведы, норвежцы, и вы, литвины, вместе с поляками, отнесены в немецкий отдел. А всего отделов или <наций> - пять: кроме немецкого, итальянский, французский, английский и испанский. И каждому отделу принадлежит один голос на Соборе, так что вы будете голосовать вместе с немцами...>

Цамвлак вновь попытался было возразить. <Ничего не знаю! - отмахнулся каноник. - Решал об этом совет докторов богословия. Все вопросы к мессеру д'Альи или Герсону!>

Ведомо ли вам, что на Соборе - три патриарха - три! - двадцать девять кардиналов, тридцать три архиепископа, полтораста епископов, сто аббатов и около трехсот докторов! Что приехали такие светила богословия и юриспруденции, как д'Альи, Герсон, Франческо Царабелла, Джованни Бронни, Роберт Галлан! Что присутствуют гуманисты: Поджио, Леонардо Аретино и грек Хрисолор! Что сам император Сигизмунд открывал Собор, и ныне вновь явился на заседания! Что первый вопрос - защита веры от ереси causa fidei уже обсужден и чех Ян Гус, проявивший упорство в защите Виклефианской ереси, сожжен на костре; что обсудили вопрос церковного единства, направленный против схизмы, и ныне все трое пап и антипап лишены своих престолов, что Иоанн XXIII, помысливший бежать, ныне сидит в камере на острове - вон там! И ждет решения своей участи, что Григорий XII отрекся добровольно, а Бенедикт XIII низложен Собором 26 июля 1417 года, и ныне Папою будет утвержден Мартин V, и с этим гибельная схизма в католической, единственно истинной церкви, прекращена, и теперь остались некоторые заключительные реформы - causa reformationus. А о вас, греческих схизматиках, речи не было вообще, и как ведомо нам, все великое княжество Литовское ныне и впредь исповедует католическую веру, а по соглашению с Византийским императором, готовится объединение греческой и латинской церквей!>…»

«…впрочем, с чехами болгарин Цамвлак скоро сговорился выслушал, постиг совершившую на их глазах трагедию, про все эти попытки магистра Яна выступить с критикою папства и против продажи индульгенций. Повестили Цамвлаку и о том, что творилось в Праге, когда магистрат распорядился сжечь трех молодых ремесленников, уничтоживших папскую буллу, и ныне все считают мучениками веры, о короле Венцеславе, который, удалив Гуса из Праги, так и не нашел для себя достойной линии поведения. 4 мая 1415 года Собор осудил учение Виклефа с его взглядами на евхаристию, с признанием предопределения, мысль, брошенная еще Августином Блаженным, о том, что духовные и светские лица, обретающиеся в смертном грехе, недостойны владения собственностью и могут (и должны!) быть лишены оной, что папства не было в первые три века христианства, и что, следовательно, церковь могла бы обойтись и без видимого главы...

Гуса обвиняли облыжно, приписывая ему то, чего он и не говорил. Как всегда, нашлись враги, завистники, которым ученые доктора наук - д'Альи, бывший канцлер Парижского университета, кардинал Забарелла и парижский канцлер Герсон (сам близкий к взглядам английского проповедника Виклефа!) - с удовольствием дали слово. На Гусе отыгрывались, отодвигая суровую обязанность сместить трех старых пап и избрать нового. Друзья да и сам император Сигизмунд требовали от Гуса лишь внешнего отречения, но чешский проповедник уперся. За Гуса принялись в начале июня 1415 года. В конце концов его попросту стали обвинять, что он два года назад не поехал в Рим для выяснения перед папским канклавом своих взглядов. <Докажите, что я не прав - отрекусь!> - отвечал Гус на все уговоры и кардинала Забареллы, и самого императора. В конце концов, 6 июля на XV заседании Собора Гуса, обвинив в том, что он считает себя четвертою ипостасью Божества, приговорили к сожжению на костре. Даже на костре, перед тем как зажечь хворост, имперский маршал предлагал ему отречься.

- От каких же заблуждений мне отречься, когда я никаких не признаю за собой? - отвечал Ян Гус, уже приготовившись к смерти. - Призываю Господа в свидетели, что не учил и не проповедовал того, что показали на меня лжесвидетели, главной целью моей проповеди и всех моих сочинений было отвратить людей от греха. И в этой истине, которую я проповедовал согласно с Евангелием Иисуса Христа и толкованием святых учителей, я сегодня радостно хочу умереть!»

«…на другой же день Цамвлак отправился к Герсону. Сей богослов выслушал его молча, время от времени морщась от неуклюжей латыни, на которой изъяснялся Цамвлак. Вопросил, почто и с чем послал его на Собор великий князь Витовт, и опять слушал, не прерывая, изредка утвердительно склоняя голову. Герсон был сух, горбонос и докторское красное платье с черным бархатным тапером сидело на нем подчеркнуто красиво и опрятно. Он слегка постукивал по столешнице длинными тонкими пальцами, на одном из которых был крупный, в золотой оправе, темный камень, названия коему Григорий не знал, и то склонял взгляд, то поднимал его на потевшего от смущения литовского митрополита, держась неприступно и сурово.

- Насколько я понимаю, - произнес Герсон с отстоянием, дождав тишины, - ваш великий князь пребывает в праведной католической вере, а вы, дорогой собрат, пытаетесь внести раскол и шатания в ряды нашего Собора, единая цель которого - отмести еретические шатания и внести единство в ряды римского духовенства. Первая задача causa fidei уже выполнена Собором, сожжен еретик Ян Гус, и я не могу, не имею ни права, ни даже власти, дать вам высказываться в защиту восточной схизмы. Тем паче что вопрос этот к вящему торжеству веры уже почти решен на переговорах Папы с императором Константинопольским, уже намечен крестовый поход, который сокрушит турок и приведет к вожделенному объединению церквей!

Герсон приостановился, устремив на Григория Цамвлака свой строгий бестрепетный взгляд.

- Вы опоздали, друг мой! - прибавил он веско. - Опоздали не на два года, а на несколько веков! И ваш великий князь паки и паки прав, не желая терпеть далее схизму в своих владениях!

- Но Русь... - начал было Григорий.

- Это какая же Русь? Подчиненная татарской Орде? И она не сегодня-завтра примет истинную католическую веру! И все христиане вновь объединятся под знаком латинского креста!

Григорий поднялся. Здесь явно не стоило говорить о каппадокийцах, о тайне пресуществления, об опресноках, индульгенциях, власти пап, о семи вселенских соборах и тем паче о том, что единой вселенской церковью является все-таки древняя, православная. Здесь не просто защищали свое, но свое считали единственно возможным, и даже единственно существующим.

Побывал Григорий и у других католических иерархов, не добравшись только до императора Сигизмунда. …Чехи всем синклитом утешали его, толкуя о том, что истинные события начнутся не тут, а инде, и отнюдь не по рекомендациям латинских епископов. Они еще не проявились, не начались!

И - как в воду глядели! Лютер в конце столетия уже обдумывал свои вопросы к католической церкви, Англия готовилась отпасть от Рима, что и произошло тридцать лет спустя. А в самой Праге вскоре ратманов-католиков выкинули из окон ратуши, и начались славные Гуситские войны. Куда проще было разрешить чехам, раз уж так хотят, причащение из чаши, то есть под двумя видами, как на Руси, и не жечь Яна Гуса, ибо духовную идею материальными средствами не убьешь!

Собор был закрыт 22 апреля 1418 года, а в сентябре, многажды застревая в пути, Григорий Цамвлак вернулся домой, по дороге побывав в Константинополе и встретившись с патриархом. Святейший разом успокоил Григория:

- Все, что они отважатся и обещают послать нам в помощь против турок или для того, чтобы захватить священный город Константина, - десять тысяч ратных! Турок с этими силами не остановить, а город, и захвативши, не удержать! Ежели бы Витовт захотел принять православие! И ты, сыне, служишь не тому делу, которое угодно Господу. Спасение истинного православия в том, чтобы литовско-русская митрополия была бы по-прежнему единой!

На другой год, в 1419-м, в Киеве начался мор, и зимою умер митрополит Григорий Цамвлак. На том и закончился раскол митрополии, ибо западные епархии вновь отошли под юрисдикцию Фотия.

Есть, однако, известия, что Цамвлак не умер, а тихо ушел на влахо-молдавскую епископию, возможно даже, распространив слух о своей смерти. Могло быть и так! Ибо этот человек, не раз проклинаемый Фотием, верил упорно и беззаветно и уйти с митрополии ради восстановления единства восточно-православной церкви очень даже мог. Во всяком случае, невдолге Витовту пришлось вновь считаться с Фотием, и даже принимать его у себя в Смоленске, а задуманная мгновенная ликвидация православной церкви вновь отодвинулась в туманное <далеко>…»

В 1417 г из заключеня бежал из Литвы в Венгрию князь Свидригайло Ольгердович, считавшийся лидером православной партии на Литве (лидер это был не ахти какой, да и характер у него был прескверный). Но, возможно, и в связи с этим бегством Витовт не стал по возвращении Григория Цамвлака испольнять свои угрозы по перекрещиванию православных. Помогло этому и то, что император Сигизмунд, покровитель Витовта, в 1420 г был наголову разбит под Прагой, в Чехии начались Гуситские войы. Поэтому и Свдригайла, когда вернулся в Литву, не был снова посажен в заточение, а получил обратно свои земли. Тогда же в.к. Витовт снова признал юрисдикцию митрополита Фотия над литовскими православными епархиями. А князь Ярослав Владимирович вернулся обратно из Литвы на Русь.

В 1418 г в.к. Витовт предлагал великому магистру Ордена напасть на Псков, но тот отказался.

В 1419 г в Орде был убит Дервиш-хан и наступило безвременье, власть на большей части Орды захватывает молодой Улу-Мухаммед, сын Джелаль эд-Дина. А в Крыму восстал портив власти Идигу новый ставленник Витовта – хан Кадыр-Берды, сын Тохтамыша. Эмир Идигу предлагает Витовту мир:

«Князь светлый! В трудах и подвигах славы застигла нас с тобою унылая старость. Посвятим миру остаток наших дней! Пролитая кровь давно всосалась в землю, слова злобы и обид унесены ветром, пламя войны выжгло горечь в наших сердцах, а годы погасили пламя. Пусть же водами мира зальет пожары наших будущих войн!»

Вскоре после этого Идигу погиб в сражении с Кадыр-Берды, который в свою очередь вскоре погиб на Яике (1419). Потомки эмира Идигу возглавили Ногайскую Орду. А ханом над всей Ордой стал Улу-Мухаммед. Впрочем ногаи, возглавляемые сыновьями Идигу, вскоре выдвинули ему конкурента.

В 1420 г к Москве было присоединено Шуйское княжество – владение бывших Суздальско-Нижегородских князей.

Ок. 1420 года была составлена "Ипатьевская летопись".

За период 1396-1420 русские князья ездили в Орду не менее 11 раз.

11. Последний герой. Улу-Мухаммед 1420-1444

а) 1420-1425 Накануне феодальной войны

С 1419 г ханом Большой Орды является сын Джелаль эд-Дина Улу-Мухаммед, которого поддкрживает в.к. Витовт. В 1420 г Улу-Мухаммед избавляется от своего конкурента Кадир-Берды и устанавливает единавластие. Но не на долго.

Как ранее за контроль над ханской властью спорили Литва и ногаи, так продолжается и теперь. Но теперь ногайским эмиром является уже не Идигу, а его сын Мансур. Мансур уже не имеет возможности подчинить себе всю Орду, как это сделал некогда Идигу. Но ему удаётся расколоть Орду на две части.

В 1421 г эмир Мансур и его ставленник – хан Хаджи-Мухаммед – создают на территории бывшей Белой Орды новое государство – Восточную Орду. Под контролем хана Улу-Мухаммеда таким образом остаётся только запад улуса Джучи – бывшая Золотая Орда.

Впрочем, уже в 1422 г у Улу-Мухаммеда появляются новые соперники и на Западе – Худайдат и Барак. Худайдат изгоняет Улу-Мухаммеда в 1423 г, но взять под контроль всю Западную Орду не может – часть её территории контролирует Барак. Более того, Барак ещё в 1422 г захватывает Восточную Орду, а хан Хаджи-Мухаммед бежит в Тюменский юрт – Сибирское ханство, которое и возглавляет до 1428 г.

В 1424 г хан Барак убил хана Худайдата и объедигил Восток и Запад. Но объединение это продолжалось только год. Уже в 1425 г хан Улу-Мухаммед возвращает себе власть над Западом. У Барака остаётся только Восточная Орда. Но хан Улу-Мухаммед снова не долго продержался у власти. Спустя несколько месяцев он был вновь изгнан. На этот раз – Джумадух-ханом, который и возглавил Западную Орду (1425).

В 1422 в.к. Софья Витовтовна вместе с сыном Василием ездила в гости к отцу в Смоленск. Примерно в то же время к Витовту ездил и митрополит Фотий, вновь подчинив себе литовские епархии. В том же 1422 г хан Худайдат нападал на князя Юрия Романовича Одоевского, отбиться ему помог в.к. Витовт.

«Витовт, заносчиво потребовав в свое время от Цамвлака, чтобы тот переспорил Папу Римского на Констанцском Соборе, теперь на примере Чехии узрел наконец, что <переспоривать> способна и другая сторона. Вчерашние чешские горожане вкупе с местным рыцарством и крестьянами били непобедимых немецких рыцарей в хвост и гриву, и все это из-за церковных разногласий, частью даже не очень понятных Витовту. Тут, хочешь не хочешь, приходило приотпустить католические вожжи и, по крайности, ждать, чем кончится религиозная война в Германии, прежде чем рисковать вызвать такое же точно возмущение в великом княжестве Литовском.»

Ок. 1422 г в Свято-Троицком монастыре, всё более и более называемом Троице-Сергиевой Лаврой, при финансировании князя Юрия Дмитриевича началось строительство каменного храма. Расписывали храм иконописцы Данило Чёрный и Андрей Рублёв. Тогда то Андрей Рублёв и написал для иконостаса этого храма обессмертившую его имя икону – Святую Троицу. А Епифаний Премудрый написал «Житие Сергия Радонежского».

А в Новгороде и Пскове после экспериментов с введением иностранной валюты вновь вернулись к привычному серебряному стандарту.

«В северной Руси продолжалось то, что мы назвали бы борьбой с инфляцией. Псковичи во след Новгороду тоже отказались от западных монет, которые почему-то очень дорого было купить, и очень мало они начинали стоить при обращении с ними в торгу. Так же, как и новгородцы, плесковичи сковали серебряные деньги, разом прекратив тайное ограбление Руси с помощью <артугов>, <грошей> и <кораблеников>.»

«И чего не произошло, и что могло, должно было произойти на Руси в эти неуверенные неустойчивые годы, в эти последние три года власти Василия Дмитрича, что должно было содеять, чтобы заложить истинное величие страны, и заложить именно теперь, в самом начале, вернее, в первой четверти пятнадцатого столетия, и с чем мы отстали на два столетия с лишком, вынужденные догонять тех, кто при ином раскладе судьбы сам бы догонял и догонял Россию, - не создали университетов. Ни в Москве, где он, как в столичном городе, был сурово и крайне необходим, ни в Твери, где он мог бы возникнуть, сообрази Михаил Александрович надобность дела сего, ни во Владимире, где университет мог бы устроить сам Фотий, ни в Ростове Великом, ни во всех названных градах единовременно...

Почему так произошло? Почему и три столетия спустя наука была на Руси все еще <ободрана, в лохмотьях обшита, из всех почти домов с ругательством посбита>?

…Почему? Что мешало тем же нашим монастырям стать рассадниками культуры, и богословской и светской: медицины, астрономии, филологии, знания языков?

…Почему все-таки в России в начале пятнадцатого столетия не возникли университеты? Это трудно понять. Тем более трудно понять, зная, какое огромное значение имела для нас открытая наконец в Москве славяно-греко-латинская академия? Почему же это не было сделано еще два-три столетья назад? Перед этим вопросом я лично замираю в какой-то неизбывной растерянности, тем паче ведая о талантах нашего народа, об огромных результатах образования и образованности в нашей стране! Почему? И не нахожу ответа. Чума? Да и чума-то к нам с Запада пришла! Внутренние гражданские войны? Но ни гуситов, ни Реформации у нас все-таки не было! Нехватка средств? Но при всегдашней твердой центральной власти в стране средства могли найтись даже в большей мере, чем это было в разорванном на графства и герцогства Западе!

…Почему Иван III, покорив Новгород, уничтожил бесплатное городское образование, серию училищ, существовавшую на вечевые деньги, и через двадцать лет в этом, не столь давно культурнейшем городе Руси, уже не из кого стало набирать священников? Почему наши образовательные начинания - школа Ярослава Мудрого в Киеве, выпустившая целую плеяду замечательных переводчиков, ораторов, просветителей, христианских подвижников; <Григорьевский затвор> в Ростове Великом, откуда вышел целый ряд выдающихся деятелей нашей культуры, вышли Кирилловичи, Стефан и Варфоломей, будущий Сергий Радонежский, вышел Епифаний Премудрый, вышел Стефан Пермский, креститель зырян - почему эти замечательные духовно-образовательные твердыни не породили твердого непрерывного наследка своего, не превратились в то, во что должны были превратиться? Почему так захирела и угасла славяно-греко-латинская академия в Москве, начальное (и не плохое!) образование в которой получил сам Ломоносов? Почему так выродился Пушкинский лицей, так и не ставший новой Платоновской академией? Почему заведенная у нас с трудами великими и с опозданием на три сотни лет академия наук так и осталась какою-то полузападною, о чем писал еще великий Менделеев в конце прошлого века? Почему? Почему? Почему?

Почему мы отстали в одной из корневых духовных наук, в богословии, хотя и утверждаем, что именно мы - хранители заветов вселенского православия, истинных заветов Христа? Да, конечно, Советская власть и вся мощь напора, направленного на уничтожение Русской православной церкви...

…И опять возвращаемся туда, откуда следовало начинать регулярное школьное, так сказать, просвещение России - к началу пятнадцатого века. И вот прогремел первый, пока едва слышный звоночек - Констанцский Собор, куда русские иерархи попросту не могли представить солидную делегацию богословов, способных поспорить с римскими прелатами и французскими выучениками Сорбонны. Были ли мы в ту пору столь уж дики и грубы? Ежели вспомнить, что Нил Сорский отлично разбирался в астрономии, ведая, что Земля, как некое яйцо, окруженное атмосферой, кружится в мировом пространстве! Не были мы отнюдь лесными медведями! И староверы наши, не принявшие никоновских церковных реформ - троеперстия и прочего, заимствованных у народов, находившихся под турецким игом … именно староверы учили всех детей сплошняком грамоте, не уступая в этом Западу с его обязательным обрядом конфирмации, и именно они-то и подверглись диким и нелепым, по сути своей, гонениям, когда уничтожались и жглись старинные иконы и книги, то есть изничтожалась культура самой церкви, ее традиции, наследование ее. Спросим, кстати, покушались ли католики, любители, вообще говоря, сжигать не понравившиеся им сочинения (целый университетский город в Мексике, целую и великую! индейскую культуру сожгли, да и все славянские книги в западной Руси), а на Ватиканскую библиотеку покушались они хоть при одном из своих Пап, самом, как говорится, крутом и твердолобом? И ведь русскую промышленность XVIII - начала XIX века именно староверы подняли и поставили вровень с европейской! Не немецкие казнокрады Шумахеры, а именно эти бородатые <раскольники>, ревнители древлего благочестия, о которых ни один русский писатель XIX столетия истинно доброго слова не сказал!

Да, все у нас было! Был талантливейший народ, терпеливый в труде и храбрый в битвах, было серьезное литейное дело (пушки при Стефане Батории были дальнобойнее и мощнее западных), была замечательная фортификация - русскую крепость при должной обороне было невозможно взять, одно наличие подошвенного боя исключало правильные штурмы русских крепостей. Были праведники, способные вдохновить целый народ, был народ, крепкий в вере и в верности своим стратилатам... Не было одного - регулярного высшего образования, и, как ни странно сказать, не хватает его и сейчас. Филолог прошлого, XIX столетия, кончая гимназию, знал пять-шесть языков (церковнославянский, греческий, латынь, немецкий, французский и английский, последний - по желанию). Это при тех же двух уроках в неделю.

…Ну, и - что говорить? Возникни высшие учебные заведения в России в XV веке, не потребовались бы ни реформы Петра, да и революция 1917 года, наверное. И гнусного разговора о рекомых западных технологиях не подымалось бы вовсе. Ни теперь, и никогда. И не было бы легенды о русских самородках, что приходили в лаптях, одолевали все на свете и становились Ломоносовыми. Не было этих самородков и быть не могло. В биографии каждого из них видишь прежде всего школу - серьезнейшее образование, к которому уже и прибавлялся личный талант. Многажды я проверял эти вреднейшие русские легенды и каждый раз (каждый!) обнаруживалось одно и то же: за плечами <самородка> то приличный техникум, то институт, то целая традиция мастеров и мастерства, и, кстати, очень редко, почти никогда, западная европейская школа, а ежели и была такая, то после солидной подготовки в домашних условиях. У <архангельского мужика> Ломоносова дома были учебники, изданные в петровское время крайне ограниченным тиражом (один на десять дворянских семей!). Папаша гонял корабли в Норвегию и уж мог, разумеется, сына навигации научить, а славяно-греко-латинская академия дала юноше знание той самой латыни, на которой преподавали во всей тогдашней Европе. Так что <своя и Божья воля> архангельского мужика из богатой и высококультурной семьи северных поморов дополнялась солидным национальным образованием. Ну, а - возникни университеты у нас в XV-том столетии - то и с немецкими буршами пиво пить не было бы у того же Ломоносова крайней нужды. Еще бы, поди, оттоле к нам приезжали слушать лекции знаменитого русского ученого...»

Мор, начавшись в 1417 году, продолжался на Руси несколько лет. Возможно, именно от него и умер великий князь Московский Василий Дмитриевич 27 февраля 1425 года будучи 54 лет от роду. В.к. Василий сумел присоединить к своему княжеству Н. Новгород, Городец, Муром, Волок, Вологду, Бежецкий Верх, Тарусу и ряд других территорий (например, в 1390 г было присоединено Звенигородское княжество, а ок. 1425 г в сферу его влияния вошёл Новосиль), заключил наконец мир с Новгородом, заставил признать всех русских князей, кроме своего брата Юрия, власть своего 10-летнего сына. За три года до смерти в.к. Василий Дмитриевич составил своё последнее завещание, где передавл все свои личные владения своему единственному сыну Василию, наставляя его слушаться во всём матери, в.к. Софьи Витовтовны, и «поручая» его своему тестю – в.к. Витовту. В его завещании несколько раз встречается фраза <а переменит Бог Орду> – в ту пору в это уже настолько верили, что включали подобную возможность в духовные грамоты. Была в этом завещании и самая непрятная для великого князя статья: <А даст Бог сыну моему великое княжение, ино и яз сына своего благословляю им, князя Василия>. Даст Бог. Это значит, если князь Юрий, знаменитый своими победами над татарами и покровительством монастырям, который согласно лествичному праву должен был наследовать своему брату, и так и не подписавший отказа от великокняжеской власти, уступит престол своему десятелетнему племяннику, ещё ничем себя не прославившему.

Завешание великого князя было подписано виднейшими московскими боярами, некоторые из которых сами имели княжеское достоинство, и митрополитом Фотием, который и оказался в эти часы главным лицом едва не наступившей тотчас трагедии. Ибо подписи князя Юрия под этим завешанием не было, той самой подписи, без которой все расчетливое устроение митрополита Алексия могло полететь дымом, рухнуть, похоронив под собою развалины Руси.

«У людей, сидевших у ложа великого князя, лица были суровы и значительны. Решалась судьба страны. Фотий, на которого свалились в этот час судьбы престола и всей Руси Великой, тотчас, невзирая на ночную пору, отрядил боярина Акинфа Ослебятева за князем Юрием Дмитричем, дабы тот подтвердил права малолетнего племянника своего.»

Князь Юрий на зов митрополита не прибыл, и отправился из подмосковного Звенигорода в другой свой город – Галич. Это означало войну.

Василий Васильевич, которому исполнилось десять лет и шестнадцать дней, сел на престол великих князей Владимирских. Собранным в ночь советом ближних бояр было решено принудить Юрия к сдаче. Начали собираться полки. Младший из Дмитривичей, Константин, решивший стоять за племянника, чтобы там ни было у него с покойным братом, отправился с полками к Галичу.

В том же году в Твери умер в.к. Иван Михайлович, ему наследовал его сын Александр. Но он умер от мора в том же 1425 году. Великим князем Тверским стал его сын Юрий.

А в Кракове польскому королю Владиславу II Ягайле, которому было уже 72 года, его четвёртая жена родила наконец сына, тоже названного Владиславом (1423). А вскоре и второго – Казимира (1427).
* * *

…На Руси продолжалась эпидемия бубонной чумы… Но это было далеко не самое худшее из того, что предстояло пережить стране в ближайшее тридцатилетие.

б) 1425-1434 Юрий

Фактически, в 1425 г великому княжеству Московскому впервые пришлось сделать выбор между двуми путями наследования власти: лествичным, гораздо более привычным, прменяемым уже четыре сотни лет, и прямым, монархическим, которое прдумал митрополит Алексий пол века назад. Великое княжение завещал своему сыну в обход двоюродного брата и Дмитрий Донской. Но у Владимира Андреевича согласно лествице не было прав на власть, так как его отец не был в.к. Владимирским. А князь Юрий Дмитриевич согласно этому древнему праву был бесспорным наследником. Тем более, что и на Москве среди простых людей у него была большая поддержка. И знаменит он был своими походами против татар, и поддержкой монастырей и тем, что крестил его сам Сергий Радонежский. А его сопернику, Василию Васильевичу, было всего 10 лет. Править за него должна была мать, в.к. Софья Витовтовна, а никто на Москве не забыл, как четверть века назад её отец купил у хана Тохтамыша его Русский улус. Не забыли и его многочисленных попыток присоединить Новгород и Псков, завоевания Смоленска и Вязьмы, неоднократных приводов всех сил Литвы против Московского государтва. Впрочем, Витовта не только не любили, но и боялись. Что и обеспечивало его дочери авторитет на Руси. Впрочем и Софья, понимая, что власть её сына в первую очередь зависит теперь от поддержки Церкви, стала очень внимательна к митрополиту Фотию.

Было и такое мнение: в этот раз, последний, передать престол маститому годами и покрытому славою князю Юрию, а после него уже безотлагательно принять прямое наследование от отца к старшему сыну. Но тут было не ясно, кто ему тогда должен наследовать: Василий Васильевич или кто-то из его собственных сыновей? У князя Юрия было 4 сына. Старший, Иван, по неизвестным причинам стал монахом Троице-Сергиева монастыря, хотя почасту продолжал жить в Галиче. С двумя другими, Василием (будущим Косым) и Дмитрием Шемякой князь Юрий находился в перманентной ссоре, и даже из своих собственных наследственных владений выделил им по-немногу. Оба этих князя, как показало будущее, готовы были драться за власть до последнего. Хорошие отношения у князя Юрия были только с самым младшим сыном, Дмитрием Красным. Но он не имел прав на великое княжение ни по одному, ни по другому закону.

(Князь Василий Косой был женат на внучке московского боярна Ивана Дмитриевича Всеволожа, из рода князей Смоленских. В приданое за женой он получил и золотой пояс, который я уже упомянал ранее. Который сам Иван Дмитриевич получил в придание за своей женой, дочерью боярина Микулы Вельяминова, а тот в приданое за своей женой – дочерью в.к. Дмитрия Константиновича Нижегородского. В приданое за другой его дочерью, супругой Дмитрия Донского, был дан пояс гораздо более скромных достоинств.)

Да и по завещанию Дмитрия Донского наследником его сына Василия Дмитриевича числился Юрий Дмитриевич. Что, впрочем, легко объяснимо тем, что по своему весьма юному возрасту Василий Дмитриевич тогда ещё не имел детей и даже не был женат.

В общем можно сказать следующее. XIV век создал Московскую Русь. Первая половина XV столетия проверила эту конструкцию на излом. Конструкция оказалась прочной и выдержала напряжение.
* * *

Приехав в Галич, князь Юрий послал на Москву предложение о перемирии до Петрова дня, так как ему нужно было время на сбор полков. В Москве правительство в.к. Софьи Витовтовны по тем же причинам согласилось на это предложение.

По окончании перемирия московская армия, в которые дали свои войска все князья в.к. Московского, выступило к Костроме, а оттуда к Н. Новгороду, куда отступил князь Юрий (у него было значительно меньше войск). Московскую армию возглавлял князь Константин Дмитриевич. От Н. Новгорода князь Юрий отступил до р. Суры. Две армии простояли по разным берегам некоторое время. Князь Константин так и не решился нападать, несмотря на численный перевес, и отвёл свои войска. Юрий возвратился в Галич и послал в Москву предложение о перемирии на год. Московское правительство решило отправить в Галич посла, уговаривать Юрия признать власть своего племянника. В.к. Софья и московская Дума просили об этом митрополита Фотия. Об этом его просил даже в.к. Витовт.

Митрополит согласился сразу: его дело было мирить князей и укреплять московский престол. Он смотрел шире их всех и понимал, что от того, что произойдёт здесь (здесь, а не в Константинополе), зависит судьба православия, а в конечном итоге – судьба их всех. Не только церкви, но и всего русского народа.

В Галиче князь Юрий вывел встречать митрополита весь город. Переговоры князя и митрополита ни к чему не привели. Митрополит уехал, не благославив города. А в нём сразу усилилась эпидемия чумы, причиной чего были большие скопления людей при встрече митрополита. Напуганный резким повышением смертности князь Юрия догнал Фотия и уговорил того вернуться в Галич – благославить город. После очередных переговоров митрополит уговорил князя не начинать войны, а послать своих послов в Москву для продолжения переговоров.

Но и в Москве достигнуть соглашения не удалось. Обе стороны решили перенести спор о великокняжеской власти в Орду, на суд хана.

Впрочем ни Василий, ни Юрий ехать в Орду пока не собирались – там было неспокойно.

В 1426 г Западной Ордой, изгнав Джумадух-хана, завладел хан Давлет-Берды, сын хана Таш-Тимура. Он продержался у власти до 1427 г, когда к власти снова пришёл Улу-Мухаммед. Сам Давлет-Берды бежит в Крым (1428), где основывает собственный улус. Брат Давлет-Берды, Гиас-эддин, пробовал бороться за власть, но безуспешно. В конце концов в 1431 г он бежит в Литву.

В 1426 г объявляет о своей независимости от ханов Ногайская Орда, где правят потомки эмира Идигу.

В 1428 г эмиры Восочной Орды свергли хана Барака и пригласили к себе ханом молодого Абулхаира, только что вазглавившего Синюю Орду после смерти своего отца Даулет-шейх-оглана (1410-1428). В том же 1428 г Абулхаир-хан изгоняет Хаджи-Мухаммеда из Сибири, где оставляет в качестве вассальных правителей его сыновей – Махмутека и Ахмата. Государство, которое возглавил Абулхаир, включило таким образом в себя Белую и Синюю Орды, а также Сибирское ханство. Государство это с 1425 г (ещё в правление хана Барака) сменило название. Теперь Восточная Орда называлась Узбекским ханством.

В 1431 г у хана Улу-Мухаммеда появляется серьёзный соперник – Кичи-Мухаммед, внук Тимур-Кутлуга, который потихоньку начинает прибирать власть в свои руки.

А эпидемия чумы на Руси всё продолжалась. В Твери умер в.к. Юрий Александрович, передав власть своему брату Борису (1426). Сразу после вокняжения тот велел схватить своего двоюродного деда – князя Василия Михайловича Кашинского. А в Москве от чумы помимо в.к. Василия Дмитриевича (1425) и его сына Ивана (1417), умерли сыновья князя Владимира Серпуховского: Иван Серпуховский (1422), Семён Боровский (1426), Ярослав Малоярославский (1426), Андрей Радонежский (1426) и Василий Перемышльский (1427). С 1427 г все многочисленные владения князя Владимира Андреевича сосредоточились в руках его единственного внука – князя Василия Ярославича. А на Москве в 1428 г умер бездетный князь Пётр Дмитриевич, удел которого вошёл в волость великого княжения.

Войны в в.к. Московском не было не только из-за договора князей, но и из-за эпидемии чумы.

А в Литве в.к. Витовт как всегда отнюдь не бездействовал. Рассчитывая, что во Пскове после сильного мора слишком уж сопротивляться не будут, он опять повёл свои войска на эту вечевую республику (август 1426 г). С Витовтом шли полки литовские, польские, русские и татарские. По своему обыкновению Витовт прихватил и пушки. Были подвергнуты штурму г. Опочка и Воронач, взять которые не удалось. Во время осыды Воронача на литовский лагерь налетела сильнейшая буря, и полностью его разметала. Тогда же к Витовту прибыл Псковский посол с предложением мира и большого выкупа за оный. Прибыл и посол от московского првавительства. Витовт мир принял.

Но Витовт не успокоился и уже в 1428 г затеял войну с Новгородской республикой. Во время осады Порхова к нему прибыло новгородское посольство, в составе посадника Григория Кирриловича и Исаака Борецкого. Витовт согласился на мир за огромный выкуп.

В 1426 г в Польше проходил Ленчицский сейм, на котором обсуждалось, как бы помешать отделению великого княжества Литовского от Польши, о чём снова замышлял Витовт.

«Но Витовт, замышляя о независимости Литвы от Польши, замышлял также и о зависимости Польши от себя. Мы видели, что в случае смерти Ягайла бездетным престол польский мог перейти к нему, но Ягайло … имел уже двоих сыновей; Витовт придумал средство: ославив мать, лишить и сыновей надежды на престол; в 1427 году на сейме в Городне Витовт обвинил молодую королеву в неверности Ягайлу; пыткою вынудили показания у некоторых придворных женщин; но королева успела очистить себя присягою, и Ягайло успокоился.

Тогда Витовт стал думать о другом средстве достать независимость для Литвы и корону королевскую для себя: для этого он обратился к императору Сигизмунду. Сигизмунд, находясь в затруднительном положении по случаю войны с гуситами и турками, требовал и не мог добиться помощи от слабого Ягайла, который сам признавался, что не может ничего сделать без совета с Витовтом; вот почему императору очень хотелось сблизиться с Витовтом. "Вижу, - говорил он, - что король Владислав - человек простоватый и во всем подчиняется влиянию Витовта, так мне нужно привязать к себе прежде всего литовского князя, чтоб посредством его овладеть и Ягайлом". Начались частые пересылки между Сигизмундом и Витовтом, наконец положили свидеться в Луцке, куда должен был приехать и Ягайло.

В 1429 году был этот знаменитый съезд трех коронованных лиц вместе со множеством вельмож польских, литовских и русских … к великой досаде католиков и поляков. Но досада последних усилилась еще более, когда они узнали о главном предмете совещаний между Сигизмундом и Витовтом: этот предмет был признание Витовта независимым королем Литвы и Руси. Сигизмунд легко успел уговорить Ягайла дать на это свое согласие, но сильное сопротивление, как следовало ожидать, оказалось со стороны прелатов и вельмож польских, у которых из рук вырывалась богатая добыча: Збигнев Олесницкий, епископ краковский, … обратился к Витовту с резкими словами, говоря, что при избрании Ягайла они руководствовались только духовным благом литовцев, владения которых не могли представить им ничего лестного, потому что были все почти опустошены и разобраны соседними владельцами. Палатин краковский, Ян Тарновский, и все другие шумно выразили свое согласие с речью Олесницкого. Витовт, всегда скрытный, тут, однако, не мог удержать своего неудовольствия, которое выразилось в отрывочных гневных восклицаниях.

"Пусть так! - сказал он, выходя из собрания, - а я все-таки найду средства сделать по-моему". Поляки тогда обратились с упреками к своему королю: "Разве ты нас за тем сюда позвал, чтобы быть свидетелями отделения от Польши таких знатных владений?" (Следовательно, Литва и Русь не были еще вконец опустошены и разобраны соседними государями!!) Ягайло заливался слезами, благодарил их за верность, клялся, что никогда не давал согласия Сигизмунду и Витовту на отделение Литвы, что рад хоть сейчас бежать из Луцка, куда они сами назначат. И точно, прелаты и паны польские собрались и уехали днем, а Ягайло побежал за ними в ночь. Витовта сильно раздосадовало это поспешное бегство поляков и короля их; однако крутые, решительные меры были не в характере Витовта; зная польское корыстолюбие, он начал обдаривать панов, чтобы как можно тише, без помощи оружия, достигнуть своей цели.»

В 1427 г, продолжая своё продвижение на восток, в.к. Витовт вынуждает молодого в.к. Ивана Фёдоровича Рязанского на заключение договора, в котором тот признаёт свою зависимость от Литвы:

«Я, князь великий Иван Федорович рязанский, добил челом господину господарю моему, великому князю Витовту, отдался ему на службу: служить мне ему верно, без хитрости и быть с ним всегда заодно, а великому князю Витовту оборонять меня от всякого. Если будет от кого притеснение внуку его, великому князю Василию Васильевичу, и если велит мне великий князь Витовт, то по его приказанию я буду пособлять великому князю Василию на всякого и буду жить с ним по старине. Но если начнется ссора между великим князем Витовтом и внуком его, великим князем Василием, или родственниками последнего, то мне помогать на них великому князю Витовту без всякой хитрости. А великому князю Витовту не вступаться в мою отчину, ни в землю, ни в воду, суд и исправу давать ему мне во всех делах чисто, без переводу: судьи его съезжаются с моими судьями и судят, целовав крест, безо всякой хитрости, а если в чем не согласятся, то решает дела великий князь Витовт».

В том же 1427 г в.к. Витовт заключил договор и с новым в.к. Тверским, Борисом Александровичем, хотя и не на таких жёстких условиях. По этому договору в.к. Борис обязался быть с литовским князем заодно, при его стороне, и помогать на всякого без исключения; Витовт с своей стороны обязался оборонять Бориса от всякого думою и помощию. Вследствие этого договора тверские полки находились в войске Витовта, когда последний в 1428 году воевал Новгородскую землю.

11 марта 1428 года был заключён договор, по которому князь Юрий Дмитриевич признавал себя «младшим братом» в.к. Василия Васильевича, но окончательное решение всё ещё отлагалось до решения хана.

К концу 1428 года мор на Руси стал стихать. Всвязи с чем стали возобнавляться военные действия. В конце 1428 г казанские татары совершили набег на Галич. Взять город им не удалось, и они направились к Костроме.

Из Москвы вдогонку татарам была послана рать во главе с князьями Андреем и Константином Дмитриевичами и боярином Иваном Всеволожом. Последний, впрочем, будучи искусным дипломатом, полководцем отнюдь не был, да и избытком высокой морали не страдал.

Дойдя до Н. Новгорода, и убедясь, что татары ушли с территории Руси, Иван Всеволож уговорил других воевод вести войска обратно, ибо татары ушли сами и чего же больше. К счастью для многочисленных пленников татар, младшие воеводы думали не так. Ночью князь Фёдор Давыдович Пёстрый (из рода Стародубских князей) и боярин Фёдор Константинович Добрынский в тайне от старших воевод подняли войска в погоню. Татар они нагнали уже под Сурой, разбили их неожиданным нападением о освободили пленников.

В 1429 г псковское посольство просило московское правительство дать Пскову князя. Псковским князем стал Александр Фёдорович Ростовский.

В 1430 г в.к. Витовт собирал в Трокайском замке многочисленный съезд князей, панов и шляхтичей, на котором его по договору с императором Сигизмундом и королём Владиславом Ягайлой наконец должны были провозгласить королём.

«Между тем поляки действовали против намерений Витовта, и, с другой стороны, они представили папе всю опасность, которою грозит католицизму отделение Литвы и Руси от Польши, потому что тогда издревле господствовавшее в этих странах православие опять возьмет прежнюю силу и подавит только что водворившееся в Литве латинство. Папа, поняв справедливость опасения, немедленно отправил к императору запрет посылать корону в Литву, а Витовту - запрет принимать ее.

… Между тем днем Витовтовой коронации назначен был праздник Успения богородицы; но так как посланные от Сигизмунда с короною опоздали к этому дню, то назначен был другой праздник - Рождества богородицы, и приглашены были уже к этому торжеству многие соседние владельцы, в том числе и внук Витовта, князь московский. Поляки знали об этих приготовлениях и потому расставили сторожевые отряды по границам, чтобы не пропускать Сигизмундовых послов в Литву. На границах Саксонии и Пруссии схвачены были двое послов, которые ехали к Витовту с известием, что корона уже отправлена, и с грамотами, в силу которых он получал право на королевский титул; за этими послами следовали другие, знатнейшие и многочисленнейшие, везшие корону. Чтоб перехватить их, отправилось трое польских вельмож с значительным отрядом, поклявшись помешать отделению Литвы и Руси, хотя бы для перехвачения короны нужно было ехать в самые отдаленные пределы. Послы, узнав об этом, испугались и возвратились назад, к Сигизмунду.»

На съезд в Литву к Витовту отправилась и в.к. Софья с сыном Василием. Был там и в.к. Борис Тверской, был польский король Владислав Ягайло, были послы из Рязани и Новгорода, прусский и ливонский магистры, были все сливки восточноевропейской аристократии. Был там и митрополит Фотий.

После длительного пребывания в Троках, съезд перебрался в Вильну. Но корона всё не было. Потом дошли вести, что корона задержана. К октябрю 1430 г съезд стал разъежаться. Дольше всех в Вильне оставался митрополит Фотий, что со стороны Витовта было продуманной провокацией Риму.

27 октября 1430 года, в Вильне, в возрсте 80 лет, умер в.к. Витовт. За власть над Литвой началась борьба двух претендентов – правосланого Свидригайла Ольгердовича (человека весьма мрачного характера) и католика Сигизмунда Кейстутьевича.

Власть первончально захватывает Свидригайло, друг и свояк князя Юрия Дмитриевича, что дало тому возможность не бояться больше Литвы и продолжить спор о власти со своим племянником. Впрочем, союз этот был недолог и вскоре обрушился под натиском католической экспансии.

Свидригайло по причине своего буйного нрава не устраивал многих, а его православие привлекало к нему лишь издали. Всё это учёл Сигизмунд Кейстутьевич, поднявший, опираясь на католическую Польшу, восстание против Свидригайла.

В 1431 г Ягайло и Свидригайло проводят встречу с митрополитом Фотием в Новгордце Литовском, где подтвеждают полученные им от Витовта права православной церкви. В том же году ордынский князь Айдар совершает набег на Литву. В конце 1431 года князь Юрий «разверже мир» с в.к. Василием Васильевичем, уже достигшим 16-летнего возраста. Борьба за престол началась вновь. Впрочем, прямых боевых действий не последовало, и московское правительство даже сочло возможным направить свою армию под началом князя Фёдора Пёстрого на Булгар.

1 сентября 1432 г Сигизмунд совместно с князем Олельком Владимировичем поднял знамя восстания против Свидригайла. 15 октября 1432 г Сигизмунд возобновил унию с Польшей. 9 декабря войска соперников встретились, Свидригайло был разбит.

«…возглавлявший православную партию сын Ольгерда - Свидригайло - оказался лидером, мало достойным своего положения. Став великим князем литовским сразу после смерти Витовта, он проявил себя как человек, не обладающий ни талантом полководца, ни способностями администратора.

Брат Витовта Сигизмунд, опиравшийся на католиков, легко отнял великое княжение у Свидригайлы. Стремясь обеспечить себе поддержку католиков, Сигизмунд первым делом заключил новый договор об унии Литвы и Польши, но поскольку большинство его подданных по-прежнему составляли православные, то князь был вынужден как-то учесть их стремления. В 1432 г. он издал указ, в соответствии с которым православные русские князья и бояре уравнивались в правах с католиками. Такое решение в известной мере ослабило сопротивление политике Сигизмунда среди русских вельмож и сделало положение Свидригайлы крайне сложным

С поражением Свидригайлы последние надежды на торжество православия в Литве оказались похоронены.»

2 июля 1432 г в Москве умер митрополит Фотий.

Так правительство в.к. Софьи потеряло две свои главные опоры: Витовта и Фотия, и начало искать поддержку в Орде.

15 августа 1431 г в.к. Василий отправился из Москвы в Орду. 8 сентября из Звнигорода туда же отправился князь Юрий. С в.к. Василием едет среди прочих боярин Иван Всеволож, которому наконец предоставилась возможность проявить свой дипломатический талант в полной мере. Фактически, все дела в Орде он сделал один, рассчитывая, что в знак признательности в.к. Василий женится на его младшей дочери.

Князь Юрий стал действовать в Орде через самого могушественного из тамошних эмиров, портив воли которого бояся идти и сам хан – через Крымского эмира Ширина Тегиню, племянника хана Тохтамыша.

Хан не принимал никакого решения, ожидая, чем закончатся распри в Литве. Ширин Тегиня с князем Юрием уехали на зиму в Крым.

А Иван Всеволож развернул меж тем бурную деятельность в Орде. Он сумел войти в доверие практически ко всем ордынским эмирам, сумел их всех настроить против самоуправства Тегини. Тегиню, побаивались, но Ивн Всеволож сумел убедить эмиров, что если они объединятся вместе, то Тегиня им не страшен.

«Иван Димитриевич подольстился к остальным мурзам, возбудил их самолюбие и ревность к могуществу Тегини. "Ваши просьбы, - говорил он им, - ничего не значат у хана, который не может выступить из Тегинина слова: по его слову дается великое княжение князю Юрию; но если хан так сделает, послушавшись Тегини, то что будет с вами? Юрий будет великим князем в Москве, в Литве великим князем побратим его Свидригайло, а в Орде будет сильнее всех вас Тегиня". Этими словами, говорит летопись, он уязвил сердца мурз как стрелою…»

Тегиня владел Крымом, и собирался сделать Крымским ханом малолетнего Хаджи-Гирея, сына Гиас-эддина, дабы править от его имени. А в Литве Свидригайло выдвигает в противовес Улу-Мухаммеду нового кандидата в ханы – Сеид-Ахмата, внука Урус-хана. В том же 1431 г начал борьбу за власть ещё один сильный претендент – Кичи-Мухаммед. Всё это весьма не нравилось хану Улу-Мухаммеду. Власть ханов Орды была теперь очень не крепка, и для её удержания ему уже была необходима сильная опора. Опору в Литве, в лице Витовта, Улу-Мухаммед уже потерял. Другую опору он мог найти только на Руси.

А Иван Всеволож продолжал стараться. И в конце концов хан Улу-Мухаммед повелел, что ежели Тегиня по возвращении из Крыма скажет хоть слово в поддержку Юрия, то убить его (Тегиню) при первых же словах об этом.

Суд между Юрием и Василием состоялся весной 1432 года.

«Юрий основывал свои права на древнем родовом обычае, доказывал летописями и, наконец, ссылался на завещание Донского. За Василия говорил Иван Димитриевич, он сказал хану: "Князь Юрий ищет великого княжения по завещанию отца своего, а князь Василий по твоей милости; ты дал улус свой отцу его Василию Димитриевичу, тот, основываясь на твоей милости, передал его сыну своему, который уже столько лет княжит и не свергнут тобою, следовательно, княжит по твоей же милости". Эта лесть, выражавшая совершенное презрение к старине, произвела свое действие: хан дал ярлык Василию; Юрию уступлен был Дмитров, выморочный удел брата его Петра.»

Это была последняя поездка русских князей в Орду.

Хан решил спор в пользу в.к. Василия, в качестве возмещения князю Юрию было выделено Дмитровское княжество. Впрочем, ни одна из сторон не считала дела даже близким к завершению. Князь Юрий не отказался от мысли о вышней власти на Руси. Московское правительство было озобочено новым усилением конкурента. Уже в том же году Дмитров был вновь занят великокняжескими войсками.

В 1432 г умер старший сын князя Юрия, Иван, в монашестве – Игнатий. В том же году умер его брат – князь Андрей Дмитриевич. Свои владения он поделил между двумя своими сыновьями. Иван получил Можайское княжество, а Михаил Верейское и Белозёрское.

Впрочем, на Москве стали проворачиваться непредвиденные события. В.к. Софья Витовтовна отказала боярину Ивану Всеволожу в просьбе о браке его дочери и великого князя. В место этого она решила женить своего сына на княжне Марье Ярославне, сестре князя Василия Ярославича Серпуховского. Иван Всеволож был крайне обижен, ибо и роду он был знатнейшего, и родственными связями обладал весьма громкими, и услуги московскому престолу оказал неоценимые.

Иван Всеволож, пользуясь старинным боярским правом, разорвал свою присягу и уехал из Москвы. Сначала он поехал к князю Константину Дмитриевичу. Потом – к в.к. Борису Александровичу Тверскому. И, убедясь, что оба они уже не дерзнут противу Москвы, приехал в Галич, к князю Юрию, у которого и стал боярином.

В 1433 г в.к. Василий женился на княжне Марии Ярославне. На свадьбе присутствовали и дети Галицкого князя – Василий Косой и Дмитрий Шемяка. Причём Василий Косой надел на себя тот самый золотой пояс, уже дважды мною упоминавшийся. Один из самых старых бояр, оговорив понапрасну последнего московского тысяцкого, рассказал в.к. Софье любопытную историю.

«Старый боярин Петр Константинович рассказал историю этого пояса матери великокняжеской, Софье Витовтовне, историю любопытную: пояс этот был дан суздальским князем Димитрием Константиновичем в приданое за дочерью Евдокиею, шедшею замуж за Димитрия Донского; последний тысяцкий Василий Вельяминов, имевший важное значение на княжеской свадьбе, подменил этот пояс другим, меньшей цены, а настоящий отдал сыну своему Николаю, за которым была другая дочь князя Димитрия суздальского, Марья. Николай Вельяминов отдал пояс также в приданое за дочерью, которая вышла за нашего боярина, Ивана Димитриевича; Иван отдал его в приданое за дочерью же князю Андрею, сыну Владимира Андреевича, и по смерти Андреевой, обручив его дочь, а свою внучку за Василия Косого, подарил жениху пояс, в котором тот и явился на свадьбу великого князя. Софья Витовтовна, узнав, что за пояс был на Косом, при всех сняла его с князя как собственность своего семейства, беззаконно перешедшую в чужое. Юрьевичи, оскорбленные таким позором, тотчас выехали из Москвы, и это послужило предлогом к войне.»

Так в 1433 г в великом княжестве Московском таки началась феодальная война.

Князь Юрий максимально быстро собрал свои войска и двинулся на Москву. На Москве сбор войск продвигался медленнее, и к князю Юрию были направлены послы с просьбой о мире. Послы нашли князя Юрия уже в Троице-Сергиевом монастыре, но Иван Всеволож не дал им и слова сказать о мире.

В апреле 1433 года вликокняжеская армия была наголову разбита войсками князя Юрия в сражении на Клязьме, в 20 верстах от Москвы. В.к. Василий бежал в Кострому, где и был взят в плен. Юрий Дмитриевич вошёл в Москву и провозгласил себя великим князем.

Захватив власть, в.к. Юрий оказался под вопросом о том, кто будет его приемником. По старинному лествичному праву, коим он оправдывался при захвате власти, наследовать ему должен был его последний брат – Константин, который от власти уже успел отказаться. А ему снова – Василий Васильевич. Так думали сам Юрий и его главные боярин – Семён Мороз. Но старшие сыновья в.к. Юрия и боярин Иван Всеволож думали иначе, предпочитая в дальнейшем прямое наследование, и предлагая в.к. Юрию вовсе избавиться от соперника. (Иван Всеволож имел большое влияние на Василия Косого, который был женат на его внучке.)

Но в.к. Юрий не стал принимать таких крутых мер, в очередной раз рассорившись по этому поводу со своими старшими сыновьями. Он отпустил Василия и выделил ему собственный удел – г. Коломну.

Но Василий Васильевич стал немедля в Коломне вновь собирать людей, и вскоре собрал многочисленную армию. Василий Косой и Дмитрий Шемяка в гневе убили главного отцова боярина – Семёна Мороза, и, опасаясь его гнева, бежали из Москвы. А вскоре и сам Юрий Дмитриевич послал послов племяннику, отрекаясь от великого княжения, и уехал из Москвы в Галич.

Впрочем, всё ещё только начиналось. По договору с в.к. Василием Васильевичем князь Юрий отрекался от своих старших сыновей, оставляя при себе только Дмитрия Красного. Отказывался от Дмитрова, в замен коего получал Бежецкий Верх. Оговаривал себе право не воевать против Литвы. Боярин Иван Всеволож был выдан Московскому князю и ослеплён. Его владения взял на себя великий князь.

В это же время умер младший сын Дмитрия Донского – Константин (1433).

Дабы стеречь Василия Косого и Дмитрия Шемяку в Костроме был оставлен московский боярин – князь Юрий Патрикеевич (из рода Гедиминовичей) с войсками.

Но в самом скором времени Юрий Патрикеевич был разбит сыновьями князя Юрия Дмитриевича, которые привели с собой вятчан, на р. Куси. Подозревали, что в битве на их стороне участвовали и полки самого князя Юрия. Поэтому в Москве снова были собраны войска и поведены на Галич. Князь Юрий от такого поворота событий бежал на Белоозеро.

Но когда в.к. Василий вернулся в Москву, князь Юрий вернулся в Галич, собрал свои войска, войска своих сыновей и вятчан, и двинулся на Москву.

Войска князя Юрия встретились с войсками в.к. Василия и князя Ивана Можайского на территории Ростовского княжества и наголову разбили их (1434). В.к. Василий бежал в Новгород, князь Иван – в Тверь.

Василий Васильевич направил послание князю Ивану, где требовал отнюдь не предавать его при таких обстоятельствах. На что Иван Можайский ему отвечал:

"Господин и государь! где ни буду, везде я твой человек, но теперь нельзя же мне потерять свою отчину и мать свою заставить скитаться по чужой стороне".

Иван Можайский отправился к Юрию, и встретил его в Троице-Сергиевом монастыре. Князья совместно пошли на Москву. После недельной осады город сдался. В плен попали мать и жена Василия Васильевича. Юрий Дмитриевич вновь провозгласил себя великим князем (1434).

Василий Васильевич, не видя возможности противостоять своему дяде, собрался в Орду. Но будучи уже в Н. Новгороде узнал, что в Москве, на 59 году жизни, скоропостижно скончался в.к. Юрий. И о том, что его старший сын, Василий Косой, провозгласил великим князем себя (1434).

Впрочем, в отличие от своего отца, пользовавшегося большой популярностью, Василий Косой ею не пользовался. И поэтому его власть зашаталась с самого начала. Это увидели даже его братья, направив Василию Васильевичу послов с признанием его великокняжеских прав.

«…они знали, что брату их не удержаться в Москве, и спешили добровольным признанием Василия получить расположение последнего и прибавки к своим уделам.»

Василий Косой был изгнан из Москвы и лишён даже собственного удела – Звенигорода (1434). Он бежал в Новгород. Дмитрий Шемяка, ставший князем Галицким, получил от в.к. Василия Ржев и Углич – удел князя Константина Дмитриевича. А Дмитрий Красный получил Бежецкий Верх. Василий обязал Юрьевичей не вступаться в Вятку и не принимать Василия Косого.

в) 1434-1444 Продолжение войны. Флорентийская уния. Основание Казанского ханства

В 1434 г в возрасте 83 лет умер король Польши Владислав II Ягайло. После непродолжительных смут на престол был возведён его сын, Владислав III. В.к. Литовском являлся с 1432 г Сигизмундом Кейстутьевичем. Его недавний противник, Свидригайло Ольгердович, контролирует Волынь и являетя князем Друцким.

В 1435 г в.к. Василий, желая лишить Василия Косого Новгородской поддержки, заключает с вечевой республикой договор, где обещает вернуть Новгороду занятые при его отце Бежецкий Верх, Волок и Вологду. Договор он не выполняет, но Василий Косой всё же бежит из Новгорода, разграбив по дороге Бежецкий Верх и Заволочье.

Бежав из Новгорода, Василий Косой сконцентрировал свои войска близ Костромы, куда и была послана против него рать из Москвы. Сражение произошло на территории Ярославского княжества, на р. Которости. Василий Косой был разбит и бежал в Кашин. Там он снова собрал свои войска и сумел захватить Вологду. После этого он повернул опять в сторону Кострому, где снова встретился с великокняжескими войсками. Мир был заключён без сражения. Василий Косой получил Дмитровское княжество. За это Василий Косой признал Василия Васильевича «старшим братом» и обязался не искать великого княжения, даже если ему оное будут предлагать татары.

Впрочем, в должности Дмитровского князя Василий Косой пробыл только месяц, после чего снова объявил войну в.к. Василию и бежал в полюбившуюся ему Кострому. Пробыв там до зимы, он отправился в Галич к брату. Но, не сумев его уговорить начать совместные действия, отправился воевать Устюжские волости в союзе с вятчанами и даже взял г. Гледен, а московского воевду – князя Оболенского – повесил.

А в это время князю Дмитрию Шемяке приспичело жениться, и он приехал в Москву звать в.к. Василия на свадьбу. На Москве он и был задержан по подозрению в пособничеству старшему брату. Возможно, подозрения были не безпочвенны, так как другой его брат, Дмитрий Красный, задержан не был.

В.к. Василий, совместно с князьями Дмитрием Красным, Иваном Можайским и бежавшим из Литвы Иваном Друцким пошли на Василия Косого. Сражение произошло на территории Ростовского княжества, при с. Скорятине. Василий Косой был разбит и взят в плен. А союзники Василия Косого, вятчане, взяли тем временем в плен великокняжеского воеводу князя Александра Брюхатого.

Василий Косой был ослеплён. После этого Дмитрий Шемяка был выпущен из заключения.

В 1434 г хан Улу-Мухаммед был изгнан из Сарая вернувшимся из Литвы ханом Гиас-эдином, сыном хана Таш-Тимура. Гиас-эддин продержался у власти несколько месцев. После его изгнания в степи осталось два главных претендента на власть: Кичи-Мухаммед (Нижнее Поволжье) и Сеид-Ахмат (западные улусы).

В сложившейся неразберихе Улу-Мухамед сумел договориться о том, чтобы под его властью остался Крым. Крымским ханом он был в 1435-1437 годах, но закрепиться там ему не удалось, так как он перессорился с местными мурзами, которые уже сделали ставку на молодого Хаджи-Гирея. Из Крыма Улу-Мухаммед ушёл во главе отряда из 3000 всадников. С ними он пошёл на Русь и занял г. Белев, пытаясь обосноваться со своими людьми на слабозаселённых землях между Московией и степью.

Однако в.к. Василий послал на него войска обоих Дмитриев Юрьевичей – Шемяки и Красного. Улу-Мухаммед предлагал им мир, говоря, что взяв себе эти земли он обязуется охранять границы Московского княжества. Князья не согласились и в Белевской битве 5 декабря 1437 г их войска были разбиты ханом Улу-Мухаммедом при помощи литовского воеводы города Мценска Григория Протасьева. После этого хан вдоль русских границ дошёл до Волги, занял г.Казань, где и основал для себя собственное государство – Казанское ханство (1438).

В 1437 г московский посол князь Юрий Патрикеевич ездил в Новгород, требовать чёрный бор. Новгород чёрный бор выплатил.

После смерти митрополита Фотия в 1431 г на Руси долго не могли занятся вопросом о его приемнике. В конце концов сошлись было на кандидатуре Рязанского епископа Ионы. Но в Константинополе в это время успели поставить митрополитом всея Руси Смоленского епископа Герасима (1432). Но когда митрополит Герасим вернулся из из Константинополя в Смоленск, то через некоторое время рассорился с князем Свидригайлой, был схвачен и по его приказу сожжён (1435).

«Свидригайло в сложившейся ситуации утратил последние признаки благоразумия и прибег к тактике запугивания. Жертвой его неуемной подозрительности стал православный митрополит Герасим, поставленный Константинополем по просьбе самого же Свидригайлы. Заподозрив владыку в измене, князь без долгих размышлений приказал схватить и сжечь несчастного. Жестокое и бессмысленное злодеяние погубило Свидригайлу окончательно: он лишился всякой поддержки своих православных сторонников.»

В.к. Василий собирался снова направить епископа Иону на постановление в Константинополь. Но в это время уже шла подготовка унии на Флорентийском соборе. Император Иоанн Палеолог готов был подписать эту унию в обмен на туманные обещания папы Римского о помощи против турок. Поэтому новым митрополитом на Русь стараниями Рима был назначен грек Исидор, горячий сторонник унии. В 1438 г митрополит Исидор отбыл во Флоренцию, где активно поддерживал унию. По возвращении из Флоренции в сане папского легата Исидор стал деятельно претварять решения собора в жизнь, в чём встретил всеобщее негодование на Руси. По приказу в.к. Василия он был схвачен и посажен в Чудов монастырь, откуда вскоре бежал в Италию и получил от папы Римского сан кардинала. А в Москве был собран собор архиереев Русской церкви и в Константинополь было отправлено письмо, с требованием признать за собором русских епископов самим избирать себе митрополита без вмешательства патриарха:

"Прошло уже с лишком 450 лет как Россия держит древнее благочестие, принятое от Византии при св. Владимире. По смерти митрополита Фотия мы понудили идти к вам епископа рязанского Иону, мужа духовного, от младенчества живущего в добродетельном житии; но не знаем, почему вы нашего прошения не приняли, грамотам и послу нашему не вняли и вместо Ионы прислали Исидора, за которым мы не посылали, которого не просили и не требовали; мольба императорского посла, благословение патриарха, сокрушение, покорение, челобитье самого Исидора едва-едва могли заставить нас принять его. Нам тогда и в мысль не приходило, что со временем от него станется! Он принес нам папские новизны, приехал легатом, с латински изваянным распятием и злочестиво двоеженствовал, называя себя учителем и настоятелем двух церквей, православной и латинской. Мы собрали наше православное духовенство, и всем Исидорово поведение показалось чуждым, странным и противозаконным. Вследствие всего этого просим твое святейшее владычество, пошли к нам честнейшую твою грамоту, чтоб наши епископы могли избирать и поставлять митрополита в Русь, потому что и прежде по нужде так бывало; а теперь у нас нашествие безбожных агарян, в окрестных странах неустройство и мятежи; притом же нам надобно сноситься с митрополитом о важных делах, и когда митрополит грек, то мы должны разговаривать с ним через переводчиков, людей незначительных, которые таким образом прежде других будут знать важные тайны".

«В 1438-1439 гг. шла работа так называемого Ферраро-Флорентийского собора, на котором разбирался вопрос об унии западной и восточной церквей. Лишь с огромными усилиями, преодолевая сопротивление части православного греческого духовенства, прибегая к угрозам, подкупу и прямому насилию, папистам в 1439 г. удалось подписать акт об унии. Участвовал в соборе и митрополит Исидор, проявивший себя как твердый сторонник униатства.

Но то, что сходило с рук во Флоренции и вызывало аплодисменты в Константинополе, на Руси кончилось для Исидора печально. Приехав в Москву, Исидор начал служить литургию по новому образцу, вознес имя папы ранее имени патриарха и велел прочесть в церквах соборное определение о состоявшейся унии. Возмущению прихожан не было предела; резко отреагировал на случившееся и великий князь. Василий Васильевич не стерпел измены православию - объявленный "лжепастырем" Исидор был заключен в тюрьму, откуда, правда, он вскоре бежал в Рим. Из происшедшего можно понять, что и на Руси сторонников церковного слияния с Западом имелось немало, но подавляющее большинство русских из всех сословий твердо держалось православной ориентации.

За низложением Исидора последовало событие, не имевшее аналога в истории Руси со времен крещения. В 1441 г. рязанский епископ Иона был "наречен во митрополиты" не константинопольской патриархией, а собором русских епископов. Таким образом, вековая зависимость в делах церкви от Константинополя оказалась поколебленной, и не только потому, что униаты победили там окончательно. Изменилась сама схема церковно-политических представлений русских людей. Считавшие дотоле нормой в вопросах веры подчиняться авторитету греков, они теперь сочли возможным претендовать на самостоятельность своей церкви.»

В 1441 г исполняющим обязанности митрополита всея Руси стал Рязанский епископ Иона.

Утвердившись на новом престоле, хан Улу-Мухаммед в 1439 г решился предпринять поход на Москву. Поход был организован в тайне, так что великокняжеских войск собрать не успели. В апреле был взят Н. Новгород, 3 июня татары подошли к Москве. В.к. Василий бежал. Воеводой в Москве был оставлен князь Юрий Патрикеевич. Хан простоял под Москвой 10 дней. И, не сумев её взять, повернул свои войска обратно, т.к. Василий активно собирал войска. На обратном пути он сжёг Коломну (16 июня 1439 г).

Когда в.к. Василий собирал войска, князь Юрий Галицкий на помощь ему не явился. За что после ухода татар ему пришлось бежать в Новгород. Впрочем, уже в 1440 г он помирился с великим князем. В следующие 5 лет столкновения между ними не было.

В 1440 г у в.к. Василия Васильевича родился второй сын – Иван.

В 1440 г в результате заговора был убит в.к. Литовский Сигизмунд. Польский король Владислав III был в это же время избран королём ещё и чехами под именем Ласло I, и срочно направился в Чехию. В в.к. Литовское он направил своего брата Казимира в качестве своего наместника. Но литовская аристократия не хотела, чтобы ими правил польский наместник и провозгласила Казимира великим князем Литовским.

В 1441 году умер князь Дмитрий Юрьевич Красный. Его удел наследовал Дмитрий Шемяка.

В 1442 г к Москве был присоединён небольшой Смоленский удел – Порховское княжество.

В 1444 г татары под предводительсвом некоего Мустафы разорили в.к. Рязанское. После чего они хотели зазимовать на его территории, ибо зима выдалась суровая, а степи выгорели.

«Когда в Москве узнали об этом, то великий князь отправил на Мустафу двоих воевод своих - князя Василия Оболенского и Андрея Голтяева - да мордву. Московские воеводы нашли Мустафу под Переяславлем на речке Листани. Несчастные татары, полузамерзшие, бесконные, не могшие владеть луками по причине сильного вихря, должны были выдержать нападение с трех сторон: от воевод московских, от мордвы и от казаков рязанских, которые упоминаются тут в первый раз. Несмотря на беспомощное состояние свое, татары резались крепко, по выражению летописца, живыми в руки не давались и были сломлены только превосходным числом неприятелей, причем сам Мустафа был убит. Другие татары в том же году отплатили за Мустафу нападением и на Рязанскую украйну, и на землю Мордовскую…»

В 1443 г ханом Западной части Орды утверждается Сеид-Ахмат (1443-1455). Ханом Большой Орды продолжает являться Кичи-Мухаммед. В Казани правит хан Улу-Мухаммед. К востоку от Яика совершенно обособилось и зажило собственной жизнью Узбекское ханство под властью хана Абулхаира. А Крым признал власть хана Хаджи-Гирея, который основал Крымское ханство и династию Гиреев. А ещё с 1426 г обособилась Ногайская Орда. Таким образом, развал Золотой Орды совершился. Ныне на территории улуса Джучи существовало пять государств. Впрочем, это ещё был не предел.

12. Развал Орды. Смещение центра тяжести 1444-1462

Итак, к 1444 году развал Золотой Орды совершился. Причём сильнейшее из образовавшихся на её территории государств возглавлял уже не Сарайский хан, а Казанский. Вместе с развалом Орды у неё переместился и центр политической тяжести.

В 1443-1447 г у Новгорода происходили столкновения со шведами, норвежцами, а также с Орденом.

В 1443 году польский король Владислав III дал жалованную грамоту русскому духовенству. В ней он объявлял, что восточная церковь - греческая и русская - приведена в давно жданное соединение с римскою. Вследствие чего русское духовенство, терпевшее до сих пор некоторое утеснение, как выражается король, жалуется всеми теми правами и вольностями, которыми пользуется духовенство католическое.

В 1444 г, при Варне, в грандиозном сражении с турками, Владислав III, король Чехии и Польши, был убит. В качестве польского короля ему наследовал его младший брат, объединив под именем Казимира IV под своей властью Польшу и Литву.

В 1444 году Казимир IV напал на Новгород, требуя принять своих наместников. По его требованию ему в этом помогал в.к. Борис Тверской.

В октябре 1444 г войска хана Улу-Мухаммеда захватили Н. Новгород и остались зимовать на русской территории, дожидаясь установления зимнего пути. В январе хан занял Муром. В.к. Василий вместе с князьями Дмитрием Шемякой, Иваном Можайским, Михаилом Верейским и Василием Серпуховским сумели выгнать татар из Мурома. Нижний те оставили сами и ушли в Казань.

Весной того же года войска сыновей хана Улу-Мухаммеда – Махмутека и Касима – вновь выступили в поход. В апреле был снова захвачен Н. Новгород, а к маю татары дошли до окрестностей Владимира.

На этот раз князь Дмитрий Шемяка не послал свои войска в помощь в.к. Василию. Князья выступили только со своими дружинами, и армия насчитывала полторы тысячи человек. В результате неожиданного нападения татары под руководством царевича Махмутека разбили дружины русских князей (сражение на Нерли, 7 июня 1445 г). Причём в.к. Василий и князь Михаил Верейский были захвачены в плен и отвезены в ставку хана Улу-Мухаммеда в Н. Новгороде. Князь Иван Можайский во время боя был ранен, но сумел бежать.

«Шемяка обещал прислать полки на помощь Василию, но не выполнил обещания. И великий князь, беспечно пировавший в ночь перед сражением, оказался перед лицом врага с малочисленной дружиной. Превосходящими силами татар Василий был разбит и попал в плен. Такого поворота совершенно не ожидали и сами татарские царевичи. Они долго думали, как им поступить со столь знатным пленником, и для начала отослали в Москву матери и жене Василия его нательный крест, дабы те не усомнились в скорбном известии.»

По получении такого известия в Москве началась паника, которая привела даже к пожару. А хан тем временем направил своего посла Бегича ко князю Дмитрию Шемяке, а тот в ответ направил хану своего посла, с просьбой не отпускать в.к. Василия. Пользуясь пленом великого князя Дмитий Шемяка вновь решил начать борьбу за престол.

Но в.к. Василий сумел договориться с ханом о своём освобождении в обмен на выплату огромного выкупа – 200 тысяч рублей. Для наблюдения за соблюдением этих условий с Василием отправилось множество татарских князей со своими отрядами и даже царевич Касим. Многие из этих татар перешли на службу Московскому князю, а для Касима было даже выделено собственное удельное княжество, т.н. Касимовское ханство, на зависимых от Москвы Мещёрских территориях.

«…однако великому князю удалось освободиться из плена ценой огромного "откупа" в 200 тысяч рублей.

Для сбора этой фантастической суммы вместе с Василием были отправлены на Русь татарские мурзы с отрядами воинов, многие из которых тут же поступали "в службу" к Василию. Разумеется, великий князь был вынужден принимать татар ласково, и по стране распространилось недовольство татарской ориентацией Василия: "Чему еси татар привел на русскую землю и города дал еси им, волости подавал еси в кормление?" Но политика великого князя оказалась дальновидной: с приемом татар на русскую службу Москва усиливалась, а Орда слабела. Тем не менее для большинства современников татарская миграция представлялась неслыханным нарушением их прав, которое к тому же оказалось сопряжено с немалыми материальными затратами.

Недовольство ширилось. Им-то и решил воспользоваться Шемяка.»

Недовольство действительно было широким. Князь Дмитрий Шемяка раздувал его ещё сильнее, распуская слухи, что в.к. Василий уступил татарам всю Москву, а себе решил взять Тверь. В конце концов Шемяка добился поддержки в.к. Бориса Тверского и князя Ивана Можайского. Много недовольных договором в.к. Василия с татарами было и на Москве, как среди простых людей, так и в боярской среде.

«В 1446 году московские недовольные дали знать союзным князьям, что Василий поехал молиться в Троицкий монастырь; Шемяка и Можайский ночью 12 февраля овладели врасплох Москвою, схватили мать и жену великого князя, казну его разграбили, верных бояр перехватали и пограбили, пограбили также многих граждан, и в ту же ночь Можайский отправился к Троице с большою толпою своих и Шемякиных людей.»

13 февраля войска Дмитрия Шемяки, уже успевшим провозгласить себя великим князем, достигли монастыря. В.к. Василий, с иконой св. Сергия Радонежского в руках, просил их проявить к нему милость и разрешить постричься в монахи. Но Дмитрий Шемяка обещал ему, что никакого зла ему не сделает.

В.к. Василий был схвачен и отвезён в Москву, где его ослепили (16 февраля), после чего сослали в Углич вместе с женой. Его мать, в.к. Софья Витовтовна, была сослана в Чухлому. Новый великий князь, Дмитрий Юрьевич, выдвинул Василию такие обвинения:

«Зачем привел татар на Русскую землю и города с волостями отдал им в кормление? Татар и речь их любишь сверх меры, а христиан томишь без милости; золото, серебро и всякое имение отдаешь татарам, наконец, зачем ослепил князя Василия Юрьевича?»

По причине своего ослепления в.к. Василий Васильевич вошёл в историю с прозвищем Тёмный.

Вместе с в.к. Василием в Троице-Сергиевом монастыре находились и два его сына – Иван и Юрий, соответственно 6 и 4 лет от роду. Но монахи успели их спрятать от людей Шемяки, а после переправить к князьям Ивану, Дмитрию и Семёну Ряполовским, служилым князьям из рода князей Стародубских. Князья Ряполовские отвезли княжичей в Муром.

После ослепления Василия Васильевича, князь Василий Ярославич Серпуховской, брат его жены, бежал от новых властей в Литву. Туда же бежал и князь Семён Иванович Оболенский. Первый получил в Литве Гомель, Стародуб и Мстиславль. Второй – Брянск.

«Из бояр и слуг Васильевых одни присягнули Шемяке, другие убежали в Тверь; всех отважнее поступил Федор Басенок, объявивший, что не хочет служить Шемяке, который за это велел заковать его в железа; но Басенок успел вырваться из них, убежал в Коломну, подговорил там многих людей, разграбил с ними Коломенский уезд и ушел в Литву.»

В это время, в 1446 г, умер основатель Казанского ханства - хан Улу-Мухаммед. Ему наследовал его старший сын – Махмутек.

А в.к. Дмитрий Шемяка решил схватить и детей Василия Васильевича, но не решался идти на них войсками, опасаясь всеобщего негодования. Тогда он поклялся наречённому митрополиту Ионе в их безопасности. Княжичи были доставлены на Москву, откуда отправлены в Углич, к родителям.

Нуждаясь в поддержке своей власти, в.к. Дмитрий Шемяка восстанавливает Суздальское княжество, в надежде на поддержку его князей. Суздальским князем стал служилый князь Шуйский – Василий Юрьевич, внук Василия Кирдяпы. Но уже в том же 1446 г Суздальским князем стал его брат – Фёдор Васильевич. А в 1447 – Иван Васильевич Горбатый Шуйский, внук Семёна Дмитриевича, брата Кирдяпы.

А тем временем среди служилых князей, бояр и детей боярских зрел заговор в пользу Василия Тёмного.

«Тогда Ряполовские … стали думать, как бы освободить великого князя из заточения. В этой думе были с ними вместе: князь Иван Васильевич Стрига-Оболенский, Иван Ощера с братом Бобром, Юшка Драница, которого прежде мы видели воеводою нижегородским, Семен Филимонов с детьми, Русалка, Руно и многие другие дети боярские.»

Заговор Ряполовских был подавлен в.к. Дмитрием, но тенденция его смущала. Да ещё и наречённый митрополит Иона обещал ежедневно кары небесные, довольно живописно расписывая круга ада. В конце концов в.к. Дмитрий сдался на уговоры Ионы, выпустил Василия Тёмного из заточения (осень 1446 г), закотил в его честь пир и пожаловал ему в удельное владение Вологодское княжество. Василий Тёмный в ответ отказался от своих прав на великое княжение.

Но в пользу Василия Тёмного существовал уже новый заговор. Во время поломничества Василия в Кирилло-Белозёрский монастырь он сумел бежать в Тверь. Там он заключил союз с в.к. Борисом Тверским, который решил что слепец в роли великого князя Московского его устроит больше, чем энергичный Шемяка. Союз этот был скреплён договором о браке наследника Василия Тёмного, княжича Ивана, и дочери в.к. Бориса - Марии.

Тем временем бежавшие в Литву князья, узнав о последних событиях, выступили из Литвы на помощь Василию Тёмному. На помощь ему выступили и казанский царевич Касим вместе со своим братом Якубом.

В.к. Дмитрий выступил со своими войсками к Волоку. Но в его отсутствие отряд верного Василию Тёмному боярина Михаила Борисовича Плещеева без боя занял Москву (конец 1447 г), причём наместник Дмитрия Шемяки, Фёдор Галицкий, бежал.

Узнав о взятии Москвы и о выступлении в.к. Бориса Тверского, князя Василия Серпуховского и казанских царевичей, Дмитрий Шемяка отошёл к своему родовому владению – Галичу, а потом к Чухломе, где забрал в качестве заложницы в.к. Софью Витовтовну.

Василий Тёмный отослал жену в Москву и отправился в погоню за Дмитрием Шемякой. По пути они с в.к. Борисом взяли Углич, который признавал власть Дмитрия Шемяки. А под Ярославлем они соединились с войсками Серпуховского князя и казанских царевичей.

Там начались переговоры о мире. Дмитрий Шемяка согласился отпустить в.к. Софью Витовтовну. А Василий Тёмный вступил 17 февраля 1447 г в Москву и снова провозгласил себя великим князем.

Переговоры князья Дмитрий Шемяка и Иван Можайский вели при посредничестве князей Михаила Верейского и Василия Серпуховского. Они признавали Василия Тёмного великим князем. И отдавали ему часть своих владений. Дмитрий Шемяка отдавал: Углич, Ржев и Бежецкий Верх. А Иван Можайский: Козельск, Алексин, Лисин. Также они обязались вернуть в месячный срок всё награбленное на Москве.

Нуждаясь в союзе с Можайским князем, в.к. Василий Тёмный в том же 1447 г заключает с ним новый договор, чтобы совсем отвратить его от Дмитрия Шемяки.

«…в сентябре 1447 года заключен был с ним новый договор, но которому великий князь пожаловал Ивана Андреевича Бежецким Верхом, половиною Заозерья и Лисиным; Можайский клянется держать великое княжение честно и грозно, без обиды, в случае смерти Василия обязуется признать его сына великим князем и быть с ним заодно, ходить на войну по приказу великокняжескому без ослушанья, но выговаривает опять: "А к тебе, великому князю, мне не ездить, пока бог не даст отца нашего митрополита в земле нашей".»

Князья, оставшиеся верными в.к. Василию, были также вознаграждены. Князь Михаил Андреевич получил освобождение от татарской дани на 2 года и большую часть Заозёрья в вотчину. Князь Василий Серпуховской получил Дмитров.

Но князь Дмитрий Галицкий ещё не был сломлен морально. Он снова перетянул на свою сторону князя Ивана Можайского. Отправил посла к Казанскому хану, оговаривая в.к. Василия Тёмного. Отправлял аналогичные посольства в Новгород, где именовал себя великим князем. Не возврвщал награбленное в Москве имущество. Когда из Большой Орды явился ханский посол, то отказался выплачивать дань. Требовал возвращения отнятых у него владений.

«…в договоре (между Василием Тёмным и Шемякой) находилось условие, общее всем княжеским договорам того времени, что бояре, дети боярские и слуги вольные вольны переходить от одного князя к другому, не лишаясь своих отчин, так что боярин одного князя, покинув его службу, перейдя к другому, мог жить, однако, во владениях прежнего князя, и тот обязывался блюсти его, как своих верных бояр. Но Шемяка не мог смотреть равнодушно, что бояре его отъезжают в Москву, и вопреки клятве грабил их, отнимал села, дома, все имущество, находившееся в его владениях. Мы знаем, что младшим сыновьям великокняжеским давались части в самом городе Москве, и каждый из них держал тиуна в своей части: Шемяка, владея в Москве жребием отца своего Юрия, посылал к тиуну своему Ватазину грамоты, в которых приказывал ему стараться отклонять граждан от великого князя. Эти грамоты были перехвачены, и Василий отдал дело на суд духовенству.

Если русское духовенство в лице своего представителя, митрополита, так сильно содействовало возвеличению Москвы, то одинаково могущественно содействовало и утверждению единовластия, ибо в это время духовенство сознательнее других сословий могло смотреть на стремление великих князей московских, вполне оценить это стремление. Проникнутое понятиями о власти царской, власти, получаемой от бога и не зависящей ни от кого и ни от чего, духовенство по этому самому должно было находиться постоянно во враждебном отношении к старому порядку вещей, … не говоря уже о том, что усобицы княжеские находились в прямой противоположности с духом религии, а без единовластия они не могли прекратиться. Вот почему, когда московские князья начали стремиться к единовластию, то стремления их совершенно совпали с стремлениями духовенства; можно сказать, что вместе с мечом светским, великокняжеским, против удельных князей постоянно был направлен меч духовный.»

Высшее духовенство Владимирской (даже уже Московской) Руси направило к Галицкому князю специальное послание. В этом послании князь Дмитрий обвинялся во всех смертных греках, нарушении клятв и договоров, чуть ли не в осквернении Церкви и даже сравнивался с Каином. Но там было сказано, что отцы духовные, как это им и положено по званию, били челом в.к. Василию о милосердии, и тот их послушался, обещав всё простить, если князь Дмитрий станет точно соблюдать подписанный между ними договор. В противном случае дуовенство обещало предать князя Дмитрия проклятию и отлучить от церкви.

Но так как князь Дмитрий Галицкий этого послания не испугался, то в 1448 г в.к. Василий выступил против него в поход, и князь Дмитрий вынужден был подписать тот же договор заново, в присутствии Ионы, посвящённого наконец в декабре 1448 г в сан митрополита.

В 1448 г Псковский князь Александр Чарторыйский во главе псковечей и новгородцев близ Нарвы разбил войска Ордена и Швеции. В 1449 между Псковом и Орденом был заключён мир на 25 лет.

В 1449 г был заключён мир между в.к. Василием Московским и Казимиром IV, нарушенный ещё в 1444 г, когда Василий посылал на Литву служилых татар.

Но уже весной 1449 г князь Дмитрий снова нарушил мир и в союзе с князем Иваном Можайским осадил Кострому, которую защищал сильный гарнизон под командованием князя Ивана Стриги-Оболенского и боярина Фёдора Басёнка. Взять город князья Галицкий и Можайский не смогли. Против них выступил сам в.к. Василий, прихватив с собой и митрополита. Войска встретились близ Ярославля, но боя не было. Князь Иван Можайский помирился с в.к. Василием и перешёл на его сторону, снова получив у него Бежецкий Верх. (Этот город у него был отнят в 1448 г, за то что он вступил в переговоры с королём Польским и в.к. Литовским Казимиром IV, призывая его к войне против в.к. Василия.)

В 1449 г на московское пограничье напали татары, но их разбил царевич Касим. В следующем году, под Беззубцевом, он сново разбил нападавших на Московские владения татар.

В 1451 г митрополит Иона ездил в Литву и получил там согласие от Казимира IV на подчинение ему западных русских епархий.

В 1451 г татары из улуса Сеид-Ахмата под предводительством царевича Мазовши подошли к Москве, но были отбиты. В следующем, 1452 г, в Подолии состоялось сражение между войсками хана Сеид-Ахмата и Крымского хана Хаджи-Гирея. Сеид-Ахмат потерпел поражение.

В начале 1450 г в.к. Василий снова выступил против князя Дмитрия. В сражении под Галичем 27 января 1450 г тот был разбит и бежал. Галицкий удел был ликвидирован и присоединён к великому княжеству Московскому.

Князь Дмитрий Шемяка бежал в Новгород и был там хорошо принят. Он взял Устюг, ходил в походы на Вологду и Кокшегну. В 1452 г великокняжеские войска выгнали его из Устюга, и он снова бежал в Новгород. В 1453 г в Новгород приехал великокняжеский дьяк Степан Бородатый, и, умело раздавая взятки, организовал скоропостижную смерть Дмитрия Шемяки. Сын Дмитрия Щемяки, Иван, со своими людьми бежал в Литву.

Так в 1453 г окончилась феодальная война в в.к. Московском, продлившаяся почти 30 лет.

В 1452 г умер прежний в.к. Литовский, Свидригайло Ольгердович. В том же году в Москве умер сын его соперника – Михаил Сигизмундович.

В том же 1453 г турки-османы взяли штурмом Константинополь. Последний Византийский император, Константин XI Палеолог, был убит на стенах города. Султан Мехмет II Завоеватель перенёс в Константинополь столицу Османской империи и продолжил завоевания как на Балканах, так и в Анатолии.

В том же 1453 году, на 83-ем году жизни, умерла в.к. Софья Витовтовна.

В 1454 г, при деятельном участии митрополита Ионы, великие князья Василий Московский и Борис Тверской заключили договор, по которому договаривались быть заодно против Литвы, татар, немцев и изгнанных из Москвы удельных князей.

В 1454 г Казимир IV начал войну с Орденом, желая присоединить к Польше Пруссию.

В 1454 г татары вторглись в пределы в.к. Московского и были разбиты у Коломны.

В 1454 в.к. Василий, твёрдо взяв политику на искоренение уделов, пошёл войной на князя Ивана Андреевича Можайского. Митрополит Иона в специальном письме, посвящённом этому походу, называет удельных князей не «младшими братьями» великого князя, как это было всегда, но их подданными.

Князь Иван Можайский, не дожидаясь подхода великокняжеской армии, бежал в Литву. Можайский удел был ликвидирован.

В 1455 г хан Сеид-Мухаммед потерпел поражение в сражении с войсками князя Семёна Олельковича Киевского. Сам хан попал в плен, Западная Орда была ликвидирована и вошла в состав Большой Орды хана Кичи-Мухаммеда.

Из оставшихся удельных князей наиболее опасен был князь Василий Ярославич Серпуховской. Ибо, во-первых, он владел самым большим уделом, а во-вторых оказал огромные услуги московскому престолу. Поэтому его лишили Дмитровского княжества, кое он получил недавно. Впрочем, после присоединения Можайского княжества ему были пожалованы Бежецкий Верх и Звенигород.

Но уже в 1456 г князь Василий Ярославич был схвачен и посажен в заточение, где и умер. Сын его, Иван Васильевич, бежал в Литву. Весь огромный Серпуховско-Боровской удел был ликвидирован.

В Литве изгнанные князья, Иван Можайский и Иван Васильевич встретились, и договорились действовать сообща. В Литве Казимир IV выделил Ивану Можайскому Брянское, Стародубское, Гомельское и Любческое княжества. А Ивану Васильевичу Клецкое и Рогачевское княжества. А сын Дмитрия Шемяки, Иван, получил там же Новгород-Северское и Рыльское княжества.

В 1456 г умер в.к. Иван Фёдорович Рязанский. В своём завещании попечителем своего малолетнего наследника, в.к. Василия Ивановича Рязанского, он назначил в.к. Московского Василия Тёмного.

В 1456 г в.к. Василий Тёмный совершает поход на Новгородскую республику, в отместку за поддержку Дмитрия Шемяки. В помощь Новгороду отправила свои войска и другая вечевая республика – Псковская. Впрочем, дойти они не успели. Великокняжеские войска собрались в Волоке. Сам в.к. Василий направился к Яжлобицам, а соединение под командованием воевод князя Ивана Васильевича Стриги-Оболенского и боярина Фёдора Басёнка направил к Русе. Руса была взята и разграблена, и большуя часть своих сил воеводы отправили с добычей назад. Вскоре на остатки московского отряда напала скрытно подошедшая новгородская армия численностью 5000 человек. Несмотря на значительное превосходство в численности, новгородцы были разбиты. А посадник Михаил Туча взят в плен.

Узнав об этом, новгородцы направили в Яжлобицы своего архиепископа Евфимия с предложением мира. Архиепископ

«…стал бить челом сперва князьям и боярам, а потом уже самому великому князю, который принял челобитье, дал мир, но взял за него 10000 рублей кроме того, что получили князья и бояре. Договор, заключенный в Яжелбицах, дошел до нас; здесь кроме обычных старинных условий встречаем следующие новые: 1) вечевым грамотам не быть; 2) печати быть князей великих; 3) Великий Новгород не будет принимать к себе князя можайского и его детей, князя Ивана Дмитриевича Шемякина и его детей, его матери и зятьев; и после, если какой-нибудь лиходей великим князьям приедет в Новгород, то Новгороду его не принимать, приедет ли он прямо из Московской земли или побежит сперва в Литву или к немцам и оттуда приедет в Новгород.»

Так Новгородская республика начала потихоньку терять свой суверенитет.

В 1457 г в.к. Василий прекратил выплату татарской дани.

В 1458 г произшли некоторые столкновения Псковского князя Александра Чарторыйского с Орденом по поводу спорных территорий.

В 1458 г, пользуясь старостью митрополита Ионы, Казимир IV снова разъединил русскую митриполию. Это стало окончательным разъединением Русской митрополии. Кафедра западной митрополии была основана в Киеве, а митрополитом западно-русских и литовских земель стал Григорий. Причём со временем во главе Киевской митрополии стали находиться не православные, а униатские митрополиты. В официальном послании в.к. Василия по этому поводу Иона впервые назван митрополитом Московским и всея Руси.

В 1458 г последний князь Суздальский, Иван Васильевич Шуйский, отказался от всех своих владетельных прав и стал служилим князем. Суздальское княжество было присоединено к в.к. Московскому.

Таким образом, в в.к. Московском остался последний удел – Верейско-Белозёрский. Но князь Михаил Андреевич вёл себя таким образом, что придраться к нему было невозможно.

Так к 1458 г старый больной человек, уже 12 лет как слепой, изведавший горечь поражений, бывший пленником и татар и собственных удельных князей, сумел объединить великое княжество Московское под своей единоличной властью.

На Карте №9 показан территориальный рост Великого княжества Московского в 1300-1462 годах.

В 1458 г у наследника в.к. Василия, Ивана Васильевича (женатого на дочери в.к. Тверского Бориса Александровича, Марии), родился старший сын – Иван Молодой. 18-летний Иван Васильевич к этому времени уже 11 лет явояется формальным соправителем своего отца, и на всех официальных документах титулуется великим князем.

В 1458 г великокняжеские войска ходили походом на Вятские земли. Поход был неудачен. Воеводами были князья Иван Васильевич Шуйский, Семён Ряполовский и боярин Григорий Перхушков.

В 1459 г снова был организован поход на вятскую вольницу. В этот раз великокняжеские войска возглавляли князья Иван Юрьевич Патрикеев и Дмитрий Ряполовский. Они взяли два города и осадили столицу Вятки – Хлынов. Вятчане согласились заключить мир на всей воле великокняжеской.

В это время начинаются смуты в Узбекском ханстве, где правит Абулхаир-хан. Около 1458 г от его владений отпадает Сибирь. А уже в следующем году сыновья хана Барака, Керей и Джанибек, откочевав на восток, объявляют о создании нового ханства – Казахского. Впрочем, власть Абулхаир-хана была ещё достаточно крепка: в 1462 г он захватил Самарканд, столицу Тимуридов.

В 1459 г хан Большой Орды Кичи-Мухаммед умер. Ему наследовал его сын Махмуд. В том же году Ахмат, брат хана Махмуда, подходил к границам Московсого княжества, но был отбит войсками сына в.к. Василия – Ивана. Возратившись в Орду Ахмат поднял восстание против своего брата и к 1465 г захватил власть. Его старший брат, хан Махмуд, отступил к Астрахани, где и организовал собственное ханство.

В 1460 г в.к. Василий сдвумя своими сыновьями, Юрием и Андреем, приезжал в Новгород – принимать знаки почтения к своей власти. Из Новгорода в.к. Василий отправил своего сына, Юрия Васильевича, во Псков – приводить его в свою волю. Ибо в 1456 г Псков оказывал помощь Новгороду. Псковский князь Александр Чарторыйский бежал в Литву. Юрий Васильевич сделал Псковским князем московского воеводу – князя Ивана Васильевича Стригу-Оболенского. В это время во Псков приехали послы Ордена и заключили мир.

В 1460 г турками-османами была захвачена Морея, где правил деспот Фома Палеолог. Фома Полеолог со своей семьёй, в том числе и дочерью Зоей, бежал в Рим.

В том же 1460 г (если конечно не в 1479) турки захватили деспотаты Эпир и Янину.

В 1460 г к Москве было окончательно присоединено Стародубское княжество, которое фактически не обладало никакой самомтоятельностью уже со времён Дмитрия Донского. Одновременно со Стародубом был присоединён один из его уделов – Льяловское княжество.

В 1461 г, по соглашению с в.к. Василием, Новгород заключил мир с Орденом на 5 лет.

В 1461 г умер митрополит Иона, внесший пожалуй решающий вклад в подчинении Московской Руси в.к. Василию и к централизованному объединеием оной под его властью. Новый мирополит Московский и всея Руси был согласно новому обычаю избран иерархами Русской Православной Церкви. Их выбор пал на Феодосия, бывшего до того архиепископом Ростовским.

В 1461 Ахмат осаждал Переяславль-Рязанский, не смог взять города.

В 1461 г под ударами турок-османов пал последний осколок Византии – Трапезунд, где правил император Дивид Комнин.

Осенью 1461 года в.к. Василий возглавил поход на Казань, на хана Махмутека. Но уже за Муромом к нему явились казанские послы, предлагая мир. Мир был заключён на условиях сохранения статус-кво. Выплата дани Казанскому ханству согласно договору 1446 г возобновилась.

Вообще, при хане Махмутеке, отличавшимся миролюбием, Казанское ханство вощло в пору расцвета, став признанным восточноевропейским торговым центром. Хан Махмутек управлял своим ханством весьма умело.

В 1461 г умер в.к. Борис Александрович Тверской. Ему наследовал его сын – Михаил Борисович.

27 марта 1462 г, на 48-ом году жизни, умер в.к. Василий Васильевич Тёмный.

«Желая узаконить новый порядок престолонаследия и отнять у враждебных князей всякий предлог к смуте, Василий еще при жизни своей назвал старшего сына Иоанна великим князем, объявил его соправителем; все грамоты писались от имени двух великих князей. Димитрий Донской первый решился благословить старшего своего сына великим княжением Владимирским, потому что не боялся ему соперников … Василий Дмитриевич не решился благословить сына своего утвердительно великим княжением, зная о притязаниях брата своего Юрия. Василий Темный не только благословляет старшего сына своего отчиною, великим княжением, но считает великое княжение Владимирское неразрывно соединенным с Московским…»

На Карте №10 показаны русские княжества по состоянию на конец правления Василилия II Тёмного.

В.к. Василий за вторую половину своего правления ликвидировал практически все уделы в.к. Московского. Но, следуя традиции, он выделяет уделы всем своим сыновьям. Озаботясь правда тем, чтобы все вместе взятые уделы его младших сыновей были бы меньше владений нового великого князя, Ивана Васильевича. К тому же его младшие сыновья получили свои владения так, чтобы они не были соединены в одно целое.

В.к. Иван Васильевич получил по завешанию своего отца треть собственно Московского княжества, Коломну, Владимир, Переяславль, Кострому, Галич, Углич, Вятку, Суздаль, Нижний Новгород, Муром, Юрьев, Боровск, Калугу Алексин.

Князь Юрий Васильевич получил Можайск, Дмитров, Серпухов, Медынь и Хотунь.

Князь Андрей Васильевич Большой получил Углич, Бежецкий Верх и Звенигород.

Князь Борис Васильевич получил Ржев, Волок Ламский и Рузу.

Князь Андрей Васильевич Меньшой получил Вологду, Кубенку и Заозёрье.

Вдова в.к. Василия, Марья Ярославна, получила те права на Ростовское княжество, которыми со времён Ивана Калиты обладали Московские князья. А также Романвское княжество, которое входило в состав княжества Ярославского, но было выкуплено Московскими князьями.

Двоюродный брат в.к. Василия, князь Михаил Андреевич, также владел уделом, в котоый входили Верейское и Белозёрское княжества.

13. Так создавалась империя…

а) История о великом князе Московском 1462-1481

Новый великий князь Московский, Иван III Васильевич, вступил на престол в возрасте 22 лет (1462). За 43 года своего правления ему предстояло собрать воедино практически всю Северо-Западную Русь, которая стала называться Россией. Выиграть войны со всеми своими соседями, причём с аннексией обширных территорий. Поставить от себя в вассальную зависимость Казанское ханство, снять последнюю свою зависимость от Орды. Подчинить себе Церковь. Провести многие реформы. Стать фактически первым на Руси самодержцем, выдвинуть претензии на всё древнекиевское наследие, принять новый титул – государь всея Руси, заменивший прежний – великокняжеский. Породниться с императорской династией павшей Византии, что поколение спустя приведёт к идее о Третьем Риме.

Фактически, 13-ая глава этой работы – это описание его шествия от успеха к успеху через преодаление многочисленных и серьёзнейших преград.

Иван III был первым с 1237 г великим князем, получившим свой титул по праву рождения, а не по ярлыку ордынского хана. Сразу же после смерти своего отца он заявил об отказе от ханского ярлыка на великое княжение и прекратил выпуск русских денег с именем хана Большой Орды.

Активную политику он начал проводить с самого начала своего самостоятельного правления (напомню, что с 8-летнего возраста он считался соправителем своего отца с титулом великого князя).

В 1462 г молодые великие князья, Иван Московский и Михаил Тверской, заключили договор, где обязались совместно выступать против Литвы, Польши, Ордена и Орды.

В том же 1462 г епископ Пермский Иона крестил Великую Пермь вместе с её князем, введя таким образом эти отдалённые земли в сферу интересов Москвы.

В.к. Иван с самого начало своего правления взял курс на централизацию своей власти. Уже в 1463 г династия Ярославских князья во главе с Александром Фёдоровичем Брюхатым была вынуждена уступить в.к. Ивану все свои владетельные права. Ярославское княжество было ликвидировано и вошло в состав в.к. Московского. Ярославские князья перешли на московскую службу.

В 1463 г в Москву прибыло посольство Псковской республики. Официальной целью посольства было принесение боагодарности псковичей в.к. Московсому за предоставление военных сил против немцев. Но также псковичи жаловались на Новгород, обвиняли новгородцев в том, что они не хотели пропускать посольство через свою территорию. Также Псков просил себе независимого от Новгорода епископа.

В.к. Иван был крайне удивлён таким поведением новгородцев, ибо Новгород официально признавал его своим господином. "Как это вы побоялись моей отчины, Великого Новгорода? Как новгородцам не пропустить ваших послов ко мне, когда они у меня в крестном целовании?" Но по совету с митрополитом в самостоятельном епископе для Поскова было отказано.

В 1463 г Псков изгнал своего князя – Владимира Андреевича, данного им в.к. Василием Тёмным с нарушением старинных обычаев. Псковское посольство просило в Москве себе другого князя – Фёдора Юрьевича. В.к. Иван согласился на их просьбу: "Какой мой князь будет вам надобен в наместники, того я к вам отпущу, …а я вас, свою отчину, жалую".

В 1463 г умер Казанский хан Махмутек. Ему наследовал его сын Халиль.

В 1464 молодой в.к. Рязанский, Василий Иванович, воспитывавшийся с 1456 г в Москве, отбыл в Рязань. В том же году он женился на сестре в.к. Ивана - Анне.

В 1464 г Сибирское ханство (Тюменский юрт), отделившееся шестью годами ранее от Узбекского ханства, возглавил Ибак-Ибрагим, из Шейбанидской ветви династии Чингисидов. Одновременно он стал и номинальным ханом Ногайской Орды. Теперь на терриотрии улуса Джучи существовали одновременно восемь государств: Большая Орда, Ногайская Орда, а также Казанское, Крымское, Астраханское, Сибирское, Узбекское и Казахское ханства.

В 1464 г митрополит Московский и всея Руси Феодосий по настоянию в.к. Ивана оставил митрополичью кафедру. Новым митрополитом собором русских епископов был избран Филипп.

В 1465 г в.к. Иван проводит очередной удар по удельным владетелям. Он вынуждает старейшего из них, своего дядю князя Михаила Верейского, заключить новый договор, по которому Верейский князь отказывался в пользу в.к. Ивана от некоторых своих владений и признавал себя «младшим братом» всех братьев в.к. Ивана.

В 1465 великокняжеские войска под командованием князя Василия Вымского и Василия Скрябы присоединили к владением в.к. Ивана Васильевича Югорскую землю, ранее числившуюся волостью Новгородской республики.

В 1465 г ханом Большой Орды окончательно утвердился Ахмат.

В 1466 г умер Крымский хан Хаджи-Гирей, всю свою жизнь находившийся под литовским влиянием. Свои права на ханский титул заявили два его сына – Нур-Даулет и Менгли-Гирей. Ханом стал Нур-Даулет, но уже в 1467 г он был изгнан из Бахчисарая Менгли-Гиреем.

В 1466 вятчане совершали разбойный поход на Кокшегну. Под Гледеном их догнали войска великокняжеского наместника боярина Сабурова. Но, приняв взятку, он их отпустил.

В 1467 г умерла супруга в.к. Ивана Васильевича – в.к. Мария Борисовна Тверская. От этой, первой, жены у в.к. Ивана Васильевича был один сын – тоже Иван, названный Молодым. Иван Молодой также носил с раннего возраста великокняжеский титул, для демонстрации того, что именно он является единственным и неоспоримым наследником, согласно прямому монархическому праву наследования, придуманному сто лет назад митрополитом Алексием.

С 1467 г в Казани умер хан Халиль. В.к. Иван Московский, воспользовавшись удобным случаем, начал проводить активную внешнюю политику.

Мнения казанской аристократии разделились. В Казани уже существовала промосковская партия, которая хотела видеть своим ханом находящегося на московской службе царевича Касима, сына хана Улу Мухаммеда. Но верх взяла другая партия, и ханом был провозглашён Ибрагим, брат хана Халиля.

Царевич Касим испросил разрешения у своего сюзерена, в.к. Ивана Московского, занять отцовский престол. В.к. Иван нашёл момент удачным для вмешательства в дела могущественного соседа и такое разрешение дал.

В.к. Иван дал в помощь войскам царевича Касима и свои войска под командованием князя Ивана Стриги Оболенского. Соединённые армии выступили в поход в августе 1467 г. Однако хан Ибрагим повёл войну очень умело и московско-касимовские войска едва дойдя до Волги были вынуждены отступить.

Дождавшись зимы, хан Ибрагим совершил ответный поход на территорию в.к. Московского и разорил земли под Галичем. Но укреплённых городов хан брать не пытался, так как в.к. Иван успел заблаговременно разослать по ним сильные гарнизоны. В конце концов, находясь уже близ Костромы и не желая вступать в столкновения с главными силами московской армии под командованием князя Стриги Оболенского, хан Ибрагим отвёл свои войска.

Той же зимой 1467/1468 г московские войска под командованием князя Данилы Холмского совершили нападение на территории вассальных Казани черемисов.

В ответ на это хан Ибрагим разделил свою армию на две части. Одна направилась к северу и взяла г. Кичмен и оккупировала две костромские волости. Вторая армия направилась на юг в сторону Н. Новгорода и Мурома. Эта вторая армия была разбита войсками князя Данилы Холмского, а её предводитель, мурза Хаджи Берды, был взят в плен.

Весной 1468 г по требованию в.к. Ивана войну Казани объявила Вятка. Но вятские войска были разбиты казанцами, их столица, Хлынов, взята штурмом. А само Вятское государство де-факто оказалось присоединённым к Казанскому ханству.

Весной 1469 в.к. Иван подготовил крупномасштабный поход на Казань, намериваясь взять её в окружение двумя армиями, который должны были подойти к ней с разных сторон.

Первая армия отправлялась из Н. Новгорода, возглавлял эту армию боярин И.Д. Руно. Вторая армия отправлялась речным путём из Устюга, командовал ей князь Данила Ярославский.

Однако скоординировать действия этих армий не удалось, они подошли к Казани в разное время и были разбиты по одиночке. 21 мая 1469 г войска боярина Руна были отбиты от Казани и отступили к Н. Новгороду. А речной флот князя Данилы Ярославского был разбит на Волге Казанским флотом, сам князь Ярославский попал в плен.

В том же 1469 г из Устюга совершил поход отряд князя Константина Беззубцева, но также был разбит казанскими татарами.

В 1469 г, на требование в.к. Ивана участвовать в походе против Казане, правительство Вятки ответила отказом, объявив свой нейтралитет в этой войне. На деле Вятка уже не была нейтральной – она попала в зависимость от Казани.

Все эти неудачи отнюдь не обескуражили в.к. Ивана, и он с характерным для него упорством продолжил войну с Казанским ханством. Он перегруппировал свои войска и вручил командование над ними своим братьям – князьям Юрию и Андрею Большому Васильевичам. Так же вятчанам был снова послан приказ выступать в поход, но Вятка теперь крепко попала в зависимость от хана Ибрагима и приказ выполнять отказалась.

Князь Юрий Васильевич сумел довести свои войска до Казани и окружить город. 1 сентября московские войска начали штурм города. Хан Ибрагим был озадачен таким упорством своего молодого и горячего западного соседа. Он не понимал, по какой причине тот, несмотря на несколько поражений, продолжает войну. Ибо с точки зрения Ибрагима война потеряла смысл, так как московский ставленник на казанский трон - царевич Касим - как раз умер (Касимовским ханом стал его сын - Данияр). И дальнейшие военные действия, по мнению Ибрагима, теряли всякий смысл. И он предложил начать переговоры. В.к. Иван, у которого как раз наметились осложнения с Новгородом и Литвой, на переговоры легко согласился. Мир был заключён весьма быстро на условии возвращением Казанским ханством всех русских пленников. Других условий в этом мирном договоре не было.

Мир этот продержался 8 лет.

В 1468 г, оставив своё государство в состоянии мятежа, умер узбекский хан Абулхаир. Ему наследовали сыновья, которые смогли продержаться у власти ещё около года. Но в 1469 г, после убийства Шейх-Хайдара, Узбекское ханство распалось. Только 30 лет спустя Шейбани-Мухаммед, внук Абулхаир-хана, смог создать новое государство Шейбанидов. Узнав о смерти хана, Казахская Орда перекочевала обратно из Семиречья в степи.

В 1469 г происходили столкновения Пскова с Ливонским Орденом. 1 января 1480 немецкие войска неожиданно напали на псковские владения. Немцы осаждали Изборск и Псков. В 1482 г Псков и Орден заключили мир на 10 лет.

В.к. Василий Тёмный уже достаточно сильно выразил намерение подчинить Новгород великокняжеской власти. После похода 1456 г он, под предлогом, что новгородцы не достаточно сильно чтят его власть, собирался провести ещё один поход, но был отговорён митрополитом Ионой. Меж тем в Новгороде прекрасно видели, к чему клонит в.к. Московский. А так как на Руси противовеса ему больше не было, то новгородские власти обратили свой взор на короля Польского и в.к. Литовского и Русского Казимира IV Ягеллона. Литовские великие князья уже неоднократно предлагали своё покровительство Новгородской республике. Многие крещёные по православному обряду представители рода Гедиминовичей принимались Новгородом в качестве служилых князей. И всё-таки не смотря на все попытки ни Ольгерду, ни Витовту подчинить себе Новгород не удалось. Правда, уже с 30-х годов XIV века в Новгороде появляется пролитовская партия. Но пока давление со стороны в.к. Владимирских было не очень сильным, партия эта пользовалась влиянием, но не властью. С конца же правления в.к. Василий Тёмного, считая что политическая независимость от Москвы – это главное, и успокаивая себя тем, что в Киеве теперь есть собственный митрополит, пролитовская партия приходит к власти. Во главе её стоят вдова посадника Исаака Борецкого Марфа и её сыновья (Борецкие – один из самых богатейших и влиятельнейших боярских родов в Новгороде). Их также поддерживают Новгородские архиепископы и значительная часть виднейшего боярства. Архиепископу Ионе в.к. Иван даже направлял специальное послание, в котором требовал он него признание власти митрополита Московского, а не Киевского.

В 1469 г в Москву приезжал новгородский посол Василий Ананьин с жалобами на великокняжеских наместников. На вопросы же в.к. о многочисленных отступлениях Новгорода от договора 1456 г отвечал: "Великий Новгород об этом не мне приказал". В.к. Иван был недоволен этим и велел Ананьину сказать новгородцам: "Исправьтесь, отчина моя, сознайтесь, в земли и воды мои не вступайтесь, имя мое держите честно и грозно по старине, ко мне посылайте бить челом по докончанию, а я вас, свою отчину, жаловать хочу и в старине держу". Отправивши такое умеренное требование, без всяких угроз, в.к Иван, однако, не очень надеялся на удовлетворительный для себя ответ со стороны Новгорода и стал думать о походе, послал сказать псковичам: "Если Великий Новгород не добьет мне челом о моих старинах, то отчина моя Псков послужил бы мне, великому князю, на Великий Новгород за мои старины".

В 1470 г к Москве были присоединены два последних формальных Стародубских удела – Палецкое и Пожарское княжеста. А также бывший Черниговский удел – Волконское княжество.

В 1470 г в Новгороде умер архиепископ Иона. Тогда же в Новгород приехал князь Михаил Олелькович, брат князя Семёна Олельковича Киевского. Михаила Олельковича выпросили у Казимира IV новгородские бояре и приняли к себе служилым князем. Принимать князей литовских и давать им кормление на пригородах не было новостью для Новгорода, и подобные приемы прежде не вели к разрыву с московскими князьями, которые продолжали держать в Новгороде своих наместников. Так и теперь новгородцы, принявши Михаила Олельковича, не показали пути наместникам в.к. Ивана. Но времена теперь были уже не те. Фактически Новгороду предстояло решить, будет ли он поглощён в.к. Московским или в.к. Литовским. И при решении этого вопроса город разделился на две стороны. Князя Михаила Олельковича выпросили у Казимира не для защиты от шведов или немцев, выпросила его литовская партия для усиления себя и для угрозы Москве.

В 1470 по жребию был избран последний архиепископ Господина Великого Новгорода – Филофей. Он был «умеренный» сторонник пролитовской партии, и на постановление желал ехать непременно в Москву. Этим хотел было воспользоваться радикально настроенный Пимен, другой кандидат на архиепископство, желавший ставиться в Киеве. Но он своим несколько незаконным обращением с архиепископской казной оттолкнул от себя мнение веча.

Мнение веча было сильно разделено, особенно когда были получены известия о союзе Москвы со Псковом против Новгорода. На вече было высказано такое мнение: "Не хотим за великого князя московского, не хотим называться его отчиною, мы люди вольные; не хотим терпеть обиды от Москвы, хотим за короля Казимира! Московский князь присылает опасную грамоту нареченному владыке, а между тем поднимает на нас псковичей и сам хочет идти!" И ещё такое мнение: "Хотим, по старине, к Москве! Нельзя нам отдаться за короля и поставить владыку у себя от митрополита-латинца". Вечевая усобица должна была решить вопрос о том, за кем быть Новгороду - за литовским или московским князем.

«Природа веча давала стороне богатейшей возможность осилить противников менее богатых наймом людей, которые продавали не только свои голоса на вече, но и свои руки, когда дело доходило до схватки: по словам летописца, приверженцы Литвы стали нанимать худых мужиков вечников, которые готовы стать за всякого, по своему обычаю; вечники начали кричать: "Хотим за короля!" - и бросать камнями в тех, которые хотели оставаться за московским князем. Наконец литовская сторона осилила: отправили посла с поминками и с челобитьем к королю, и король заключил договор со всем Великим Новгородом.»

Король Казимир направил в Новгород своего наместника и обязался предоставлять защиту от Москвы. Впрочем, Казимир заключил этот договор на правах в.к. Литовского, о Польше в договоре не упомянуто ни слова.

Узнав о победе литовской партии в Новгороде в.к. Иван и митрополит Филипп направили в Новгород своих послов. В.к. Иван писал: "чтобы отчина его, новгородцы, от православия не отступали, лихую мысль из сердца выкинули, к латинству не приставали и ему бы, великому князю, челом били, да исправились, а он, великий государь, жалует их и в старине держит".

В 1471 году король Казимир IV принял Новгородскую республику под своё покровительство. Однако на деле оказать покровительства Новгороду он в это время не мог. Ибо, во-первых, он был слишком зависим от воли сеймов, которые ему вечно отказывали в деньгах, а если и давали, то только в обмен на новые привилегии. А во-вторых в том же 1471 г умер король Чехии Юрий Подебрад. Мнения чехов о выборе нового короля разделились. На чешскую корону претендовали сын умершего короля – Юрий, которого поддерживали гуситы; Матвей, король Венгрии; Фридрих Габсбугр, император Священной империи и эрцгерцог Австрийский. Казамир IV, король Польский и великий князь Литовский, выдвинул кандидатуру своего сына – Владислава. Владислав в конце концов и стал королём Чехии, но Казимир, добиваясь этого, не стал помогать Новгороду в его войне с Москвой. Ибо ему пришлось вести войну с другими претендентами на Чехию, прежде всего с королём Матвеем Венгерским. Судьба Новгорода его в этих условиях интересовала не очень.

Московское посольство в Новгород не увенчалось успехом и в мае 1471 г Московская боярская дума объявила Новгороду войну. Момент был подходящий: Казимир IV был всецело поглощён Чехией, где он делал королём своего сына. К тому же, Орден обещал не дать его войскам пройти к Новгороду, так как Орден не хотел присоединение Новгорода ни к Москве, ни к Литве.

В.к. Иван оставил на Москве в качестве исполняющего обязанности в.к. Московского своего сына Ивана Молодого, вместе со своим братом князем Андреем Большим и татарским царевичем Муртозою.

С собой на Новгород в.к. Иван взял остальных своих братьев, князя Михаила Верейского с сыном и Касимовского хана Данияра. Согласно договорам, требования о помощи было отправлено в Тверь, а требование о предоставлении войск – во Псков и на Вятку.

Ожесточение этой войны было весьма сильным. В летописи сказано: "Неверные изначала не знают бога; а эти новгородцы столько лет были в христианстве и под конец начали отступать к латинству; великий князь пошел на них не как на христиан, но как на иноязычников и на отступников от православия; отступили они не только от своего государя - и от самого господа бога; как прежде прадед его, великий князь Димитрий, вооружился на безбожного Мамая, так и благоверный великий князь Иоанн пошел на этих отступников". Т.е. фактически в летописи сказано, что новгородцы – хуже татар. Как замечает по этому поводу Л.Н. Гумилёв, различие в мироощущениях в Московской Руси и в Новгороде зашли так далеко, что фактически они представляли собой уже полностью различные этнические общности.

10-тысячный авангард великокняжеской армии, под командованием князя Даниила Дмитриевича Холмского (князья Холмские, из рода в.к. Тверских, были уже фактически служилыми князьями на Москве) выступил к Русе. Князь Стрига-Оболенский и татары царевича Данияра выступили к Вышнему Волочку. Удельные князья в.к. Московского двигались также каждый по своему пути, разоряя попутно Новгородские земли. Сам в.к. Иван, выступив из Москвы 20 июня, 29 июня был уже в Торжке, где к нему и явились псковские послы, сказавшие, что согласно договорным обязательствам Псков объявил войну Новгороду.

А Новгород ниоткуда не смог получить помощи. Казимир IV занимался чешскими делами. Михаил Олелькович, узнав о смерти своего брата – князя Семёна Олельковича Киевского, сказал новгородцам комплимент и вместе с дружиной уехал в Киев, отстаивать свои права на престол. Впрочем, безрезультатно. В том же 1471 г Казимир IV окончательно ликвидировал Киевское княжество. Другой служилый Новгородский князь – Василий Гребёнка Шуйский, охранял Заволочье. Новгород направлял посольство в Ливонский Орден с просьбой о помощи, но немецкие войска не успели выступить.

Меж тем 23 июня князь Холмский взял Русу и разбил два отряда новгородцев, воеводы которых не смогли про меж собой договориться о совместных действиях. 10 июля в поход выступили псковичи под командованием князя Василия Фёдоровича Шуйского. Тем временем в Новгороде с великими насилиями была собрана большая армия. Как утверждается, численностью до 40 тысяч человек, под командованием посадника Дмитрия Исааковича Борецкого.

В решающей для этой войне битве, произошедшей 14 июля при р. Шелони, князь Данила Холмский наголову разбил эту новгородскую армию. Причём посадник Дмитрий Борецкий был взят в плен. А в его документах был найден секретный договор с королём Польским и в.к. Литовским Казимиром IV. Этот договор был немедленно отослан в.к. Ивану. В тот же день, но в другом месте, одно из соединений псковской армии, численностью 1500 человек, было разбито новгородцами.

24 июля в.к. Иван подошёл к Русе. Он стал ждать посольства из Новгорода, где после известия о поражении назревал бунт. Одолели противники Москвы. В связи с этим Дмитрий Борецкий и трое других пленных бояр из числа наиболее непримиримых, были по приказу в.к. Ивана казнены.

А князь Василий Гребёнка Шуйский, имевший армию в 12000 человек, был разбит на Двине войсками великокняжеского боярина Образца.

В конце концов новгородское посольство во главе с архиепископом Филофеем прибыло к в.к. Ивану. По просьбе митрополита Филиппа в.к. Иван проявил милость, дал Новгороду мир по старине. Новгород выплатил в.к. Ивану огромную контрибуцию в размере 15000 рублей, а также контрибуции другим князьям – участникам похода.

В 1471 г Казимир IV присылал посольство к хану Ахмату с предложением совместного удара по в.к. Московскому. Но хан Ахмат смог подвести свои войска к русской границе в районе г. Алексина только летом 1472 г, уже после завершения Новгородской войны. К Оке для отражения татар подошли войска князей Василий Михайловича Верейского и Юрия Васильевича. А также войска великокняжеского воеводы Петра Челяднина. Город Алексин был однако Ахматом взят. Но так как он получил известия ещё и подходе самого в.к. Ивана и Касимовского хана Динияра, то хан Ахмат отвёл свои войска обратно в степи. Военного столкновения не произошло.

В 1472 г Псковская республика просила себе нового князя – Ивана Васильевича Стригу-Оболенского. Но в.к. Иван назначил Псковским князем его брата – Ярослава.

В 1472 г умер бездетным брат в.к. Ивана – князь Юрий Васильевич. В своём завещании он не упоминает своих владений – Дмитровского, Можайского и Серпуховского княжеств. Великокняжеские братья претендовали на часть наследства, но в.к. Иван присоединил весь этот удел к своим владениям. Его братья пытались устроить смуту. Но при посредничестве их матери помирились. Великокняжеские братья признали правомерность действий в.к. Ивана, за что тот выделил им некоторые территории из своих личных владений. Князь Борис получил Вышгород, отнятый в 1465 г у князя Михаила Верейского. Князь Андрей Меньшой получил Тарусу. Желая рассорить братьев, князю Андрею Большому в.к. Иван не дал ничего. Но его мать, в.к. Мария Ярославна, выделила тому одно из своих владений – Романовское княжество.

После этого в.к. Иван заключил с двумя младшими братьями договор, по которому они отказывались от прав на великое княжество, признавали наследником в.к. Ивана его сына Ивана Молодого, обязались не претендовать на удел князя Юрия, считать Касимовских царевичей старше себя. Третий великокняжеский брат, князь Андрей Большой, этот договор не подписал.

В 1469 г папа Римский Павел II, через посредничество униатского митрополита Виссариона, предложил в.к. Ивану взять в жёны жившую при его дворе Софью Палеолог, дочь Фомы Морейского, племянницу последнего императора Византии Константина XI.

Предложение это Павел II сделал это, без сомнения, желая воспользоваться случаем завязать отношения с Москвой и утвердить здесь свою духовную власть посредством Софии, которую по самому воспитанию её не мог подозревать в отчуждении от католицизма.

После нескольких посольств между Москвой и Римом, в июне 1472 г Софья Палеолог выехала на Русь. С ней ехал папский легат кардинал Антоний со свитой. 13 ноября 1472 г состоялось венчание в.к. Ивана Васильевича и царевны Софьи. Тогда же кардинал Антоний повёл речи о воссоединении церквей и о Флорентийской унии, но абсолютно безуспешно.

В.к. Софья со временем приобрела довольно сильное влияние на своего мужа в некоторых вопросах, постепенно настраивая его на принятие византийских форм самодержавия.

«До сих пор главною заботою московских князей было собирание Русской земли,… вместо вождей дружины, какими князья являлись на юге, мы видим на севере князей-собственников, хозяев. Мы видели, как все отношения - отношения духовенства, дружины, остального народонаселения - клонились к утверждению в Москве крепкого самодержавия; в половине XV века все уже было приготовлено к тому, чтоб новое государство приняло именно эту форму; но от старого порядка вещей оставались еще некоторые предания, обычаи, приемы, от которых нужно было освободиться.

Великий князь Московский на деле был сильнейшим из князей Северной Руси, которому никто не мог противиться; но он продолжал еще носить название великого князя, что означало только старшего в роде княжеском; он еще недавно кланялся в Орде не только хану, но и вельможам его; князья-родичи еще не переставали требовать родственного, равного обхождения; члены дружины еще сохраняли старое право отъезда, а это отсутствие прочности в служебных отношениях, хотя на деле и пришедшее к концу, давало им повод думать о старине, когда дружинник при первом неудовольствии отъезжал от одного князя к другому и считал себя вправе знать все думы княжеские; при дворе московском явилась толпа служилых князей, которые не забыли о своем происхождении от одного родоначальника с московским великим князем и выделялись из дружины московской, становясь выше ее, следовательно, имея еще более притязаний; церковь, содействуя московским князьям в утверждении единовластия, давно уже старалась дать им высшее значение относительно других князей; но для успешнейшего достижения цели нужна была помощь преданий Империи; эти-то предания и были принесены в Москву Софиею Палеолог.

Современники заметили, что Иоанн после брака на племяннице императора византийского явился грозным государем на московском великокняжеском столе; он первый получил название Грозного, потому что явился для князей и дружины монархом, требующим беспрекословного повиновения и строго карающим за ослушание, возвысился до царственной недосягаемой высоты, перед которою боярин, князь, потомок Рюрика и Гедимина должны были благоговейно преклониться наравне с последним из подданных; по первому мановению Грозного Иоанна головы крамольных князей и бояр лежали на плахе. Современники и ближайшие потомки приписали эту перемену внушениям Софии, и мы не имеем никакого права отвергать их свидетельство. Князь Курбский, защитник старины, старых прав княжеских и боярских, говорит, что перемена в поведении князей московских произошла от внушения жен иноплеменных. Нет преступления, в котором бы ожесточенный потомок князей ярославских не обвинил Иоанна III и Софию.»

Именно влиянию Софьи приписывают принятие Иваном III новой титулатуры – государь всея Руси и самодержец (буквальный перевод греческого «автократор» - титула императоров Византии), выдвижения претензий на безоговорочное наследие всех земель Киевской Руси, принятие политики на полное присоединение Новгорода, окончательный разрыв с Ордой, а также многое другое.

В 1472 году войска князя Фёдора Пёстрого подчинили Москве Великую Пермь, ранее числившуюся волостью Новгородской республики. Однако вплоть до 1505 г там правили местные князья, и только в 1505 г в Пермь был послан великокняжеский наместник.

В 1473 г умер митрополит Филипп. Новым митрополитом был избран Геронтий.

В 1474 г Псковский служилый князь Ярослав Стрига отбил немецкое нападение. В том же году он попытался усилить свою власть над Псковом, чем вызвал большой конфликт с населением города. Спор был перенесён на суд в.к Ивана, который затянулся до 1475 г. В 1475 г, Находясь в Новгороде, в.к. Иван решил этот суд в пользу князя Ярослава Стриги.

В 1474 г войска хана Ахмата вновь подходят к границам Руси. В.к. Иван, в очередной раз избегая сражения с ним, соглашается выплатить 140 тыс. алтын. Удовлетворившись таким решением, обе стороны отводят свои войска.

В 1474 г Нур-Даулет при помощи хана Ахмата снова вернул себе Крым. Но в 1475 г Менгли-Гирей с помощью турок-османов вернул ханство себе и стал вассалом турецкого султана. А Нур-Даулет бежал в Москву, где был хорошо принят. Несмотря на это, между в.к. Иваном и ханом Менгли-Гиреем началось сближение, так как объективно Москва и Крым имели двух общих противников – Литву и Большую Орду. В конце концов великокняжеский посол, боярин Беклемишев, заключил с Крымским ханом формальный союз. Союз этот обходился Ивану III недёшево, так как крымские татары постоянно требовали себе подарков по любому поводу. Впрочем, договор оказался достаточно прочным и соблюдался до самой смерти Ивана III. Так, в 1485 г, когда произошло дежурное столкновение сыновей хана Ахмата с ханом Менгли-Гиреем, Иван III посылал свои войска на помощь Крымскому хану.

В 1476 г хан Ахмат прислал посольство в Москву с требованием в.к. Ивану явиться в Орду. Иван III это требование отклонил и, как считается, под влиянием своей жены решился на полный разрыв отношений с Большой Ордой.

В 1476 г псковское посольство приехало в Москву жаловаться на самоуправство князя Ярослава Стриги и просить себе другого князя – Ивана Александровича Звенигородского. Во Пскове вспыхнула смута, вечем было решено изгнать князя Ярослава из города. В феврале 1477 г князь Ярослав покинул Псков вместе со всей своей дружиной по приказу в.к. Ивана. Псковские послы также явились в Москву и выпросили себе князем Василия Васильевича Шуйского.

В 1476 г из Твери на Москву отъехали многие бояре и перешли на службу в.к. Ивану.

Осенью 1475 г в.к. Иван выехал в Новгород для исправления, согласно договорам, судебных дел. По всему пути следования к нему стекался умело организованный обильный поток жалобщиков на новгородские нестроения.

Согласно жалобам новгородцев по великокняжескому приказу были схвачены некоторые лидеры литовской партии, часть из них была потом отпущены под залог. Остальное новгородское боярство устраивало для в.к. беспрерывные пиры, дарило ему дары и т.п., дабы у него времени ни на что уже не оставалось. Находясь в Новгороде в.к. Иван также заключил перемирие со Швецией.

«При всех этих распоряжениях Иоанновых ни один из старых обычаев, ни одно из старых условий не были нарушены: перемирие с соседним государством было заключено владыкою и Новгородом, но с ведома и по приказанию князя; по жалобе новгородцев Иоанн судил, сменил и наказал посадника, ибо имел право верховного суда над всеми, имел право сменять чиновников, объявив только их вину; при этом Иоанн выполнил в точности старинный обычай: давши на обличенных своих приставов, требовал, чтобы Новгород дал также и своих; он заточил осужденного посадника и его товарищей в Москву, но и это была старина: Владимир Мономах, Святослав Ольгович заточали на юг бояр новгородских, и после в договорах это право не было отнято у князей. Иоанн не нарушил ни в чем старины, но давно уже новгородцы отвыкли от нее, ибо в продолжение многих веков великие князья не пользовались своими правами…»

В.к. Иван вернулся в Москву в феврале 1476 г. Уже в марте туда приехал архиепископ Новгородский – просить смягчения наказаний для схваченных бояр, впрочем, безуспешно.

«Между тем многим понравилось искать защиты от обид на суде великокняжеском; ждать Иоанна, когда он опять приедет в Новгород, было долго, и вот забыли старинное условие: "На Низу новгородца не судить"; стали брать приставов и являться в назначенный срок в Москву на суд,… приехали … бояре и многие житые люди, также поселяне, монахини, вдовы и все обиженные, многое множество, искать удовлетворения в обидах и отвечать на жалобы других. "Этого не бывало от начала, - говорит летописец, - как земля их стала и как великие князья пошли от Рюрика на Киеве и на Владимире; один только великий князь Иван Васильевич довел их до этого".»

В Москве всех жалобщиков внимательно принимали и все вины новгородских властей старательно записывали.

Присоединение Новгорода уже тщательно готовилось на Москве. Литовская партия была лишена многих своих лидеров. Оставшиеся помнили, что в критический момент Казимир IV помогать им не стал. Народ начал смотреть на московского князя как на верховного судью.

Но всё ещё оставалась власть веча и Новгородский посадник все ещё сидел в суде подле московского наместника; надобно было освободиться и от веча, и от посадника.

В Москве организовали целое представление. Двое новгородских должностных лиц, Назар Подвойский и вечевой дьяк Захар, будучи запуганы, приехали в Москву, выдавая себя за новгородских послов, якобы посланных вечем. Несмотря на их невеликие должности, в Москве им сразу «поверили». Эти послы называли в.к. Ивана государем Великого Новгорода, а не господином, как это делали новгородцы много веков. В апреле 1477 г великокняжеские послы отправились в Новгород, где спрашивали новгородцев: "Какого они хотят государства? Хотят ли, чтоб в Новгороде был один суд государя, чтобы тиуны его сидели по всем улицам, хотят ли двор Ярославов очистить для великого князя?". В Новгороде были этим возмущены, ибо послов не посылали. Возмущённые горожане собрались на вече и с горяча поубивали нескольких промосковски настроенных бояр. Из Новгорода в.к. Ивану пришёл ответ, что Новгород признаёт его своим господином, но не государем. В.к. Иван, посоветовавшись с митрополитом Филиппом, счёл это клятвопреступлением.

Начались сборы великокняжеской армии. В.к. Иван отбыл из Москвы 9 октября 1477 г, оставив там вместо себя своего соправителя – Ивана Молодого.

Первое новгородское посольство явилось к в.к. Ивану в Торжке. Дальше по всему пути к нему являлись новгородские люди с просьбами о принятии на московскую службу.

Согласно договорам в поход выступили и псковичи.

К в.к. Ивану явились несколько новгородских посольств. Каждое следующее предлагало всё более жёсткие для Новгорода условия мира, но в.к. Иван не соглашался.

27 ноября великокняжеские войска подошли к Новгороду. В Новгороде меж тем усилились народные волнения. Часть горожан соглашалась признать власть в.к., а часть – нет. На все новгородские посольства в.к. отвечал: "Захочет Великий Новгород бить нам челом, и он знает, как ему нам, великим князьям, челом бить". И добавил: "Сами вы знаете, что посылали к нам Назара Подвойского и Захара, вечевого дьяка, и назвали нас, великих князей, себе государями; мы, великие князья, по вашей присылке и челобитью послали бояр спросить вас: Какого нашего государства хотите? И вы заперлись, что послов с тем не посылывали, и говорили, что мы вас притесняем. Но кроме того, что вы объявили нас лжецами, много и других ваших к нам неисправлений и нечести. Мы сперва поудержались, ожидая вашего обращения, посылали к вам с увещаниями; но вы не послушались и потому стали нам как чужие."

В конце концов архиепископ Филофей «признал», что Новгород присылал этих послов. На что в.к. Иван ответил: "Если так, если ты, владыка, и вся наша отчина, Великий Новгород, сказались перед нами виноватыми и спрашиваете, как нашему государству быть в нашей отчине, Новгороде, то объявляем, что хотим такого же государства и в Новгороде, какое в Москве". 7 декабря архиепископ Филофей снова прибыл в стан в.к. с новыми предложениями. На что получили ответ: "Сказано вам, что хотим государства в Великом Новгороде такого же, какое у нас государство в Низовой земле на Москве; а вы теперь сами мне указываете, как нашему государству у вас быть: какое же после этого будет мое государство?"

Послы отвечали: "Мы не указываем и государству великих князей урока не кладем; но пожаловали бы государи свою отчину, объявили Великому Новгороду, как их государству в нем быть, потому что Великий Новгород низовского обычая не знает, не знает, как наши государи великие князья держат свое государство в Низовской земле". "Государство наше таково, - был ответ, - вечевому колоколу в Новгороде не быть; посаднику не быть, а государство все нам держать; волостями, селами нам владеть, как владеем в Низовой земле, чтоб было на чем нам быть в нашей отчине, а которые земли наши за вами, и вы их нам отдайте; вывода не бойтесь, в боярские вотчины не вступаемся, а суду быть по старине, как в земле суд стоит".

Новгородцы размышляли об этих условиях до 14 декабря. Архиепископ Филофей снова прибыл в стан в.к. и объявил о согласии, но с условием, чтобы в земельные владения в.к. не вмешивался. В.к. согласился. Архиепископ просил, чтобы в.к. Иван целовал на этом крест, но тот отказался.

25 декабря 1477 г, видя какой оборот принимает дело, последний новгородский служилый князь, Василий Васильевич Шуйский, сложил свою присягу Новгороду и перешёл на службу в.к. Ивану.

В.к. Иван потребовал чтобы Новгород предоставил ему земельные владения в своей волости. Новгородцы торговались. В.к. потребовал половину волостей владычных и монастырских и все новоторжские, чьи бы ни были. После чего был торг о налогообложении.

В конце концов, на 13 января 1478 года была назначена присяга всех новгородцев их новому государю – в.к. Ивану Васильевичу. Присягу Новгород закончил приность к 20 января. Новгородскими наместниками был назначены князья Иван и Ярослав Васильевичи Стриги-Оболенские.

Перед отъездом в Москву по приказу в.к. Ивана была схвачена Марфа Борецкая с внуком, как глава антимосковской партии. Также в Москву были перевезены все договорные грамоты Новгорода с в.к. Литовским и новгородский вечевой колокол.

Так было покончено с вольностями древней вечевой республики.

Впрочем, Новгород ещё пытался вернуть себе самостоятельность. В 1480 г новгородцы заключили союз против в.к. Ивана с Казимиром IV, ханом Ахматом и братьями великого князя. Договор этот благословил и проспонсировал папа Римский.

В.к. Иван пошёл к Новгороду как бы миром, имея при себе только 1000 человек. А его сын Иван Молодой тем временем собирал войска под предлогом войны с немцами. В.к. Ивана в город не пустили. Тогда, по приходе войск, началась его осада. Новгород сдался, и только тут в.к. Иван узнал об участии в заговоре собственных братьев. Архиепископ Филофей был сослан в монастырь. На его место был поставлен Сергий. Лидеры Новгородского мятежа были казнены. Другие были сосланы в различные города.

Вражда Новгорода к в.к. на этом не прекратилась. Новые аресты были произведены в 1481 г. А потом – по обвинению в сочувствии Казимиру IV – ещё и в 1484. В 1487-1488 г из Новгорода в другие города были переселены несколько тысяч человек.

В 1478 году в.к. Иван Московский подчинил себе Новгород, а Казимир не мог оказать последнему никакой помощи, потому что Матвей Венгерский не давал ему покоя, возбуждал против него Пруссию, Стефана, воеводу Молдавского, и самих поляков, а шляхта не хотела давать денег на сейме.

В 1478 г, ожидая, что в.к. Иван надолго завязнет под Новгородом, хан Ибрагим начал войну против в.к. Московского. Поводом к этому послужило то, что в.к. Иван снова начал приводит к покорности Вятку. Казанские войска начали войну против Вятки, но в.к. Иван направил свои войска непосредственно к Казани, и татары отступили к своей столице. Московские войска до Казани так и не дошли, мир был заключён на условии сохранения статус-кво.

В 1479 г умер могущественный хан Ибрагим, и в Казани снова начались споры о власти. Хан Ибрагим имел сыновей от двух жён – Фатимы и Нур-Султан. Одна группировка казанской аристократии, близкая к Ногайской Орде и тяготевшая к торговле со Средней Азией, выдвинула на престол царевича Али, сына Фатимы. Другая группировка, имевшая прорусские позиции, выдвинула кандидатом царевича Мухаммед-Эминя, сына Нур-Султан.

Ханом стал Али (1479), а 10-летний Мухаммед-Эминь бежал в Москву, где ему был выделен удел. Нур-Султан в это время успела выйти замуж за Крымского хана Менгли-Гирея.

26 марта 1479 г у в.к. Ивана Васильевича родился старший сын от второго брака – Василий.

В 1479 г в.к. Иван сместил за произвол Великолуцкого наместника, князя Ивана Лыко Оболенского, и обязал его выплатить населению всё награбленное. Но князь Иван Оболенский решил воспользоваться старинным боярским правом – на свободу в выборе господина, и отъехал на службу к князю Борису Васильевичу Волоцкому. Но в.к. Иван, усиленно проводящий централизаторскую политику, отказался признавать за ним такое право. На требования в.к. Ивана о выдаче князя Ивана Оболенского, князь Борис Волоцкий ответил отказом. Тогда князь Иван Оболенский был выкраден тайно.

Братья великого князя были давно им не довольны – не выделил долю из удела князя Юрия Васильевича, не выделил доли в завоёванном Новгороде, а теперь ещё покусился на святое – на права бояр и служилых князей. Князья Борис Волоцкий и Андрей Большой тайно примкнули к широкой коалиции, который тогда уже создалась, и в которую входили Польша с Литвой, Новгород и Большая Орда.

О вступлении своих братьев в коалицию в.к. Иван узнал в начале 1480 г и спешно приехал из Новгорода в Москву. Тем временем князья Борис Волоцкий и Андрей Большой соединили свои войска, общей численностью до 20 тыс. человек, и выступили на Ржев и оттуда к Новгороду. Судя по всему, их морально поддерживала и их мать, в.к. Мария Ярославна. При посредничестве духовных лиц, прежде всего архиепископа Вассиана Ростовского, между в.к. Иваном и его братьями начались переговоры, в.к. Иван предлагал увеличить их уделы. Его братья не соглашались.

А Казимир IV снова оказался не в состоянии предоставить мятежным князьям деятельную помощь, и только предоставил им Витебское княжество. Теперь уже великокняжеские братья начали предлагать в.к. Ивану мир, требуя увеличения уделов, но в.к. Иван им отказал.

В это время, следуя ранее достигнутым договорённостям, хан Ахмат начал свой поход на Москву, и в.к. Иван наконец согласился на условия братьев. Князь Андрей Большой получил Можайское княжество, а князь Борис – часть Серпуховского. Мятежные князья предоставили свои войска в распоряжение в.к. – отбиваться от хана Ахмата. Великой княгине - матери, митрополиту Геронтию, владыкам – Вассиану Ростовскому и Филофею Пермскому, троицкому игумену Паисию и князю Михаилу Андреевичу Верейскому приписывается примирение братьев.

Впрочем, в феврале 1481 г, после ухода хана Ахмата, у князя Бориса были отобраны свежевыданные ему земли (строго говоря, он просто даже не успел их получить). Так в.к. Иван снова надеялся рассорить братьев. Тогда же он заключил с обоими новые договора, где они отказывались от самостоятельности во внешней политике относительно татарских Орд. А Можайское княжество называлось не вотчиной, а пожалованием в.к. Ивана князю Андрею Большому.

Итак, антимосковская коалиция распалась. Казимир IV не смог выполнить своих обещаний, Новгород был подавлен силой, великокняжеские братья замирились получив прибавления уделов. От коалиции остался последний участник хан Ахмат. Иван III начал перебрасывать свои войска к своим южным границам. После длительного маневрирования, московские и ордынские войска сошлись к разным берегам реки Угры. Атаковать друг друга они не решились. А стали просто стоять по разным берегам Угры.

В Москве Иван III оставил Московского наместника князя Ивана Юрьевича Патрикеева, митрополита Геронтия и князя Михаила Андреевича Верейского. Жена в.к. Ивана с великокняжеской казной была отправлена в Белоозеро.

Обороной по р. Угре руководили князь Данила Холмский и в.к. Иван Молодой. Спусти 2 недели после начала «стояния на Угре» к своим войскам присоединился и в.к Иван. Там он начал тянуть время и затеял переговоры, которые ни к чему не привели. В.к. Иван тянул время так как ждал выступления своего союзника – хана Менгли-Гирея. А хан Ахмат тянул время так как ждал выступления своего союзника – короля Казимира IV.

Король Казимир так и не выступил, потому что хан Менгли-Гирей согласно своим союзным обязательствам напал на Подолию.

Хан Ахмат пытался форсировать Угру, сражение продолжалось с 8 по 12 октября, но его войска были отбиты. Поэтому хан ждал наступления холодов, когда река замёрзнет и не будет больше представлять препятствия для татарской конницы.

26 октября Угра встала, и московская армия отступила на вторую линию обороны, в районе Кременца, где уже некоторое время находился в.к. Иван. Оттуда войска 28 октября снова отступили, на этот раз – к г. Боровску. Но хан Ахмат не начинал преследования, ибо силы были примерно равны и исход сражения был весьма сомнительным для обеих сторон.

В.к. Иван не хотел рисковать, начиная сражения. Ибо он оборонял свою землю от вторжения, и то, что татар не нападали, фактически уже являлось их политическим поражением.

11 ноября, так и не перейдя Угру, хан Ахмат повёл свои войска назад в Орду. За всё это время король Казимир IV не мог оказать ему помощи, так как союзник Москвы, Крымский хан Менгли-Гирей, громил Подолию. В отместку за неоказания помощи хан Ахмат повёл свои войска в Орду через земли в.к. Литовского, кои он значительно пограбил.

Причин отхода хана Ахмата было несколько:

Король Казимир IV так и не выполнил своих союзнических обязательств.
Причина выступления Ахмата – ссора в.к. Ивана с братьями и Новгородом, была в.к. Иваном успешно ликвидирована. И к 20 октября его братья подвели свои войска к Угре.
К началу ноября начались сильные морозы, что осложняло военные действия, также начались проблемы с продовольствием.
В.к. Иван предпринял ловкий тактический ход – послал некоторые свои войска на столицу Большой Орды – город Сарай, оставшийся без защиты. И хан об этом узнал.

«Стояние на Угре» традиционно считается концом монголо-татарского ига на Руси. Хотя от каких-либо форм зависимости от Большой Орды Русь избавилась уже в 1457 г, когда в.к. Василий Тёмный прекратил выплату дани.

Во время возвращения войск хана Ахмата, 6 января 1481 года, на них внезапно в районе р. Донца напали войска Сибирского хана Ибака-Ибрагима. В завязавшемся сражении хан Ахмат был убит. Хан Ибак в качестве намёка направил сообщение о своём подвиге в.к. Ивану, за что и получил от него многочисленные дары.

А Большую Орду возглавили сыновья хана Ахмата – Сеид-Ахмед, Шиг-Ахмед и Муртаза (1481).

В том же 1481 г умер бездетным самый младший из великокняжеских братьев – князь Андрей Меньшой. Будучи крупным должником в.к. Ивана, он завещал весь свой удел ему.

В том же году в состав великого княжества Московского вошёл ещё один бывший Черниговский удел – Елецкое княжество.

б) Государь всея Руси 1481-1507

На 1481 году можно провести рубеж первой части правления Ивана III. Страна была в первом приближении объединена, удельные князья укращены, восточные соседи усмирены.

Но текущий политический момент ставил перед молодой Россией всё новые и новые задачи. Задач этих хватало и внутри страны, и вне её. Внутри страны всё более прослеживалась тендеция на установление самодержавия. А во вне проводилась политика на усиление России за счёт ослабление великих соседей – ханства Казанского и великого княжества Литовского.

На границах России и великого княжества Литовского постоянно происходили мелке враждебные столкновения, инициаторами которых были князья так называемых Верховских княжеств, часть из которых признавала сюзеренитет Москвы, а часть – Литвы. По этому поводу между Москвой и Вильно шли постоянные пересылки с взаимными жалобами на агрессивные действия вассалов другой стороны. Ибо князья Мезецкие, Одоевские, Воротынские, Глинские, Мосальские, Белевские и прочие постоянно нападали друг на друга.

С 1480-х годов начинается прослеживаться тенденция на «отъезд» мелких вассалов короля Казимира на службу Москве. Первым так поступил князь Иван Михайлович Воротынский. За ним последовали князья Иван Васильевич Белевский и Дмитрий Федорович Воротынский. Постепенно это стало входить в моду. Причём князья переходили на службу не сами по себе, а со своими удельными владениями. Князья пользовались переходом на Российскую службу и для округления своих владений за счёт своих пролитовски настроенных родственников. Так, например, поступали князья Одоевские, Белевские и другие.

В 1482 г в Литве произошёл очередной бунт, ибо поднимать бунт против короля шляхта считала своим неотъемлемым правом. Но в этот раз войска Казимира одержали победу, и зачинщики во главе с князем Федором Бельским (не путать князей Бельских с князьями Белевскими) перешли служить Москве.

После присоединения Новгорода к Москве появились новые причины для порубежных смут, так как некоторые новгородские земли находились в совместном владении с Литвой. В общем, у сторон было достаточно поводов для войны, но пока королём Польским и великим князем Литовским оставался Казимир IV, Иван III предпочитал всё-же придерживаться мира. Ибо его правилом было не начинать войны не будучи полностью уверенным в успехе.

В 1482 г завязались дипломатические отношение между Иваном III и венгерским королём Матьяшем Корвиным. Отношения эти были факитчески направлены против короля Казимира IV и его сына короля Владислава Чешского.

В 1482 г в.к. Иван III заключает договор с князем Михаилом Верейским, в коем последний уступает после своей смерти Ивану III одно из своих владений – Белозёрское княжество. Однако вскоре (1483) Иван III отобрал у него и его последнее владение – Верейское княжество, за вину сына князя Михаила – Василия. Тот без ведома Ивана III принял в приданое за своей супругой дары от в.к. Софьи Полеолог, между коими дарами были и те, что в свое время Иван III получил в приданое за своей первой женой – Марией Тверской.

Вскоре князь Михаил получил Верейский удел обратно в пожизненное владение, без права передачи его по наследству. Князь Василий Михайлович бежал в Литву и получил там Любчевское княжество.

В 1482 г Иван III начал подготовку к новой войне с Казанью, и даже наладил производство крупнокалиберной осадной артиллерии, для чего из Европы были выписаны специалисты. Но хан Али сумел дипломатическим путём сорвать эти приготовления, для чего привлёк на свою строну Литву, Ногайскую Орду и даже Крымское ханство. Иван III временно отложил военные действия.

В 1483 г великокняжеские войска под командованием князя Фёдора Курбского воевали с вогуличами и, преследуя их, проникли в Сибирь.

В 1483 у в.к. Ивана Ивановича Молодого родился сын – Дмитрий. Супругой в.к. Ивана Молодого была Елена, дочь Валашского господаря Стефана.

В 1483 г Псковским князем опять стал Ярослав Стрига, и опять в городе начались волнения, в результате которого даже были убиты несколько посадников. В 1486 г Псков отправил шестое за последние пару лет посольство в Москву с перечислением всех вин князя Ярослава. Но Иван III жалоб не принял.

В 1483 г умер в.к. Рязанский Василий Иванович. Его наследник, в.к. Иван Васильевич, в том же году заключил договор с Москвой, где называл себя «младшим братом» Ивана III и его сына Ивана Молодого и приравнивался к Московским удельным князьям. Также в.к. Рязанский отказывался от самостоятельной внешней политики.

Тем временем Иван III считал остро необходимым усиление своего влияния на Казанское ханство. И он перешёл к денежной дипламатии – подкупу казанских мурз с целью вызвать их недовольство ханом Али. В конце-концов в 1484 г в Казани вспыхнул мятеж, хан Али бежал, и Мухаммед-Эминь при поддержке московским войск был избран Казанским ханом (1484).

Однако уже в 1485 г Али затеял смуту в Казани. Хан Мухаммед-Эминь не сумел этому противостоять. Московские войска подошли к Казани, забрали оттуда Мухаммед-Эмина, и признали ханом Али. В этом походе на Казань, не смотря на прямой приказ Ивана III, отказалась принимать участие Вятка. На Вятку был послан воевода Юрий Кутузов, который и заставил вятчан вновь признать сюзеренитет Ивана III. Впрочем, признали они этот сюзеренитет не очень искренне.

Чехарда с ханами имела следствием то, что центральная власть в Казани заметно ослабла, чего и добивались в Москве.

В 1484 г в.к. Михаил Тверской женился на внучке короля Польского и в.к. Литовского Казимира IV. Между ними был также заключён договор. В нем говорится, что Казимир будет помогать Михаилу везде, где тому понадобится, а Михаил обязывается, где будет близко, сам идти со всею силою на помощь королю и стоять с ним заодно против всех сторон, не исключая ни одной. Эти обязательства были явным нарушением обязательств, заключенных с московским князем, и потому последний объявил Михаилу войну.

Московские войска вступили на территорию в.к. Тверского. Не дождавшись помощи от Казимира, и не имея возможности противостоять Москве в одиночку, в.к. Михаил Тверской запросил мира.

Новый договор, заключенный между двумя великими князьями, сильно рознился от прежнего, но зато не отличался от аналогичного договора с в.к. Рязанским от 1483 г. В.к. Михаил признавал Ивана III и его сына в.к. Ивана Молодого «старшими братьями», приравнивался к удельному князю и отказывался от самостоятельной внешней политики.

В 1485 г два князя из династии в.к. Тверских, Андрей Микулинский и Осип Дорогобужский, приехали служить на Москву. Вскоре, поняв куда клонит в.к. Иван, переселяться в Москву начали и многие тверские бояре. А Микулинский и Дорогобужский уделы вошли в состав Московского государства.

Не найдя ничего лучшего, в.к. Михаил Тверской вновь вступил в отношения с Литвой против Москвы. Одна из его грамот к Казимиру IV была перехвачена.

В августе 1485 г началась последняя Московско-Тверская война. Иван III выступил на Тверь совместно с сыном, в.к. Иваном Молодым, братьями, Андреем и Борисом Васильевичами, и князем Фёдором Бельским, бежавшим из Литвы. При армии находился также итальянец Аристотель Фиорованти, специалист по артиллерии, архитектуре и осадному делу.

8 сентября московская армия осадила Тверь. В ночь на 11 сентября в.к. Михаил тайно бежал в Литву, где и прожил до самой смерти не оставив наследников. Утром 11 сентября 1485 г Тверь сдалась и присягнула Ивану III. Великим князем Тверским Иван III назначил своего сына Ивана Молодого, так как тот по матери был внуком в.к. Бориса Александровича Тверского.

В 1484 г умерла в.к. Мария Ярославна, которая всегда заступалась перед Иваном III за его младших братьев. Уже в 1486 г те были вынуждены подписать новые договора, в которых они обязались не вступаться в принадлежавшие великому князю волости умерших братьев – Юрия и Андрея Меньшого, ни в удел Верейский, ни в области Новгородскую и Псковскую, ни в примысел великого князя – Тверь и Кашин; также не сноситься ни с Казимиром, ни с изгнанным великим князем тверским, ни с князьями или панами литовскими, ни с Новгородом, ни с Псковом.

В 1485 г умер князь Михаил Андреевич Верейский. В своём завещании он говорит: "Что моя отчина, чем меня благословил отец мой и я благословил, дал эту свою отчину господину и государю великому князю Ивану Васильевичу всея Руси". Здесь в первый раз удельный князь называет великого государем. Верейский удел был ликвидирован.

В 1485 г умер Касимовский хан Данияр. Его наследником Иван III сделал Нур-Даулета - брата Крымского хана.

В 1486 г Вятка напала на Устюг – волость в.к. Московского. Для вразумления вятчан был привлечён даже митрополит. По этому поводу митрополит писал им обличительное послание: "Называетесь вы именем христианским а живете хуже нечестивых: святую церковь обижаете, законы церковные старые разоряете, господарю великому князю грубите и пристаете к его недругам издавна, с поганством соединяетесь, да и одни, сами собою, отчину великого князя воюете беспрестанно, христианство губите, церкви разоряете, а челом государю за свою грубость не бьете. Великий князь вас жаловал, слушаясь нашего смирения, потому что я молил его о вас со многими слезами; но от вас нет никакого исправления. И я теперь уже в последний раз послал к вам: "Бейте челом великому князю за свою грубость, пограбленное все отдайте, пленных отпустите. Если же не послушаете нас, то кровь христианская вам отольется; священники ваши церкви божии затворят и пойдут вон из земли; если же так не сделают, то будут и сами от нас прокляты".

Однако в Вятке к словам митрополита прислушались не очень сильно.

Иван III возобновил войну с Казанским ханством. 18 мая 1487 г войска под командованием князей Данилы Холмского, Александра Оболенского, Семёна Ряполовского, Семёна Ярославского и хана Мухаммед-Эминя снова подошли к Казани. Осада Казани продолжалась до 9 июля 1487 г. В тот день там победила промосковская партия и городские ворота были открыты. Московские войска заняли город.

В Казани были казнены те мурзы, которые поддерживали хана Али, т.н. Ногайская партия. Сам хан Али с семьёй был отправлен в ссылку под Белоозеро. На престол Казанского ханства вторично был возведён Мухаммед-Эминь. Даннические отношения Москвы к Казани, закреплённые договором 1445 г, были признаны морально устаревшими, официально признавалось полное равенство сторон. На деле ханство попадало под протекторат России. Иван III добавил себе в титулатуру титул «князь Булгарский», имея в виду ту территорию Волжской Булгарии, на которой теперь существовало Казанское ханство, создав таким образом на будущее юридическим прецедент.

Унижение Казани вызвало резкое осуждение в мусульманском мире, и в Москву из Сибирского ханства и Ногайской Орды были направлены официальные протесты, сопровождающиеся требованием экономических уступок. Требования эти на Москве были проигнорированы.

С 1487 Казанское ханство фактически попало под протекторат Москвы. Это заключалось в том, что Казань обязалась не воевать против Москвы, не выбирать без её согласия ханов и неукоснительно обеспечивать интересы русских, проживающих на территории ханства. Также на территории ханства московскими чиновниками был организован сбор подати в пользу Ивана III. Так что при формально равных отношениях, Казань стала испытывать на себе внешнюю власть, не сильно уступающую той, что Русь в своё время испытывала со стороны Золотой Орды.

В своём протекторате Москва в основном опиралась на лояльную себе группировку казанских аристократов, которой она оказывала поддержку в удержании власти портив представителей «восточной» партии.

Во всё время протектората Москва не выдвигала к Казани никаких территориальных претензий, но деятельно пыталась закрепить своё экономическое и политическое влияние в регионе.

В 1488 г к Москве было присоединено небольшое Мышегодское княжество, находившееся на территории древнего Черниговского княжества.

В 1489 г умер митрополит Геронтий. Митрополитом стал Зосима (в 1490 г), тайный приверженец ереси жидовствующих.

В это время начали завязываться дипломатически отношения России с Австрией.

«Можно сказать, что Северо-Восточная Россия, или Московское государство, для западных европейских держав была открыта в одно время с Америкою. При императорском дворе знали, что Русь подвластна королю польскому и великому князю литовскому, но не знали, что на северо-востоке есть еще самостоятельное Русское государство, до тех пор, пока в 1486 году не приехал в Москву рыцарь Николай Поппель, посещавший из любопытства отдаленные страны и имевший при себе свидетельство от императора Фридриха III… Возвратясь в Германию, Поппель объявил императору, что московский великий князь вовсе не подвластен польскому королю, что владения его гораздо пространнее владений последнего, что он сильнее и богаче его. Эти рассказы имели следствием то, что в 1489 году Поппель явился в Москву уже в виде посла императорского.

Поппель предлагал Ивану III принять из рук папы Римского и императора Фридриха III королевскую корону, а также предлагал дочерям Ивана III выгодные браки с владетельными князьями Священной Римской империи. В ответ Иван III отправил своего посла, грека Трахиниота, к венскому двору, к императору Фридриху III и его сыну Максимилиану Бургундскому. Переговоры повелись о браке Максимилиана с одной из дочерей Ивана III, за что Габсбурги просили военной помощи для планировавшегося ими завоевания Венгрии.

Впрочем, все эти переговоры ни к чему не привели. Дип. отношения с Австрией возобновились только в 1504 году. Причём Максимилиан Габсбург в переписке называл самого Ивана III и его наследника Василия Ивановича царями.»

В 1489 г, поставив Казанское ханство в вассальную зависимость от себя, Иван III решил уничтожить и самостоятельность Вятской вольницы. В поход выступила огромная армия, около 60 тыс. человек, под руководством князя Данилы Щени и боярина Григория Морозова.

16 августа войска подошли к Хлынову. После непродолжительных переговоров, Хлынов сдался. Высшие должностные лица были повешены, многие семьи переселены в другие города. Вятка была включена в состав России.

В 1490 г старший сын Казимира IV, короля Польского и в.к. Литовского, король Владислав IV Чешский, был избран ещё королём Венгрии под именем Ласло II.

В 1490 г старший сын Ивана III, Иван Молодой, в.к. Тверской, умер в возрасте 32 лет, оставив после себя малолетнего сына Дмитрия, родившегося от его брака с Еленой Волшанкой, дочерью Молдавского господаря Стефана. Итальянский лекарь, безуспешно лечивший Ивана Молодого, был казнён.

По смерти Ивана Молодого со всею остротою встал вопрос о наследнике Ивана III, не утихавший уже почти до самого конца его правления. Иван Молодой был соправителем своего отца с титулом великого князя да ещё и в добавок и великим князем Тверским, и он всю свою жизнь деятельно помогал отцу во всех его делах. Таким образом, его сын Дмитрий по всем законам имел права на престол. Но в.к. Софья уже родила собственного сына – Василия, имеющего не меньше прав, да ещё и происходящего от императорской династии Византии. При великокняжеском дворе произошло разделение на две партии, одна поддерживала Дмитрия, другая – Василия.

На стоне Дмитрия и его матери Елены Стефановны в основном стояла боярская и княжеская аристократия. На стороне Василия и его матери – служилое дворянство, дети боярские, дьяки и чиновники.

В 1490 к Москве был присоединён бывший Черниговский удел – Тростенское княжество.

В 1491 г в.к. Иван послал свои войска на помощь своему союзнику – Крымскому хану Менгли-Гирею. Требования направить свои войска согласно договорам получили и великокняжеские братья. Князь Борис Волоцкий свои войска отправил, а князь Андрей Большой – нет. За это в сентябре 1491 г князь Андрей вместе со своими сыновьями был схвачен и посажен в заточение, его удел был ликвидирован.

В 1492 г по приказу Ивана III на границе Псковской республики с Орденом была построена крепость Иван-город. В 1493 г мир с Орденом был продлен ещё на 10 лет.

11 сентября 1492 г Христофор Колумб, генуэзец, находящийся на службе короля Фердинанда Арагонского и королевы Изабеллы Кастильской, высадился на о. Сан-Сальвадор, положив таким образом начало освоению европейцами Америки.

Ок. 1492 г в Москве было начато строительство нового Кремля, который украшает собой город и поныне.

В 1492 г Иван III через посредничество хана Менгли-Гирея вступил в дипломатические отношения с могущественной Османской империей, которую возглавлял тогда султан Баязед II. В конце концов, в 1497 в Османскую империю был отправлено посольство во главе с боярином Михаилом Плещеевым. Обмены посольствами продолжались и позднее, но в основном не с самим султаном, а с Кафинским пашой.

В 1492 г умер Казамир IV, король Польский и великий князь Литовский. Литва и Польша разделились между его сыновьями. Королём Польским стал Ян Альбрехт, а великим князем Литовским – Александр. Иван III, опасавшийся вести открытую войну против Казимира, счёл момент подходящим дабы воспользоваться разделением государства и неопытностью в.к. Александра.

Война началась в том же 1492 г. Российские войска взяли и разграбили несколько городов (Мценск, Любутск, Мосальск). С юга на Литву беспокоили отряды из Крымского ханства. Бегство литовских удельных князей началось с новой силой. В начале 1493 г сюзеренитет Москвы признали князья Семен Федорович с Иваном Михайловичем Воротынские. На стороне Москвы в войне участвовал и князь Фёдор Васильевич Рязанский, который захватил город Серпейск. В то же время главные московские силы под командованием князей Данилы Щени и Василия Ивановича Патрикеева (оба – князья из рода Гедимина) взяли Вязьму. Вяземский князь Андрей Юрьевич был пленён, но в Москве принял предложение Ивана III стать его вассалами и на этом условии получил своё княжество обратно. Тогда же на московскую службу перешёл князь Михаил Романович Мезецкий. В конце концов в 1494 г был заключён мир, по которому в.к. Александр признавал за Иваном III его новый титул – государь всея Руси. Также к Москве отходили все фактически контролируемые ею земли – княжества Вяземское, Новосильское, Одоевское (вошло в состав России на правах удела и просуществовало до 1547 г), Воротынское (на правах удела просуществовало до 1573 г), Белевское (удел до 1558 г) и частично Мезецкое.

В 1495 г для закрепления достигнутого мира состоялась свадьба в.к. Александра Литовского с дочерью Ивана III – Еленой, причём в.к. Александр подписал обязательства не чинить ей препятствий в исповедании православия.

В 1494 г Зосима был вынужден отречься от митрополии. Митрополитом стал Симон, бывший Троицкий игумен.

В 1494 г умер в заточении князь Андрей Васильевич. В том же 1494 г умер и последний брат Ивана III – князь Борис Васильевич. Свои владения он завещал своим сыновьям. Князю Фёдору – Волок, князю Ивану – Рузу. Ржевское княжество они получили в совместное владение.

В 1495 г «восточная» партия организовала в Казани заговор против хана Мухаммед-Эминя. К заговору был привлечён Мамук, брат Сибирского хана Ибака. В Казань явились московские войска под предводительством князя Семёна Ряполовского, но, не обнаружив сибирских войск, вернулись в Н. Новгород. Дождавшись этого, Мамук взял Казань и провозгласил себя ханом (1495). Мухаммед-Эминь успел бежать в Москву.

Но новый хан не сумел поладить с пригласившими его аристократами и был ими изгнан в 1496 г. Он бежал в Сибирь, где после смерти хана Ибака возглавил это ханство (1496). Впрочем, одновременно из Сибирского ханства выделился Тюменский юрт, который возглавил тайбугид Махмет.

В том же 1496 г Казанская аристократия отправила посольство в Москву с признанием своих ошибок и просьбой всё простить. Но от Мухаммед-Эминя они отказывались напрочь, согласившись признать своим ханом его младшего брата Абдул-Летифа, практически всю жизнь прожившего в Москве. Иван III согласился, и Казанским ханом стал Абдул-Летиф.

В том же году Иван III начал войну с ещё одним соседним государством – Швецией.

«В 1496 г король Дании, намериваясь начать войну со Швецией, заключил союзный договор с Иваном III. В ходе военных действий русские войска осаждали Выборг и опустошали Финляндию. А шведские войска смогли ненадолго занять Иван-город. Война прекратилась тогда, Датский король достиг своей цели и стал ещё и королём Швеции.

Также в правление Ивана III были завязаны дипломатические отношения с Венецией, где великокняжеский посол Иван Фрязин побывал во время переговоров с Римом по поводу брака Ивана III и Софьи Палеолог. В 1493 и 1499 г в Венецию отправлялись посольства для найма итальянских мастеров.»

В 1497 г сторонники Василия Ивановича, одного из претендентов на наследие Ивана III, организовали в его пользу заговор. Но этот заговор был раскрыт, Василий посажен под домашний арест, а все заговорщики казнены. Мать Василия, в.к. София, была удалена ото всех дел. Наследником престола был провозглашён Дмитрий Иванович, и 4 февраля 1498 г он был венчан шапкой Мономаха великим князем всея Руси.

«В 1497 г был издан Судебник. Судебник этот прежде всего определяет, кто должен судить: "Судить суд боярам, окольничим или детям боярским, за которыми кормления с судом боярским, а на суде быть у бояр и окольничих дьякам. Которого жалобника управить будет нельзя, о таком говорить великому князю или отослать его к тому, кому приказано ведать таких людей". Судебник этот касается только норм гражданского права, церковный суд продолжал основываться на уставе Ярослава.

В этом Судебнике, корме всего прочего урезалось право крестьян на свободный переезд. Теперь они могли переезжать только во время Юрьева дня.»

В 1498 г умер Касимовский хан Нур-Даулет. Ему наследовал Салтихан.

В 1499 г впали в немилость два знатнейших и могущественнейших боярских семейства – князья Патрикеевы и Ряполовские. Князь Иван Юрьевич Патрикеев, двоюродный брат Ивана III, занимал до этого первое место в московской боярской думе. Князья Ряполовские спасли Ивана III от Шемяки когда он был ещё ребёнком. Князья Ряполовские были казнены, Патрикеевы – пострижены в монахи. Причиной опалы было их чрезмерная приверженность наследнику – в.к. Дмитрию Ивановичу.

В том же 1499 г в немилость начал попадать и сам в.к. Дмитрий, не оправдавший надежд своего деда. Его соперник, Василий Иванович, был освобождён и провозглашён в.к. Новгородским и Псковским. Некоторый нашли в этом признак на возможное разделение Московского государства.

В 1499 г Агалак, брат Сибирского хана Мамука, при поддержке части Казанской аристократии пытался захватить власть, но был отбит войсками Ивана III и хана Абдул-Летифа.

В 1499 также был поход на воргуличей, великокняжескими войсками численностью 5 тыс. человек командовал князь Семён Курбский. Войска под его предводительством пересекли Уральские горы.

В 1500 г умер в.к. Иван Васильевич Рязанский. Его наследнику, в.к. Ивану Ивановичу, было в это время только 5 лет. Зависимость в.к. Рязанского от Москвы ещё более усилилось.

А 1500 г узбеки под предводительством Мухаммеда Шейбани были вытеснены казахами из степей в Среднюю Азию, где и основали новое государство, названное впоследствии Бухарским ханством.

Мир, заключённый в 1494 г между Россией и Литвой, был непрочным. Обе стороны постоянно находили причины испытывать неудовольствия от действий другой стороны, и между Москвой и Вильной возобновились постоянные посольства с взаимными жалобами и обвинениями. Поводами к чему служили взаимные захваты земель и имущества, отношения с ханом Крымским и господарем Молдавским, препятствия в исполнении православных обрядов для в.к. Елены Ивановны. Не прекратились и переходы литовских князей на службу к Ивану III. Первым со своим уделом признал сюзеренитет Москвы князь Семен Иванович Бельский. За ним последовали князья Василий Иванович, внук Дмитрия Шемяки, Семен Иванович, сын Ивана Можайского. Семен Иванович являлся князем обширных земель с городами Черниговом, Стародубом, Гомелем, Любичем; Василий Шемячич - с Рыльском и Новгородом Северским. Перешли на службу Москве и другие князья, менее значительные - Мосальские и Хотетовские, все по причине гонения на веру.

Всё это привело к тому, что в 1500 г началась новая война между в.к. Литовским и Россией.

Российскую армию возглавляли боярин Я. З. Кошкин и хан Мухаммед-Эминь. Армия под их командованием заняла города Мценск, Серпейск, Мосальск, Брянск, Путивль. Также эти воеводы приняли присягу на верность Ивану III от князей Василия Шемячича и Семёна Можаича. Другая русская армия, под командованием боярина Ю. З. Кошкина, взяла Дорогобуж.

14 июля 1500 года недалеко от Дорогобужа, на р. Ведроше, произошло решающее сражение в этой войне. Русские войска под верховным командованием князя Данилы Щени нанесли поражение литовским войскам под командованием гетмана Константина Острожского. Сам князь Острожский попал в плен. Скоро, впрочем, он присягнул служить Ивану III и получил свободу и земли.

«Войска новгородские, псковские и великолуцкие под начальством племянников великокняжеских, Ивана и Федора Борисовичей, и боярина Андрея Челяднина взяли Торопец; новые подданные московские, князья северские - Можайский и Шемячич - вместе с боярами - князем Ростовским и Семеном Воронцовым, одержали победу над литовцами под Мстиславлем... Этим окончились значительные действия московских войск в областях литовских; сын великого князя, Димитрий Иоаннович, посланный под Смоленск, не мог взять этого города и ограничился взятием Орши и опустошением литовских областей, которое было потом повторено князьями северскими. Военные действия шли медленно. Деятельнее шли сношения обоих государей, московского и литовского, с соседними владельцами, у которых они искали помощи друг против друга.»

Иван III пытался вновь привлечь к союзу Крымско хана Менги-Гирея, и тот в конце концов напал на Литву. Но зато в.к. Александр добился разрыва союза между Россией и Молдавией, сумев привлечь на свою сторону господаря Стефана.

На престолах польском, чешском и венгерском сидели естественные союзники Александра – его родные братья. Он их всех троих пытался привлечь к войне с Россией.

Но эти короли не обладали сильной властью в своих королевствах, и ограничились дипломатической помощью. В январе 1501 г в Москву прибыло посольство короля Владислава Венгерского и Чешского, а вскоре и посол короля Яна Альбрехта Польского.

Иван III дал принципиальное согласие на начало мирных переговоров. Вскоре в Москву прибыл литовский посол пан Станислав Нарибутович.

Вскоре (1501) умер король Ян Альбрехт Польский и польские паны провозгласили своим королём великого князя Александра Литовского. Также папа Римский Александр VI начал ходатайствовать о заключении мира между Иваном III и Александром.

Александр, ставший теперь ещё и королём Польским, продолжил переговоры с Иваном III. Но тут теперь появилось новое препятствие – он ни за что не хотел признавать за Иваном III его титула – государь всея Руси, ибо большая часть Руси находится в составе Польско-Литовского государства. Также он не хотел строить православную церковь для своей жены, что обещал по брачному контракту. И склонял её если и не к католичеству, то минимум к признанию Флорентийской унии. Церковный вопрос этим не исчерпывался. В Москве были недовольны, что в Польско-Литовском государстве православные церкви переводят на католическое богослужение.

После длительных препирательств, стороны сошлись на том, что мир они заключать не будут, а ограничатся перемирием на 6 лет, от 25 марта 1503 до 25 марта 1509 года.

«Перемирная грамота написана от имени великого князя Иоанна, государя всея Руси, сына его, великого князя Василия, и остальных детей. Александр обязался не трогать земель московских, новгородских, псковских, рязанских, пронских, уступил землю князя Семена Стародубского (Можайского), Василия Шемячича, князя Семена Бельского, князей Трубецких и Мосальских, города: Чернигов, Стародуб, Путивль, Рыльск, Новгород Северский, Гомель, Любеч, Почеп, Трубчевск, Радогощ, Брянск, Мценск, Любутск, Серпейск, Мосальск, Дорогобуж, Белую, Торопец, Острей, всего 19 городов, 70 волостей, 22 городища, 13 сел.»

Все эти земли уступались Литвой России во временное владение – на шесть лет.

Уже после подписания перемирия вновь разгорелся конфликт по поводу вероисповедания в.к. Елены Ивановны.

С заключением перемирия на пограничье всё равно продолжались мелкие враждебные действия. И Александр, и Иван находили поводы для того, чтобы находиться в неудовольствии друг от друга. Однажды Александр прислал сказать тестю, что уже пора ему возвратить Литве взятые у нее по перемирному договору волости, что ему, Александру, жаль своей отчины. Иван III велел отвечать, что и ему также жаль своей отчины, Русской земли, которая за Литвою, - Киева, Смоленска и других городов. Также продолжали перебегать на Москву служилые люди. А Иван III их не выдавал.

«Как Иоанн смотрел на перемирие с Литвою, видно из наказов послам, отправлявшимся в Крым: "Если Менгли-Гирей захочет идти на Литовскую землю, то не отговаривать, только нейти самому с татарским войском. Если приедут литовские послы в Крым за перемирием, то говорить Менгли-Гирею, чтоб он не мирился.»

В 1501 г магистр Ордена Вальтер фон Плеттенберг заключил союз с Александром литовским и объявил московскому государю войну. Псковичи послали гонца в Москву с этим известием, и великий князь выслал к ним на помощь воевод - князей Василия Шуйского и Данила Пенко.

Война была для Ордена в общем и целом неудачной, и магистр даже жаловался папе Римскому что русские хотят или покорить всю Ливонию, или если не смогут этого по причине крепостей, то хотят вконец опустошить ее, перебивши или отведши в плен всех сельских жителей, что они уже проникли до половины страны, что магистр ливонский не в состоянии противиться таким силам.

Но когда Иван III заключил мир с королём Александром, то мир был заключён и с Ливонией, причём Иван III в официальной переписке именует себя царём.

В апреле 1502 г в.к. Иван III наложил опалу на своего внука в.к. Дмитрия и на его мать Елену. Они были посажены в заточение. Единоличным наследником Ивана III был провозглашён Василий Иванович, и 14 апреля он 1502 был венчан шапкой Мономаха как великий князь Владимирский и Московский и всея Руси самодержец.

В 1502 г хан Менгли-Гирей, собравшись с силами, нанёс последний удар по тому, что осталось от Большой Орды. Хан Шиг-Ахмат был разбит и бежал в Литву, где с ним не знали что делать и посадили в заключение. А Большая Орда прекратила своё существование.

В 1502 г умер Сибирский хан Мамук. На момент его смерти это государство уже не отличалось особой прочностью, находясь в конфронтации с Тюменским юртом. В 1502-1530 г Сибирь возглавлял Кулук-Салтан, видимо даже не имевший ханского титула.

В 1503 в.к. Софья Палеолог скончалась в возрасте 60-и лет.

В 1503 г умер князь Фёдор Васильевич, князь Перевитский и Старорязанский, дядя малолетнего в.к. Ивана Ивановича Рязанского. Свой удел князь Фёдор целиком завещал Ивану III.

В конце 1503 г умер князь Иван Борисович. Все свои владения он завещал в.к. Ивану, называя его в завещании государем.

«В 1504 г, не сумев найти своему наследнику невесту среди иностранных принцесс, Иван III решил женить Василия Ивановича на русской. Среди полутора тысяч претенденток тот остановил свой выбор на боярышне Соломонии Сабуровой.»

В 1504/1509 г к Москве было присоединено Барятинское княжество.

К 1501, ободрённый болезнью Ивана III и его войной с Литвой, хан Абдул-Летиф начал курс на выход из-под протекции Москвы. Глава Казанского правительства, мурза Кель-Ахмед, ездил жаловаться в Москву на действия хана.

В результате этого в 1502 г в Казань явились московские войска под командованием князя Ивана Звенигородского. Хан Абдул-Летиф был низложен, а ханом в третий раз провозглашён Мухаммед-Эминь. С ним был подписан новый договор о союзе.

Но хан Мухаммед-Эминь стал тайно проводить антимосковскую политику. Иван III был уже стар и вел войну на западе, почему на Казань внимание обращали мало. А хан сумел устранить влиятельных промосковских вельмож, и прежде всего Кель-Ахмеда.

Хан начал войну 24 июня 1505 года и имел целью выйти из-под политического влияния Москвы, разорвать кабальные договоры и приобрести в ходе войны побольше русских пленников, ибо из-за их длительного отсутствия на невольничьих рынках цены на них стояли очень высокие.

В этот день на территории Казанского ханство были взяты в плен все русские подданные, в количестве нескольких десятков тысяч человек. Одновременно из Казани вышли союзные казанско-ногайские войска, общей численностью 60 тыс. человек и к сентябрю 1505 г они осадили Н. Новгород, но взять его не смогли.

Из Москвы на перехват казанских и ногайских татар была направлена огромная 100 тысячная армия.

При этих обстоятельствах, 27 октября 1505 года в возрасте 65 лет после 43 лет правления умер Иван III Васильевич, государь всея Руси, великий князь Московский, Владимирский, Новгородский, Псковский, Тверской, Нижегородский, Югорский, Пермский, Булгарский, и иных.

Предводители московской армии в таких обстоятельствах не решились переходить Казанскую границу. А новым государем всея Руси, великим князем Московским, Владимирским, Новгородским, Псковским, Тверским, Нижегородским, Югорским, Пермским, Булгарским, и иных стал сын Ивана III и Софьи Палеолог – Василий III Иванович. В это время ему было 26 лет.

На Карте №11 показана Россия во время правления Ивана III Васильевича.

За время своего правления Иван III расширил территорию своего государства в несколько раз, добился пожалуй самой сильной в Европе централизации верховной власти, победил всех своих соседей, взял под контроль Церковь, провёл успешную борьбу с удельными князьями. Но в своём завещании Иван III всё же ещё не решился окончательно покончить с удельным прошлым, и всем своим сыновьям выделил удельные княжества. Правда, все эти уделы, даже вместе взятые, были теперь совершенно малы и бессильны по сравнению с тем, что передал Иван III своему наследнику – Василию III Ивановичу.

Василий III получил 66 городов, в том числе все наиболее значительные: Москва, Новгород, Псков, Тверь, Владимир, Коломна, Переяславль, Ростов, Нижний Новгород, Суздаль, Муром, кроме того, волости князей Мезецкого, Новосильских, Одоевских, Белевских, Щетинина, а также Заозерье, Заволочье, Югру, Печору, Пермь Великую, Мордовию, Вятку, вотчину князя Бельского, Корельскую землю с Лопью, Поонежье и Двинскую землю.

Младшим братьям завещано держать Василия III в место отца. Также Василий III в собственно Москве получает две трети города, вместо той трети, что сам Иван III получил от своего отца. А последней третью все братья, включая и Василия III должны были владеть совместно.

Право чеканки денег передавалось одному Василию III.

Князь Юрий получил Дмитров, Кашин, Рузу, Звенигород, Брянск и Серпейск.

Князь Дмитрий: Углич, Устюжну, Зубцов, Ржев, Мезецк.

Князь Семён: Калугу, Бежецк, Козельск.

Князь Андрей: Старицу, Верею, Алексин, Вышгород, Холм.

Кроме братьев Василия III было ещё 3 удельных князя:

Князь Фёдор Борисович Волоцкий. Князь Василий Семёнович Стародубский, Гомельский, Черниговский, Карачевский и Любечский. И князь Василий Иванович Новгород-Северский и Рыльский.

Касательно дипломатических отношений во время правления Ивана III можно сказать следующее:

«Самый большой почет в формах дипломатических сношений, даже в ущерб двору московскому, оказывался хану крымскому; здесь действовало кроме сознания пользы крымского союза еще предание о прежних недавних отношениях к татарским ханам; предание это было так сильно, что вело к странности: не требуя равенства в сношениях с Менгли-Гиреем, московский двор требовал полного равенства в сношениях с султаном турецким, которого Менгли-Гирей был подручником. Большим почетом пользовались в Москве послы императора германского, но с соблюдением равенства; почет оказывался им на том основании, что и московским послам при дворе австрийском оказывались большие почести. При жизни Казимира литовского в сношениях его с Иоанном видим равенство, которое нарушается после его смерти, и нарушается в пользу Москвы: так, для заключения мира знатные послы литовские приезжают в Москву, что делается уже примером для будущего времени и правом московского двора. Касательно же других соседних держав, Швеции и Ливонии, Иоанн не допускал даже непосредственных сношений, требовал, чтобы эти державы сносились с его наместниками; в сношениях с ливонскими немцами Иоанн писался царем, а от них писалось ему челобитье…. Касательно языка грамот должно заметить, что в сношениях с литовским двором они писались по-русски, в Москве - на московском наречии, в Литве - на белорусском; в сношениях с другими европейскими государствами грамоты писались по-латыни.»

Также во время правления Ивана III начались крупные разногласия в Русской Церкви, так называемый спор иосифлян и нестяжателей. Духовным лидером первых был Иосиф Волоцкий, а вторых – Нил Сорский.

Также во время правления Ивана III начались проведения военной реформы. На завоёванных землях Новгородской республики стали селить дворян, из которых комплектовалась постоянная армия.

Также во время правления Ивана III наблюдается массовый переход с двухпольного севооборота на трёхпольный.

Весной 1506 г новый государь всея Руси Василий III сформировал армию для похода на Казань. Её возглавляли его брат князь Дмитрий Иванович, князь И. Бельский и князь А. Ростовский. В сражении 22 мая 1506 г на берегу Волги эта армия потерпела сокрушительное поражения от войск хана Мухаммед-Эминя. Другая армия также потерпела поражение 22 июня у стен Казани. Разбитые русские войска были изгнаны за пределы Казанского ханства, однако границу татары переходить не стали. Весной 1507 г начались переговоры о мире, шедшие попеременно в Москве и Казани. В результате были освобождены все русские пленники и признан мир «по старине и дружбе», то есть признавалось полное равенство сторон. Заключению этого мира весьма способствовала мать Мухаммед-Эминя, Крымская ханша Нур-Султан.

Отношения между Московской Русью и Казанским ханством поддерживались на достаточно добрососедском уровне (что было ещё раз закреплено договором 1512 года) вплоть до смерти хана Мухаммед-Эминя, то есть до 1519 года. Но Московское правительство извлекло урок из войны 1505-1507 годов, и вдоль восточной границы была выстроена цепь укреплений, в том числе в Н. Новгороде был построен каменный кремль, существующий и поныне.

Смертью Ивана III решили воспользоваться не только казанские татары, ждали её и в Литве. Король Александр надеялся, что Василий III не сможет быстро утвердить власть в своих руках, так как думал, что партия поддерживающая Дмитрия Внука всё ещё достаточно сильна. В Литве ожидали начала усобицы в России, коий момент был бы благоприятен для возвращения завоеваний Ивана III.

«Узнав о смерти тестя, Александр послал сказать ливонскому магистру Плеттенбергу, что теперь наступило удобное время соединенными силами ударить на неприятеля веры христианской, который причинил одинаково большой вред и Литве и Ливонии; но магистр отвечал, что хотя время действительно благоприятное, однако все же надобно дождаться конца перемирия, утвержденного крестным целованием, что нельзя так вдруг начинать войны с таким сильным врагом, надобно прежде наверное узнать, как молодые князья будут управляться в своем государстве, ибо магистр ждет между ними несогласий, которые и подадут удобный случай к начатию войны. Александр и его Рада признали справедливость этих представлений, поблагодарили магистра за добрый совет, прося его немедленно давать знать в Литву о том, что он узнает о несогласиях князей московских. Александр велел объявить также Плеттенбергу, что он приказал собирать войска, дабы пограничные московские князья и братья великого князя, живущие в малых уделах, узнавши об этих приготовлениях, тем скорее могли обратиться к Литве; просил и магистра распорядиться таким же образом в Ливонии, чтоб испугать московского князя и сделать его уступчивее.

Александр действительно начал готовить полки для войны московской, но из Москвы пришли вести, что там все спокойно. Василий княжит на столе отцовском, а Димитрий-внук по-прежнему остается в тесном заключении. Надежды на усобицы, на уступчивость Василия исчезли: когда послы Александровы, предлагая вечный мир, требовали возвращения всех взятых у Литвы при Иоанне земель, то бояре отвечали по-прежнему, что великий князь владеет только своими землями, чужих не держит и возвращать ему нечего; по прежнему, отцовскому обычаю Василий напоминал Александру, чтоб он не принуждал Елены к латинству. Александр не мог воспользоваться смертию Иоанна, скоро умер сам (в августе 1506 года), и теперь Василий хотел воспользоваться смертию бездетного зятя для мирного соединения Литовской Руси с Московскою.»

Василий III направил послания королеве Елене и виднейшим панам, где предлагал себя на должность великого князя Литовского.

Однако сначала Литва, а потом и Польша признали власть Александрова брата Сигизмунда. Король Сигизмунд решил ознаменовать своё вступление на престол победоносной войной с Россией, чему были благоприятные обстоятельства: Россия уже вела войну с Казанским ханством, да ещё и Крымский хан Менгли-Герей решил разорвать свой союз с Москвой и выступить на стороне Сигизмунда (чему способствовало то, что в самом конце правления Александра крымские татары были разбиты литовцами под предводительством князя Михаила Глинского.)

Однако Василий III сумел заключить мир с Казанью и избежал таким образом войны на два фронта. И 29 апреля 1507 г русские войска перешли западную границу и начали войну с Литвой.

В Литве тем делом влиятельный князь Михаил Львович Глинский, обиженный королём Сигизмундом, изменил ему и перешёл на службу Василию III.

Война длилась более года и по её итогам 19 сентября 1508 года был заключён вечный мир. Король Сигизмунд уступил в вечное владение России все завоевания Ивана III (ранее они уступались только временно).

НА ЭТОМ Я СЧИТАЮ НАКОНЕЦ ВОЗМОЖНЫМ ЗАКОНЧИТЬ НАПИСАНИЕ САМОГО ДЛЯ МЕНЯ ИНТЕРЕСНОГО ПЕРИОДА ИСТОРИИ РУСИ. КРАТКО О ДАЛЬНЕЙШИХ ОТНОШЕНИЯХ РОССИИ И ГОСУДАРСТВ НАХОДЯШИХСЯ ПОД ВЛАСТЬЮ ЧИНГИСИДОВ БУДЕТ СКАЗАНО В ПОСЛЕСЛОВИИ.

14. PS Встречь солнца…

В наступившем XVI веке Россия начала своё стремительное шествие «встречь солнца» - на восток. Чуть больше чем за век были пройдены огромные расстояния Сибири и Дальнего Востока, и к 40-м годам XVII века землепроходцы достигли своего «последнего моря»…

На этом пути встречь солнца Россия вобрала в себя весь бывший улус Джучи. Казанское ханство было присоединено к России в 1556 г, в том же году было присоединено Астраханское ханство. В 1598 г в состав России вошло Сибирское ханство. С прекрашением династии Рюриковичей на Московском престоле это пордвижение не замедлилось. Ногайская Орда была присоединена в 1606 г. В 1609 г власть «белого царя» признало Калмыкское ханство. Крымское ханство вошло в состав Российской империи в 1783 г.

Продвижение по Сибири было стремительным. В 1586 г была основана Тюмень, в 1587 – Тобольск. Далее: Пелым 1592, Сургут 1593, Берёзов 1593, Обдорск 1594, Тара 1594, Томск 1604, Туруханск 1607, Кузнецк 1617, Енисейск 1619, Красноярск 1629, Илимск 1630, Якутск 1632, Охотский Острог 1647, Анадырь 1649, Нерчинск 1654, Иркутск 1661, Курган 1689, Верхнекамчатск 1697.

Около 1650 г власть «белого царя» признали буряты, и таким образом в состав Российского царства вошли земли, где Чингисхан основал свою империю.

В XIX веке к империи были присоединены среднеазиатские ханства, основанные Чингисидами.

В 1802 г был присоединён Мангышлак, в 1819 – Средний Жуз Казахского ханства, а в 1824 – Младший Жуз. В 1845 г была присоединена Букеева Орда. В 1854 г был основан г. Верный. В 1866 г был присоединён Ташкент и в том же 1866 г – Ходжент. В 1868 г под власть Российской империи попал Бухарский эмират. В 1870 – Самарканд. В 1873 в состав Российской империи вошло Хивинское ханство. В 1876 г было присоединёно Кокандское ханство, в 1881 г – Ашхабад.

15. Список цитированной литературы и использованных сайтов

Соловьёв С.М. «История России с древнейших времен». Т.т. 3, 4, 5.
Гумилёв Л.Н. «От Руси до России».
Гумилёв Л.Н. «Древняя Русь и Великая степь».
Похлёбкин В.В. «Татары и Русь. 360 лет отношений. 1238-1598».
Шабульдо Ф.М. «Земли Юго-Западной Руси в составе Великого княжества Литовского.»
«Империя Рюриковичей». Справочник, т.1.
Рыжов К. «Все монархи мира. Россия».
Эрлихман В.В. «Правители мира».
Тойнби А. «Закат и падение Римской империи», кн. 7.
Нагель Т. «Тимур-завоеватель и исламский мир позднего средневековья».
Якубовский А. Ю., Греков Б. Д. «Золотая Орда и её падение».
«Монгольская империя в 1248-1388 г» на форуме «Удел Могултая» http://www.wirade.ru/cgi-bin/wirade/YaBB.pl?board=mong
Форум «Новый Геродот» http://gerodot.ru/
Форум «Хисторика» http://www.historica.ru/index.php?
Сайт «Генеалогия русской знати» http://volodimer.iu4.bmstu.ru/rusgen/
Сайт «Хронос» http://www.hrono.ru/index.sema
Сайт «Средневековая Литва» http://www.istorija.net
Балашов Д. М. Цикл из 9 романов «Государи Московские».
Пушкин А.С. «Руслан и Людмила».

Впервые эта работа была опубликована на сайте «Древний мир» http://www.ancient.ru/

КОНЕЦ

Русь, орда, Москва, Литва